Таис испуганно отступила от меня.

— Кто эта женщина?! — крикнул я. — Зачем она здесь?

Таис молчала.

В глазах у меня потемнело.

— Зачем вы так мучаете меня? — прохрипел я. — Это ведь очередной тест? Игра… Как тот… как тот разговор шёпотом в моей камере. Как вся эта…

— Ну, — тихо сказала Таис, — если так тебе будет проще.

— Проще? — Я попытался усмехнуться, но вместо этого лицо моё скривилось в страшной гримасе, как у той женщины, которая называла себя Лидой. — Как теперь может быть проще? Кто я теперь?

— Я не понимаю, — сказала Таис.

— Что… — Я сделал несколько шагов по направлению к Таис, шатаясь. — Что я такое? Все мои чувства, я сам — это лишь испорченные воспоминания? Ошибка нейролинка?

По моему лицу стекали слёзы. Голова отяжелела, как перед обмороком. Всё вокруг медленно застилала темнота, я почти ничего не видел.

— Поверь мне, — прозвучал её голос, голос Лиды. — Я помогу тебе. Я сделаю всё… всё, что от меня зависит.

Она обняла меня за плечи.

— Не сдавайся сейчас, — сказала она.

Я посмотрел на запёкшуюся рану у неё над виском; вся её правая щека и лоб были тёмными от крови.

Мне полегчало. Я вздохнул полной грудью. Головокружение прошло. Темнота, которая ещё несколько секунд пыталась накрыть меня чёрной волной, неожиданно отступила, рассеялась на свету.

На её свету.

— Прости меня, — сказал я. — Прости меня.

— Ничего.

Таис прижалась ко мне, я почувствовал её тепло, сердцебиение, тусклый запах крови, похожий на ртуть. Мои руки заскользили по её спине, спустились к талии. Я коснулся заднего кармана её брюк, из которого торчал какой-то угловатый предмет.

Таис дёрнулась, но было уже поздно.

Я сам не понимал, что делаю. Она попыталась отобрать у меня картридж, но я оттолкнул её рукой, и она, охнув, осела на пол. Через секунду я уже держал заряженный пистолет.

Таис посмотрела в направленное на неё оружие.

— Ну что ж, — сказала она. — Если тебе это… Если так ты видишь свой выход… Стреляй!

Она гордо вскинула голову, и глаза её блеснули.

— Стрелять? — спросил я. — Нет, что ты. Зачем мне стрелять в тебя? Я же люблю тебя, Лида.

Таис всё поняла, но уже ничего не могла поделать. Я прижал дуло пистолета к своей груди и дёрнул за спусковой крючок.

Таис закричала.

И меня накрыла темнота.

2

Я открыл глаза.

Взгляд мой упёрся в ровный пустой потолок, залитый слепящим светом, и мне показалось, что меня окружает глухая бесцветная пустота.

Чувства возвращались постепенно — я медленно оживал, возвращаясь в реальность после опустошительного, похожего на смерть сна.

Сначала горло свело от горечи и сухости, как у умирающего от жажды, а потом меня начал пробирать калёный холод, начиная с пальцев босых ног, словно я отходил от крио-заморозки.

Я вдохнул, попробовал приподняться, и рука моя со скрипом заскользила по плотной полиэтиленовой плёнке.

Я лежал на узкой больничной койке, похожей на противень для трупов. Я снова был в своей камере — или в ещё одной, точно такой же. Меня переодели в новую синтетическую робу — ломкую и пахнущую резиной, без пятен крови на рукаве. Правое плечо стягивал тугой медицинский жгут, фиксирующая повязка — наверняка мне снова внедрили имплантат, отравляющее нервные окончания яблочное семя, однако меня это уже не волновало. Глаза мои слезились из-за светящейся белизны обступающих меня стен.

Я попробовал встать.

Меня покачивало, мне хотелось пить, ноги сводило так, как будто я много суток провёл в невесомости, и мышцы отвыкли от силы притяжения, однако в остальном я чувствовал хорошо. Голова была свежей, дышалось легко.

Я проснулся.

Я сделал несколько шагов и тут же застыл — всё произошедшее вспыхнуло передо мной, ослепив, лишив точки опоры. Я пошатнулся и прижал руку к груди. Не было ни ощутимых ран, ни даже повязки. Я не чувствовал боли. Как будто всё это оказалось лишь невыносимо долгим безумным сном.

