О л ь г а. Ну, если вы так решительно отказываетесь…
Г р у ш а. Не по-ладному у тебя получилось…
О л ь г а. Напрасно вы, тетя Груша, обижаетесь. Я хотела как лучше.
Г р у ш а. Ох, девушка… И сделать добро, и принять добро — уметь надо. А то жизнь-то голая будет.
О л ь г а. Ну, хорошо, хорошо, тетя Груша, Там в коридоре узел — я все грязное приготовила. Только, пожалуйста, простыни крахмальте не так туго.
Г р у ш а. Экая ты… Да нет уж… Управляйтесь сами. (Ушла.)
О л ь г а. И деньги — не так, и без денег — не так. Теперь и это на меня. (Раскладывает белье. Входит Юрка.) Ну, купил?
Ю р к а. Купил.
О л ь г а. Большая?
Ю р к а. Двухместная. Мне надоела эта прачечная.
О л ь г а. Что это значит?.. Дед! Пойди сюда! (Появляется Микола.) Объясни, пожалуйста, что это такое.
М и к о л а. Палатка, что ль…
Ю р к а. Мы с дедом решили спать в саду. Верно, дед?
М и к о л а. Ась? Верно, конечно. Воздух там… Только вот радикулит, правда…
О л ь г а. Это все, что ты можешь сказать по этому поводу?
М и к о л а. Не шуми, внучка. Охота ему в саду, пусть будет в саду. Эка беда. Ты, Юраш, сенца у Груши попроси, подстели потолще.
Ю р к а (Ольге). А ты говоришь! Дед — он понимает! (Уходит.)
О л ь г а. Вместо того, чтобы потребовать порядка, вы все ему потакаете. Такие вещи добром не кончаются.
М и к о л а. Порядок-то у тебя больно куцый. На кухне такой порядок хорош, а человеку в нем скушно.
О л ь г а. Довольно странно ты рассуждаешь, дед. Если вместо партийной дисциплины всем позволить жить в палатках…
М и к о л а. Да на здоровье! Пусть дышит, как нравится. Кому от этого плохо?
О л ь г а. Если каждый начнет жить, как ему нравится…
Входит Н и к о л а й.
Ну, как у тебя? Почему так рано? Лекция состоялась?
Н и к о л а й. Не совсем.
О л ь г а. А точнее?
Н и к о л а й. А точнее — пришел один человек. Старушка, такой симпатичный мухоморчик.
О л ь г а. Тебе, кажется, смешно? Объявление написано?
Н и к о л а й. Написано.
О л ь г а. Вход свободный — сказали?
Н и к о л а й. Сказали.
О л ь г а. После лекции кино — знали?
Н и к о л а й. Знали.
О л ь г а. Чего еще людям надо, удивляюсь! Открыли совершенно новый клуб… Вот что получается, Микола Степаныч, когда дело пускается на самотек!.. В профкоме был?
Н и к о л а й. Зачем?
О л ь г а. К примеру, затем, чтобы обязать! Такой интересный материал, безобразие…
Н и к о л а й. Олька, а зачем эта лекция? Разве люди не знают, что хорошо и что плохо?
О л ь г а. Ну, когда ты философствуешь, я затыкаю уши. Твоя задача не в том, чтобы сообщить людям этическую новость, а в том, чтобы активизировать положительное начало.
М и к о л а. Активизировать… положительное начало… По-русски уж и не говорят… Куда ты его сманиваешь? Зачем?
О л ь г а. Ну, не век же ему в сталеварах, дед!
М и к о л а. Вона чего…
О л ь г а. Человек расти должен, проявлять свои способности… Пусть пока на общественных началах, покажет себя, привыкнет с людьми дело иметь. А там посмотрим. Для начала можно инструктором в аппарат комсомола. Кадры из рабочих всегда нужны.
М и к о л а. Тебе кадры из рабочих нужны? Галочка нужна?.. Ты человеку жизнь не ломай! По призванию человек должен жить, а не по выгоде. Кадры из рабочих… Все мы рабочие! Счастье — свое дело делать. Бабе изменить — и то жизнь кривится, а делу изменишь — всю жизнь сломаешь, все не во вкус будет! И ты это прекрати!
О л ь г а. Ну, я знаю, что делаю.
М и к о л а. Знаешь, говоришь? А как там человеку на новом месте будет, лучше или хуже — ты знаешь? И месту как от того человека будет, — чтоб не запаршивело место от твоих перестановок… Об этом подумала?
