Получается «каламбурное» положение: вопрос о сне — одна из острейших проблем культурной революции. Но этот «каламбур» насыщен тяжелейшим драматизмом, и пусть издеваются над ним те, кто желает бессонницы бойцам армии пролетариата.

Отличие у сна работников мускульного и умственного труда заключается еще и в том, что сильное мускульное утомление, требуя сна, дает сон, в то время как сильное умственное утомление, тоже требуя сна, этого сна не дает — дезорганизует сон. Вот почему первое правило для сберегания сна: не доводить мозг до сильных степеней утомления.

Механическое предоставление для сна определенного числа часов (даже нашей нормы — в 8 часов) еще не дает сна: человек может систематически ложиться в определенное время с благочестивым расчетом на нормальное число часов сна и столь же систематически может все эти часы — или большую их часть — не засыпать, вставая с постели более уставшим, чем ложась в нее. Называется это известное всякому мозговику состояние бессонницей.

Бессонница может быть случайной — в ночи после особо сильных нарушений мозговой гигиены, но она обладает особым качеством после нескольких повторных «случайностей» легко переходить в хроническую. Часто повторяющаяся бессонница — сигнал грозного бедствия для умственного работника. Кровообращение в мозгу извращается, застойные остатки и ядовитые продукты после вчерашней работы из черепа не удалены, общий обмен нарушен, — основные физиологические функции подавлены (кровообращение, дыхание, пищеварение).

Но испорченная нога не может работать дальше, так как она биологический примитив — исполнительский орган, между тем как испорченный мозг — сложнейший, богатейший, инициативный орган — продолжает еще работу: сон ухудшается сугубо, и начинаются… неврозы умственного работника, а за ними — ранний склероз мозга и сердца, грубые расстройства в железах внутренней секреции и т. д. и т. д. Отсюда — и чудовищная, преждевременная смертность нашего лучшего актива.

Чем в основном питаются хронические расстройства сна умственного работника?

1. Чрезмерным количественным мозговым напряжением: количественной перегрузкой непосильной работой, слишком быстрым темпом работы, слишком сильными эмоциональными добавками к труду и т. д. Остаток напряжения вторгается в сон (см. выше гл. I).

2. Недостаточной рационализацией методики мозговой работы: без учета личных черт и прочих правил до организации доминанты и подсознательной деятельности, без должной систематизации различных секторов работы, без планировки ее и т. д. (см. выше, гл. III и др.). Остатки работы вторгаются в сон.

3. Недостаточным или качественно несовершенным питанием — в смысле соответствия его специальным тратам мозговой работы: нервная ткань, не восстановленная питанием в своих тратах, перевозбуждается и портит сон.

4. Общими изъянами повседневного режима и разлаженностью в связи с этим всех физиологических функций (дезорганизация подкорковых механизмов): расстройство кровообращения, дыхания, пищеварения врываются в сон непосредственно (как «рефлексы» из соответствующих органов: удушье, давление, тяжесть, тошнота и т. д.) и «посредственно» — путем отравления самой нервной системы.

5. Искусственными возбудителями, которыми часто пользуется уставший работник для добавочного «повышения» продукции (вино, табак, половые излишества): перегружая и отравляя нервную систему, эти «чудодейственные усилители» мозга уродуют, кстати, и сон.

Имеется ли особая, специальная гигиена сна? Из развернутых сейчас соображений о причинах бессонницы явствует, что без радикальной реформы во всех областях работы и быта сон улучшить нет возможности.

Специальных рецептов для получения хорошего сна не существует. Все частные способы улучшения сна большей частью используют искусственные приемы, которые в дальнейшем лишь углубляют порчу сна, так как отучают организм от естественных путей самоусыпления.

Конечно, неплохо, если имеешь возможность получать перед сном теплые ванны, так как они смягчают возбуждение уставшего мозга; но при длительном пользовании они теряют свой эффект, так как тело привыкает к их температуре и относится к ней в дальнейшем безразлично. Следовательно, и на ванны надо смотреть как на временное, узко-лечебное средство (т. е. не постоянное, не бытовое), недействительное без коренной реорганизации работы и быта.

