— Безумно, — рычал Горе, — Ленка-то не дает. А скоро и в дверь входить не будет.

Известие о беременности верной секретарши, с которой он проработал больше пяти лет, повергло Горелова в шок. Он не знал, где и как будет искать замену толковой, исполнительной девочке, которой, как внезапно выяснилось, уже почти тридцать. Если к череде вечерних секретарей он как-то привык, то Лена была с ним всегда: придя через год после создания фирмы, она так и осталась. Отношения сразу сложились хорошие, рабочие, может немного флирта, но ни одна сторона не пыталась перевести дело на постель. И вот теперь такая засада.

Леночка обещала доработать до конца лета и только потом уйти в декрет. Горе попытался было уговорить Егора перейти на место дневного секретаря, но был послан в жесткой форме. На вечернем отсрочки от армии не дают. И как он не пытался, Егор твердо стоял на своем. Нет и все. Надо было успеть кого-то найти до начала осени.

В то время, пока Горелов решал свой важнейший кадровый вопрос — кто будет ему варить кофе и сообщать о посетителях, — Егор мучился совсем другими проблемами. Во-первых, он, наконец, признался Лешке в том, что живет с любовником.

— И давно? — философски спросил тот, выпуская струю дыма во все еще прохладный майский воздух.

— Пару месяцев, — Егор неловко пожал плечами.

— Я его знаю? — Лешка не выказал своего недовольства тем, что приятель умолчал о такой важной детали своей личной жизни, чему Егор был очень рад.

— Ну, это тот… из клуба.

Вот теперь Леха остановился и пристально посмотрел на него.

— Тот самый? Натурал?

— Ну, да… — Егор вздохнул, — натурал.

— Ну и влип ты, Самохин, — Лешка еще раз затянулся и, притушив сигарету пальцами, выкинул её в урну. — Сам-то понимаешь, как влип?

Егор засопел и помотал головой.

— Все не так. У нас… отношения, — он и сам особо не верил в то, что говорил. — Я у него работаю секретарем вечерним. Оформили по трудовой, отпуск оплачиваемый на время сессии дают. Зарплату платят хорошую, а не как с переводами от заказа до заказа. И живу я у него. Короче…

— Короче влип, — резюмировал Леха. — Он же, небось, супер-натурал. В губы не целуется, руками не мацает, языком тем более. Чистый секс. Слышал я о таких. Еще и работой тебя привязал, чтобы ты не дернулся никуда. Завязывай с этим, говорю тебе. Ты же привыкнешь к нему, а ему когда вожжа под хвост ударит, пофигу будет. Выкинет тебя на улицу и из дома и с работы.

— Горе не такой! — вступился за любовника Егор.

Он и сам сотню раз повторял себе этот грустный сценарий, но верить в него не хотелось. Иногда по ночам ему снилось, что Горелов вылечился от импотенции и забавляется в спальне с какой-то грудастой красоткой. Егор просыпался в холодном поту, долго лежал, пялясь в потолок, и уговаривая себя не делать глупостей, а потом все равно на цыпочках крался в спальню Горелова, чтобы убедиться, что он там один.

— Ладно, — тяжело вздохнул Леха и снова закурил. — Я уже понял, что мужиков ты выбирать не умеешь. Что Макс — уебок мелкий, что горе твое. И как ты их только находишь на свою задницу? Точно, кстати, с Максом что? Отвял, наконец?

— Горе разобрался, — Егор пнул ногой камешек.

Лешка вытаращил глаза и открыл рот.

С Максом история получилась очень неприятная. После того как Егор выяснил, что ему мало того что в наглую изменяли, так еще и не считали себя виноватым, он твердо сказал, что все кончено. Вот только Макс слова "нет" услышать не пожелал. И продолжал подкатывать к Егору, с которым они учились на одном потоке, пользуясь тем, что, будучи сыночком декана, в морду не получит. Портить отношения с руководством универа Егору решительно не хотелось. Макс даже пробовал его шантажировать, что пожалуется папе, на что Егор отрезал и сказал, что сам пойдет к декану и все ему расскажет про его голубого сыночка, в подробностях. Макс окрысился, но отвалил. Правда ненадолго, если им случалось остаться наедине или вне зоны слышимости других, он продолжал напирать на Егора.