О л ь г а. Не один ты умный, дед. И нечего заранее Кольку хаять, не боги горшки обжигают, научится. Твой друг Григорий Борисович подручным у тебя был, а сейчас? И другим дорога не заказана. Юрка в Литературный институт пойдет, писателем станет. Константин инженер, я в газете пока, а Кольку со временем на партийную работу выдвинут… Вот это семья!
М и к о л а. Ни меня, ни отца ты, понятно, за власть не считаешь…
О л ь г а. А вот проявите активность…
М и к о л а. А у мартена стоять Наташку пошлем… Ты, Колька, мое мнение слышал? Николай. Слышал… Микола. Вот и гляди… (Ушел.)
Н и к о л а й. А он прав, а?
О л ь г а. Смотри, я тебя не неволю. Только дружки твои институты пооканчивали, кто инженер, кто врач… Когда встречаешься — не обидно?
Н и к о л а й. Когда как… Смотрят с сожалением. Ну, как тебе сказать? Как на неинтересного человека смотрят. Или как на неудачника. Заедает, конечно. Раз поговорили — внушил, теперь на другую сторону переходит. Но сам понимаю — кулак не доказательство…
О л ь г а. Я тебе говорю, как действовать нужно. Сейчас на другую сторону переходит, а то будет с другой стороны к тебе бежать…
Н и к о л а й. Не знаю…
О л ь г а. Пока ты ничего не теряешь. Я же не предлагаю тебе с работы уходить. Не понравится — твое дело. А если во вкус войдешь… Ну, тогда и поговорим.
Н и к о л а й. Оля, давай к матери на кладбище сходим, цветов отнесем.
О л ь г а. Ну… Можно и сходить… А она не любила меня, Колька.
Н и к о л а й. Мать не любила?..
О л ь г а. Все вы стихийные — дед, Юрка, отец… Да и ты с Константином… Думаешь, в тебе этого нет? Пыжовщины этой самой? Просто она в тебе случая ждет, только и всего. Но это обречено — ваша стихийность. Что из того, что Юрка надел красную рубаху или устроил из бани посмешище для всего города? Нет, современно другое. Дисциплина, подчинение необходимости… Я это рано почувствовала — время.
Н и к о л а й. А мать тут при чем?
О л ь г а. Надо по-другому, если хочешь что-то значить. Не выходить из рамок… Мать не признавала этого. Она презирала меня. Она даже умерла — как Юрка надевает красную рубаху!..
Н и к о л а й. Что с тобой? У тебя руки дрожат…
О л ь г а. Коля… Через десять лет я буду первым человеком в городе. Клянусь…
Н и к о л а й. Ты так этого хочешь?
О л ь г а. Хотеть? Я — буду!
Н и к о л а й. Ну, если тебе так нужно…
О л ь г а. Мне? Почему мне? Это нужно другим! Таким, как ты, в первую очередь!
Н и к о л а й. Ты знаешь, что нужно другим?
О л ь г а. У меня бы не стали по полгода кинотеатр ремонтировать, если дела на неделю. Водопровод проводили — дорога второе лето разворочена… Либеральничает ваш Григорий Борисович! И таких номеров, как сегодня с тобой, не будет, у меня не почирикаешь…
Н и к о л а й. Дед ведь тоже дело говорит.
О л ь г а. Дед… Устарел он давно, твой дед! (Входит Виктор.)
Н и к о л а й. А, Виктор… Слушай, тебе нужна лекция о моральном облике?
В и к т о р. Я помню, после одной такой лекции мне захотелось снять фуражку с постового милиционера. Пять минут мне казалось, что это ни с чем не сравнимое удовольствие… Привет!
О л ь г а. Здравствуй.
В и к т о р. К сожалению, совершенно не изученный вопрос: влияние лекций на мелкое хулиганство. А с чего тебя заинтриговала эта проблема? А, забыл — у тебя общественная нагрузка. Будешь произносить слова и когда-нибудь тебе за это начнут начислять зарплату. Я лично завидую тем, у кого есть возможность молчать.
О л ь г а. Твой очередной афоризм?
В и к т о р. Ответственность произносящего слово… Эта ответственность давит меня постоянно, как атмосферный столб. Газета оценивает сравнение?
О л ь г а. Да. Как весьма посредственное.
В и к т о р. Только, потому, что за словом ты не увидела крика души. Я пришел рассказать вам одну историю. У нас в школе шквал лекций о любви. Шестнадцатилетняя девочка рассказывает перед классом, как надо любить, С большими цитатами из классической литературы. В присутствии меня и директора школы Марии Кирилловны. Я говорю: «Мария Кирилловна, мне кажется, что классу интереснее услышать на эту тему живой рассказ. Вы расскажите о том, как любили вы, а я расскажу о том, как люблю я…»