Такое же значение, но еще меньшее, имеют горячие ножные ванны: отвлечение крови от мозга, и этим — смягчение его возбуждения. Длительное применение этих ванн расслабляет сосудистую систему ног, приучает мозг к пассивному опорожнению от излишней крови, т. е. отучает от эластичной, активной борьбы с этими излишками, и кроме того, быстро превращается в привычку, т. е. перестает влиять.

Применение снотворных лекарств является для сна самоубийством: ослабляются естественные автоматизмы сна, организм привыкает к внесению инородного начала для смягчения возбуждения, что в корне уродует как раз те процессы, из которых должен бы формироваться здоровый сон; кроме того, сами снотворные являются сильным ядом, вредным именно для нервной системы.

Очевидно, для борьбы с бессонницей к лечебным средствам надо прибегать лишь в крайнем, безвыходном случае, когда иного пути нет, а вмешательство срочное необходимо.

Что же касается общей системы работы и быта, при реализации ее в целом, можно из нее извлечь и отдельные частности, имеющие более близкое отношение к борьбе за сон: а) вся активная мозговая работа должна быть кончена не позже чем за час до сна; б) в вечерние часы, во всяком случае последние 2–3 часа перед сном, изъять все сильно возбуждающие впечатления; в) в вечерние часы не вести той работы, которая потребует сложного дальнейшего подсознательного усвоения; г) последнее питание провести не позже чем за 2–2 ½ часа до сна; д) непосредственно перед сном пройтись 20–30 минут по улице; е) спать в хорошо проветренной комнате (если погода позволяет — и при открытых окне, форточке), хорошо закутавшись; в квартире с иссушивающим центральным отоплением (паровое) на ночь развешивать на батареях мокрые простыни; ж) в ночи после дня с сильной нагрузкой воздержаться от половых актов.

Все эти меры, повторяем, не улучшат сна, если они не будут органически связаны с радикальным улучшением всей системы работы и быта.

Однако сон представляет собою лишь центральную часть главы об отдыхе умственного работника. Имеется целая система отдыха мозговика, игнорирование которой лишит работника и сна.

Как существует целостная система работы и быта, так в ней существует и особая система отдыха. Все звенья этой системы — системы отдыха — должны быть прочно приделаны одна к другой, — лишь при этом условии работник получит и хороший сон, и богатую рабочую продукцию. В основном эта система отдыха могла бы расслоиться на четыре главных отдыха[253]: а) максимальный отдых; б) отдых — подсознательная работа; в) отдых-переключение;

г) отдых переходный.

А. В группу «максимального отдыха» входит не только сон, но и всякое иное наше состояние, в котором мы пытаемся обеспечить себе по возможности полный отрыв от всякой нагрузки, в том числе и от подсознательной нагрузки (поскольку это в наших силах: см. гл. V).

Условия для получения этого типа отдыха, конечно, равнозначны с предпосылками сна: заранее уменьшить общее напряжение, освободиться от «непрожеванной» завали, оторваться от рабочей и вообще возбуждающей обстановки («напоминающей», «толкающей», «раздражающей»); после такого отдыха не сразу начинать интенсивную, сложную работу — дать «собраться» развязавшейся мозговой механике.

Такой тип отдыха, помимо сна, занимает очень крупное место в серии наших рабочих перерывов, отпусков и т. д. Среди дней и недель нашего отпуска, планируя различные части его (путешествие, чтение беллетристики и пр.), необходимо заранее учесть, спланировать вполне прочное место и для этого типа отдыха — кроме сна: на несколько часов в день во время отпусков делаться совершенно «безмозглым», приняв соответствующие меры, — оторваться от всех забот, стараться ни о чем не думать: «спать наяву». Надо заранее продумать, какая часть дня, недели, года может и должна быть использована именно для этого типа отдыха: когда он окажется наиболее нужным и наиболее осуществимым.