Особенно обидно звучали слова о том, что Егору все равно трахаться не с кем. Так что однажды он не выдержал и сказал, что ему есть с кем, и чтобы Макс уже отвалил нафиг. И вот тут совсем жизни не стало. На потоке все знали, что Егор гей, он и не скрывал этого. Открыто не выставлялся, пищавым голосом не говорил, но и не скрывал ориентации, не хотелось, чтобы с ним было как с Толиком. Пацанов у них было раза в три меньше, чем девчонок, да и не возбухали они особо по поводу Егора, то ли столица действительно либеральнее провинции, то ли ему просто повезло.

А вот Макс в отличие от Егора ориентацию тщательно скрывал. Был один слушок, который Егор зацепил краем уха, что он оставался на второй год в десятом классе, потому что папочка на год упек его в дорогую клинику, где его лечили от альтернативной ориентации. Егор в это не особо верил, считал байкой. Макс на потоке был из себя весь такой мачо. Раньше его маскировка казалась Егору забавной, потом мерзкой.

После тех слов о другом парне, Макс начал подкалывать Егора уже на парах, подзуживая сокурсников, чтобы и они просили предъявить им его парня. Всем было интересно посмотреть, с кем встречается Егор. Шутки заходили уже слишком далеко.

Когда у Егора появился Горелов, он и не подумал показывать его фотки или что-то в этом роде, справедливо полагая, что Горе ему за такое может и яйца оторвать.

Но однажды придя на работу после четырех пар, вымотанный и злой после очередной стычки с Максом и его подначек, на вопрос Виктора, что это он нос повесил, Егор выложил все как на духу.

Горелов поржал, сказал, что все пидоры редкостные мудаки, даже хуже баб-дур, и потащил его к себе в кабинет трахаться на своем шикарном столе для совещаний. Егор потом этот стол раз сто протер, боясь, что их может запалить уборщица.

Было обидно. Конечно, Горю его проблемы кажутся мелкими и несущественными, но он мог бы и проявить сочувствие.

На следующий день у него было три пары. После немецкого две из четырех групп вывалились из универа вместе. У входа стоял шикарный джип. Егор не мог его не узнать. И даже если бы не узнал, Горе, стоявший привалившись к машине и сложив руки на груди, не оставлял сомнений в том, чья это машина. Опешив, Егор даже не сразу решился подойти. Сокурсники замерли у него за спиной. Замерли и затихли.

Егор подошел. Ничего умнее, как сказать "привет", не придумал.

— И тебе привет, — усмехнулся Горелов и чмокнул его в щеку.

Девчонки издали изумленный «ах».

— Поехали, — Горелов распахнул перед ним дверцу автомобиля, потом захлопнул её и пошел садиться на водительское место.

Когда они отъезжали, Егор видел в зеркале заднего вида ошеломленное и расстроенное лицо Макса.

"Так ему и надо", — подумал он.

— Спасибо, — это уже вслух.

— Надеюсь, этого хватит, чтобы ты приходил на работу в нормальном настроении, — отмахнулся Горелов и повез его сначала обедать, а потом в офис.

Эту историю Егор вкратце изложил Лехе. Тот оценил эффектность, а главное эффективность жеста, ибо Макс после того случая отстал раз и навсегда. Подумал, покурил и сказал:

— Я знаю, как узнать, чувствует он к тебе что-то на самом деле или нет!

— Как? — заинтересовался Егор.

— Нужно предложить поменяться местами в постели. Если он даст тебе себя трахнуть — значит точно у вас серьезно. Если пойдут тупые отмазы, то бздит он насчет своих чувств.

— А… Э… Ум! — Егор чуть не прокололся. Он и забыл, что вынужден хранить самую важную тайну любовника. Поэтому он просто кивнул, как бы соглашаясь со сказанным, а в душе тяжело и обреченно вздохнул. Давать-то Горе давал, но вот легче от этого не становилось.

Пару дней спустя Горелов окончательно взвыл. Леночка не пришла на работу и не брала трубку, много позже позвонила сама и сказала, что попала в больницу, придется лежать на сохранении пока непонятно сколько. Виктор заверил её, что все будет хорошо, пожелал здоровья и накинулся на отдел кадров с требованием срочно найти хоть какую-то замену. Егор приезжал в офис на несколько часов, но нормально готовиться к экзаменам, постоянно отвечая на телефонные звонки, обрабатывая почту и прочее, было невозможно. Через пару дней взвыл и он.