Глазок панорамной камеры тускло светился над закрытой дверью.

— Эй! — крикнул я. — Здесь кто-то есть?

Электрическое око камеры на секунду мигнуло, присматриваясь.

— Что произошло? — спросил я, глядя, сощурившись, в пустой потолок.

— Успокойтесь! — послышался металлизированный голос над головой. — Вам нельзя много двигаться. Ложитесь в постель.

— Но как… — Я не мог подобрать слов. — Как это может быть? Почему я здесь? Я выстрелил себе в грудь или…

Искусственный ветер, создаваемой системой вентиляции, пронизывал меня обжигающим химическим холодом.

— Это снова какой-то тест? — крикнул я. — Выстрел в упор из шокового на максимальной мощности оказался не таким уж и смертельным, да? И чего вы добились? Вы…

— Вас реанимировали, — ответил металлический голос. — Вас едва удалось спасти.

— Реанимировали? — спросил я и снова прижал руку к груди. — Но я чувствую себя хорошо, слишком хорошо для…

— Идиот! — раздалось с потолка.

Я потёр озябшие от холода плечи. Электрический глазок камеры снова взволнованно моргнул.

— Таис? — спросил я. — Таис, это ты?

— Да, — ответил голос через несколько секунд.

— Вы правда меня откачали? Но… — Я вздохнул. — Но зачем? Ты не думаешь, что было бы…

Ноги мои подгибались от усталости, мне хотелось усесться прямо на холодный металлический пол, но я продолжал стоять.

— Было бы… гуманнее… — пробормотал я.

— Я сейчас зайду, — послышалось в ответ.

Через несколько секунд бронированная дверь моей камеры вздрогнула, и мне показалось, что всё вокруг — свет, стены, камера и пустой потолок — задрожало и подёрнулось густым туманом, словно у меня начинали отказывать глаза.

Я зажмурился, а когда поднял веки, то увидел Таис. В руках у неё снова был прибор, похожий на пульт управления светом.

— Ты и правда идиот? — спросила она. — Значит, зачем мы тебя откачали? Зачем? — Она сжала губы. — А зачем ты вообще выстрелил, кретин?

— Я не знаю, я… Наверное, в тот момент мне просто не хотелось жить.

— Потому что твоя Лида выглядит вовсе не так, как ты себе вообразил?

Таис была в ярости.

— Потому что вся моя жизнь, — произнёс я, медленно выговаривая каждое слово, — вся моя жизнь, всё, что я о себе знаю — это просто… какой-то обман.

— Я ведь говорила тебе, — вздохнула Таис, — мы можем тебе помочь. Ты отличаешься от остальных.

— Чем же?

Таис попыталась ответить, но я остановил её взмахом руки.

— Нет, — сказал я, — это даже неважно. Как вы мне поможете? Перезагрузите снова? Но это ведь будет уже другой человек. Человек, который…

— Это будешь ты, — перебила меня Таис. — Ты, настоящий. Понимаешь?

— Понимаю, — сказал я. — Настоящий. Но что значит настоящий? Такой, как это описано в документах и протоколах? Таис! — Я шагнул к ней навстречу, и девушка, нахмурившись, угрожающе покачала пультом. — Ты ведь не знала меня настоящего, Таис!

— Постарайся успокоиться, — примирительно сказала Таис. — Ты на взводе. Тебе нельзя волноваться. Ляг, полежи. Тебе будет лучше.

— Лечь? — Я устало закрыл ладонью лицо. — Лучше?

— Просто отдохни, поспи, — сказала Таис.

— Даже мои сны, воспоминания… — сказал я. — Это всё неправильное. Я путаюсь в них, как…

— Извини, — сказала Таис и отвернулась. — Мы делаем всё, что можем. Но в любом случае самоубийство — это не выход.

Таис подошла к открытой двери.

— Подожди! — крикнул я, и Таис замерла, стоя ко мне спиной.

— Не надо, — вдруг сказала она.

— Мне кажется, — начал я, — мне кажется, я понял. Я понял всё и… возможно, именно так я и смогу жить.

Таис обернулась и посмотрела на меня с удивлением.

— Если я, если вся моя личность, — сказал я, — лишь мешанина из каких-то испорченных воспоминаний и ночных кошмаров, то значит — это и есть я. Настоящий я. Не нужно ничего… чинить. Это то, как я думаю, то, что я знаю. И…

Таис хотела возразить.