— Мне пора ложиться, — резко заявила я. — Встретимся утром.

Бледсоу потоптался на месте еще несколько секунд, с надеждой заглянул мне в лицо, потом вздохнул и вышел из столовой. Я сунула «смит-и-вессон» под подушку и, не раздеваясь, залезла под одеяло. Несмотря на шум двигателей и качку, я уснула почти моментально и за всю ночь ни разу не проснулась.

Утром меня разбудили повара, загремевшие на камбузе посудой. Было шесть часов, даже раньше. Я натянула на голову одеяло, но уснуть уже не могла. Пришлось вставать. Я поднялась на следующую палубу, где находились умывальные комнаты, сменила нижнее белье и рубашку, почистила зубы.

Завтрак уже был готов, но есть еще не хотелось, и я вышла ненадолго на палубу полюбоваться утренним морем. Оранжевый шар солнца уже выполз из-за горизонта. Слева по борту виднелась пурпурная полоска берега. Корабль плыл между маленькими островками, ничем не отличавшимися от своих собратьев в Тандер-Бее.

Завтракала я вместе с капитаном, главным механиком и Бледсоу. Все они были в превосходном настроении. Возможно, радовались тому, что скоро я оставлю корабль. Во всяком случае, даже капитан был сама любезность, он сообщил мне массу подробностей о маршруте. «Люселла» в настоящий момент находится в юго-восточной части Верхнего озера и приближается к каналу Святой Марии.

— В 1975 году в этих водах затонул «Эдмунд Фицджеральд», — рассказывал капитан. — С этой стороны подходить к каналу удобно, но фарватер очень мелкий — кое-где не больше тридцати футов.

— А что случилось с «Эдмундом Фицджеральдом»?

— Теперь этого никто уже точно не узнает. У каждого на этот счет есть своя теория. Когда водолазы спустились на дно, они увидели, что корабль аккуратно переломлен на три части. Затонул моментально. Лично я считаю, что виной всему береговая охрана — не могут как следует обозначить фарватер. В ту ночь на море был шторм, волны достигали высоты в тридцать футов. Очевидно, «Фицджеральда» швырнуло на мель, и корпус не выдержал. Если бы фарватер был размечен должным образом, капитан Мак-Сорли обошел бы опасное место и спас корабль.

— А по-моему, главная причина в том, что озерные суда слабоваты по части киля, — вставил главный механик. — Ведь наши корабли — это, по сути дела, плавучие склады. Мы не можем позволить себе укреплять киль, это сократило бы площадь грузовых трюмов. Теперь представьте себе шторм, волны высотой футов в двадцать, а то и тридцать. Одна волна ударяет корабль под нос, вторая — под корму, в результате середина остается без поддержки и просто переламывается пополам. Раз-два, и вы на дне.

Главным коком на корабле оказалась женщина: толстая полька лет за пятьдесят. Она лично налила капитану кофе. Но, услышав оптимистическое высказывание главного механика, в сердцах швырнула чашку на пол.

— Не надо так говорить, главмех! — завопила она. — Это приносит несчастье!

Пришел кто-то из младших поваров и стал собирать осколки и вытирать лужу.

Шеридан пожал плечами:

— Моряки вечно болтают о кораблекрушениях и штормах. Это как заразная болезнь: говоришь о ней, но в глубине души уверен, что сам ею не заболеешь.

Тем не менее Шеридан извинился перед поварихой и сменил тему.

Бемис сказал, что мы подойдем к шлюзам около трех часов, и предложил мне подняться на мостик, чтобы я смогла насладиться зрелищем. После полудня я собрала сумку и приготовилась сойти с корабля. Бледсоу предупредил, что у меня будет всего две минуты, чтобы соскочить с борта «Люселлы» на стенку шлюзовой камеры. Потом ворота откроются и корабль войдет в озеро Гурон.

Я проверила, на месте ли кредитные карточки и деньги, сунула револьвер в сумку. По-моему, уже не было необходимости держать его под мышкой в кобуре. Сумку я до поры до времени положила возле рубки, а сама поднялась на мостик, чтобы посмотреть, как «Люселла» будет входить в шлюз. Мы уже пристроились за вереницей кораблей, медленно двигавшихся по каналу Святой Марии.

— Очередь на вход в канал определяется тем, когда ты подошел к устью канала, — объяснял Бемис. — Поэтому перед входом в канал суда устраивают настоящие гонки. Видели, как утром мы обогнали пару пятисотфутовых сухогрузов? Терпеть не могу топтаться здесь — скучно и команда начинает томиться от безделья.

— Да и денег стоит, — резко заметил Бледсоу. — Каждый день эксплуатации «Люселлы» обходится в десять тысяч долларов. Приходится считать секунды.

Я приподняла брови, пытаясь сообразить, сколько Бледсоу теряет на простое. Мартин кинул на меня сердитый взгляд:

— Вы правы, Вик. Вот вам и еще один мотив.

Я пожала плечами и подошла к рыжему, осторожно управляющему штурвалом. У него изо рта торчала двухдюймовая сигара. Рулевой двигал штурвал, даже не глядя на румпель. Гигантский корабль легко подчинялся движениям его рук.

Когда до шлюза осталось уже недалеко, с капитаном по рации связалась береговая охрана. Бемис сообщил название корабля, длину корпуса и водоизмещение. Из четырех шлюзов, обеспечивающих сообщение между озерами Верхнее и Гурон (где перепад уровня воды — двадцать четыре фута), лишь шлюз «По» достаточно велик, чтобы вместить тысячефутовое судно. Береговая охрана сообщила, что «Люселла» должна пропустить корабль, следующий нам навстречу, а затем может входить в шлюз.

Бемис отдал команду перейти на самый малый ход. Машинное отделение перевело двигатели в нейтральный режим. Нам в хвост пристроились еще три или четыре сухогруза. Следующие по очереди пришвартовались к берегу — им предстояло ждать долго.

Под мостиком простиралась бескрайняя палуба «Люселлы». Первый помощник Винстейн разговаривал с группой матросов, которым предстояло вскарабкаться на стенки камеры шлюза и пришвартовать корабль. Эта работа требовала большой физической силы: по мере того как «Люселла» будет опускаться вниз, швартовые станут обвисать, и их нужно все время натягивать. Затем, когда противоположные ворота шлюза, выходящие в озеро Гурон, откроются, матросы должны быстро отдать швартовы и перепрыгнуть на корабль.

От нас до входа в шлюз было примерно с полмили. На воде играли солнечные блики, по обоим берегам расположились два городка с одинаковым названием. Над канадским Солт-Сент-Мари возвышались корпуса гигантского сталелитейного завода «Алгома». Отдавая команды рулевому, капитан Бемис в качестве ориентиров использовал различные части комбината: курс на вторую трубу, курс на угольный террикон и так далее.