Молча, охваченные скорбью, смотрели мы на дорогую нам «Славу», которая, как родное любимое существо, была близка тем из нас, кто долго плавал на ней и, принимая участие во всех ее боевых операциях, переживал немало радости и немало печали.

Но не одну скорбь об утрате корабля мы испытывали; в душе ощущалось презрение и кипела злоба к тем безвольным и жалким людям, которые, находясь у власти после мартовского переворота, вели Россию к крушению и позору — и ослабили ее духовную мощь и способность защиты от внешнего врага. Им обязана «Слава» своим преждевременным и ненужным концом.

Немцы, воспользовавшись смутой в России и упадком ее духовной мощи, посмели войти в Рижский залив и завладеть им теперь, когда материальные боевые средства обороны его стали вполне грозными и во много раз превосходили те, какими мы располагали в 1915 году. Тогда значительно сильнее нас противник не имел возможности преодолеть нас и завладеть заливом, так как наши ничтожные силы были спаяны крепкой дисциплиной, здоровым духом, сознанием долга перед Царем и Отечеством и блестящей организованностью.

С этими безотрадными мыслями мы, стоя на палубе уносившегося в Рогекюль «Сторожевого», провожали взглядами удалявшуюся от нас охваченную пожаром «Славу» до тех пор, пока она не скрылась от глаз.

После взрыва погребов нашего корабля три миноносца 5-го дивизиона выпустили, по приказанию вице-адмирала М.К. Бахирева, в «Славу» шесть мин, чтобы доконать ее; только одна мина «Туркменца Ставропольского» взорвалась, попав в подводную часть «Славы» против носовой кочегарки.

Пожар нашего корабля продолжался до трех часов ночи и сопровождался массой мелких взрывов.

В бою 4 октября «Слава» получила всего 8 попаданий 12-дюймовых орудий. Кроме пяти описанных были еще три попадания под конец боя (12 час. 40 мин.): одно — в церковную палубу, которым она была разворочена в нескольких местах, и два — в жилую палубу; оба снаряда, пробив поясную броню возле радиорубки, взорвались в бортовых коридорах, разнесли их и выпучили легкие переборки соседних запасных угольных ям.

При этих попаданиях произошел пожар в перегрузочном посту средней левой 6-дюймовой башни, где были тележки с зарядами. Пожар был потушен командиром башни, кажется, мичманом Л.И. Агаповым. «Баян» имел одно попадание под носовым мостиком и «Цесаревич» — два попадания: в офицерских каютах и на шкафуте.

Германская эскадра понесла за время Моонзундской операции следующие потери: 2 дредноута, 1 легкий крейсер и одно вспомогательное вооруженное судно подорвались на минах; 2 больших турбинных миноносца погибли в бою, миноносец «S-64» взорвался и потонул на Моонзундском створе; один миноносец пошел ко дну и 2 были сильно повреждены легкой батареей возле Малого Зунда; 1 большой транспорт потоплен подводной лодкой; количество погибших и поврежденных тральщиков точно неизвестно.

5 октября все силы Рижского залива, пройдя Моонзундский канал, сконцентрировались у острова Вормс, а двумя днями позже уже были в Лапвике.

Офицеры «Славы» из Рогекюля прибыли поездом в Ревель, где получили в Штабе командующего флотом новые назначения.

Скоро власть над нашей Родиной захватили большевики, и большинство из нас, рассеявшись по белым армиям, продолжали борьбу за Россию.

Многие из «славских» офицеров положили в этой борьбе свои души на алтарь Отечества, среди них: старший лейтенант Ю.Ю. Рыбалтовский, лейтенант Г.А. Орфенов, лейтенант Н. Моисеев, мичман П.Н. Вейсенгоф и мичман В.Д. Державин.

Раньше других погиб бывший командир «Славы» капитан 1-го ранга П.М. Плен, расстрелянный большевиками за участие в патриотическом заговоре.

Последний выстрел «Славы» в бою 4 октября 1917 года не был ее финальным выстрелом: восемнадцать лет спустя, когда эстонцы, разбирая ее на слом, принуждены были разбивать одно из 12-дюймовых носовых орудий на две части, встретив затруднения при снятии его целиком, — во время этой работы орудие, собрав свои последние силы, застонало, загремело — и выпустило еще один снаряд, напомнив о былом боевом погибшего корабля и о Великой России, которую «Слава» самоотверженно и по мере своих сил защищала.

К.И. Мазуренко родился 19 июля 1891 г. в г. Каменец-Подольске, где окончил гимназию. В 1913 г. окончил Морское инженерное училище. 5 октября 1913 г. он был произведен в чин инженера-механика мичмана и назначен на линейный корабль «Слава», на котором служил вплоть до 1917 г. в должностях вахтенного, а впоследствии трюмного механика. По свидетельству современников, Мазуренко «…очень любил свой корабль и воспоминаниями о нем жил до конца своей жизни». 6 декабря 1915 г. произведен в чин инженера-механика лейтенанта за отличие но службе. На линкоре «Слава» Мазуренко участвовал в обороне Рижского залива и в сражении за Мооизунд. В бою с германской эскадрой 4 августа 1915 г. Мазуренко «…способствовал увеличению дальнобойности судовой артиллерии, создавая крен путем заполнения водой соответствующих отсеков, и тем самым увеличивая угол возвышения орудий».

В период Гражданской войны К.И. Мазуренко принимал участие в Белом движении на Северо-Западе и на Юге России. В белых формированиях Северо-Запада он воевал с 1 января 1919 г. Сначала сражался с отрядами красных войск в составе Отдельного корпуса Северной армии, затем в Северо-Западной армии исполнял обязанности старшего офицера 8-й роты 53-го Волынского пехотного полка. После ликвидации Северо-Западного фронта пробрался на Юг, куда прибыл незадолго до ухода врангелевских войск в Константинополь. В этот период он служил инженер-механиком на крейсере «Генерал Корнилов». После эвакуации Черноморского флота и перехода кораблей и судов в Бизерту Мазуренко служил старшим механиком на канонерской лодке «Страж» (к февралю 1921 г.), затем вновь на «Генерале Корнилове» (до января 1923 г.) и на эсминце «Пылкий» (в июле 1923 г.). После ликвидации Русской эскадры Мазуренко некоторое время работал инженером на одном из рудников, а затем переехал в Париж.

Во Франции он работал шофером и маляром. Обладая хорошим голосом, иногда выступал в небольших музыкальных коллективах. В 1924—1930 гг. состоял в Обществе бывших воспитанников Морского инженерного училища. В 1937 г. перешел к постоянной концертной деятельности, получив ангажемент в Казачьем хоре имени атамана Платова. Побывал с гастролями в 48 странах, после чего обосновался в США. В последние годы жизни Мазуренко работал техническим служащим в фирме «Gypsum Co.» в Нью-Йорке. Состоял действительным членом Общества бывших русских морских офицеров в Америке. Умер 23 июля 1962 г. от болезни сердца, похоронен в Буффало, штат Нью-Йорк.

Награды: серебряный знак по окончании полного курса наук Морского инженерного училища Императора Николая I (1913 г.); светло-бронзовая медаль в память 300-летия царствования Дома Романовых (1913 г.); мечи и бант к ордену Святого Станислава 3-й степени (29 июня 1915 г.); орден Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом (5 октября 1915 г.).

Волков С.В. Офицеры флота и морского ведомства. Опыт мартиролога. М., 2004.

Гулькевич С.В. [Некролог К.И. Мазуренко] //Бюллетень Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке. 1962. №99. С. 57—58.

Список личного состава судов флота, строевых и административных учреждений Морского ведомства. Пг, 1916.

Командир, ПЛЕН Павел Михайлович, капитан 1-го ранга …… - / 07.03.1917 в штаб комфлота

АНТОНОВ Владимир Григорьевич, капитан 1-го ранга …… 26.03.1917 с эсминца «Эмир Бухарский» / По 04.10.1917