Инь, заметив, что я узнал их, принялся расспрашивать меня о них, и я рассказал ему, что недавно видел их на дороге.

— Они вполне могли привести вас сюда, — отвечал Инь. — Но вы были слишком осторожны и побоялись последовать синхронистичности.

Укоризненно посмотрев на меня, он прошел вслед за монахом в небольшую комнату, где находились книжные шкафы, столики и несколько дисков с вырезанными на них молитвами. Затем мы уселись вокруг резного деревянного столика, и монах о чем-то оживленно заговорил с Инем по-тибетски.

— Позвольте осмотреть вашу ногу, — обратился ко мне по-английски другой монах, стоявший позади нас. Он принес небольшую корзинку, в которой лежали белые бинты и несколько пузырьков с какими-то снадобьями. Лицо Иня так и вспыхнуло.

— Вы знакомы с ним? — спросил я.

— Прошу вас, — продолжал монах, протягивая руку и слегка поклонившись. — Меня зовут Джампа.

Инь наклонился ко мне и прошептал:

— Джампа провел более десяти лет в учениках у ламы Ридждэна!..

— А кто такой лама Ридждэн?

Джампа и Инь в ответ переглянулись, не зная, что и сказать мне. Наконец Инь произнес:

— Я уже говорил вам о существовании неких легенд. Так вот, лама Ридждэн понимает их смысл едва ли не глубже всех. Он один из ученейших знатоков всего, что связано с Шамбалой.

— Расскажите мне поподробнее, как это случилось, — произнес Джампа, обращаясь ко мне и пытаясь подобрать средство для исцеления моей разбитой ноги.

Я посмотрел на Иня; тот в ответ лишь кивнул.

— Я должен рассказать обо всем, что с вами случилось, самому ламе, — пояснил Джампа.

Я рассказал ему все, что произошло со мной после прибытия в Лхасу. Когда я умолк, Джампа пристально посмотрел на меня:

— А что было перед тем, как вы прибыли на Тибет? Что еще произошло?

Мне пришлось рассказать ему о соседской дочери и об Уиле.

Джампа и Инь молча переглянулись.

— И что вы подумали обо всем этом? — спросил Джампа.

— Я подумал, что каким-то чудом не потерял здесь голову, — отвечал я. — А теперь я собираюсь отправиться в аэропорт.

— Да нет, я имел в виду не совсем это, — быстро сказал Джампа. — Какое у вас настроение было сегодня утром, когда вы проснулись и обнаружили, что Инь исчез? Что вы подумали?

— Я был в полной растерянности. Я знал, что китайцы могут в любую минуту схватить меня. И я пытался понять, как мне скорее добраться в Лхасу.

Джампа повернулся и поглядел на Иня, прошептав:

— Ему ничего не известно о молитвенном поле... Инь покачал головой и отвернулся.

— Мы говорили об этом, — возразил я. — Но я не вполне понимаю, какое это имеет отношение к случившемуся. Что вам известно об этих вертолетах? Они действительно прилетали за нами?

В ответ Джампа лишь улыбнулся и посоветовал мне не беспокоиться, потому что здесь мне ничто не угрожает. Нашу беседу прервало появление нескольких монахов. Они принесли суп, хлеб и чай. За едой мои мысли заметно прояснились, и я даже попытался оценить ситуацию. Я хотел знать решительно все о происходящем. Все, и немедленно!

Я вопросительно посмотрел на Джампу, но тот ответил мне мягким, умиротворяющим взглядом.

— Я понимаю, у вас наготове немало вопросов, — проговорил он. — Позвольте мне рассказать вам все, что в моих силах. Мы — представители особой школы на Тибете. Наши взгляды не совсем типичны. На протяжении многих веков мы твердо верим, что Шамбала — это вполне реальное место. Мы храним знание, заключенное в легендах, устной традиции, не менее древней, чем Калачакра, посвященная единению истин всех религий.

Многие наши ламы находятся в контакте с Шамбалой посредством вещих снов. Несколько месяцев назад в снах ламы Ридждэна о Шамбале начал появляться ваш друг Уил. И вот спустя некоторое время Уил оказался в нашем монастыре. Лама Ридждэн согласился поговорить с ним и обнаружил, что Уил также видит сны о Шамбале.

— И что же Уил сообщил ему? — спросил я. — Где он теперь?

В ответ Джампа покачал головой:

— Боюсь, что вам придется подождать, пока лама Ридждэн не сочтет нужным сам рассказать вам обо всем.

Взглянув на Иня, я увидел на его лице подобие улыбки.

— А как насчет этих китайцев? — обратился я к Джампе. — Они тоже замешаны в этом?

Джампа пожал плечами:

— Этого мы не знаем. Возможно, что им тоже что-то известно о случившемся.

Я кивнул.

— Да, вот еще что, — произнес Джампа. — Практически во всех снах участвует какое-то другое лицо. Американец.

Джампа сделал паузу и слегка кивнул.

— Ваш друг Уил не совсем уверен, но ему кажется, что это вы.

Приняв ванну и переменив одежду в комнате, которую выделил нам Джампа, я вышел прогуляться во внутренний двор. Несколько монахов работали на огороде, словно китайцев в этих краях не было и в помине. Я взглянул на вершины гор, потом на небо. Вертолеты больше не появлялись.

— Не хотите ли посидеть? Скамья вон там, — раздался позади меня голос. Обернувшись, я увидел Иня, выходившего из дверей.

Я кивнул, и мы, поднявшись по склону на несколько террас, на которых росли декоративные растения и овощи, оказались в особом зале, представлявшем собой буддийскую молельню. За нашими спинами высились величественные горы, а южнее, прямо перед нашими глазами, открывалась живописная панорама долины, протянувшейся на много миль. По дорогам двигалось множество пешеходов, некоторые тащили нагруженные повозки.

— А где же сам лама? — спросил я.

— Не знаю, — отвечал Инь. — Он пока что не выразил желания встретиться с вами.

— Не выразил? Но почему?

В ответ Инь только покачал головой:

— Я не знаю.

— Как ты думаешь, ему известно, где сейчас Уил? Инь опять покачал головой.

— А как по-твоему, китайцы все еще разыскивают нас? — спросил я.

Инь вздрогнул и стал отрешенно смотреть вдаль.

— Простите меня. Моя энергетика совсем слаба, — отвечал он. — Прошу вас, не вынуждайте мое поле воздействовать на вас. Мне больше всего вредит мой собственный гнев. Начиная с 1954 года китайцы осуществляют систематическое уничтожение тибетской культуры. Видите этих людей во дворе? Многие из них — крес тьяне,вынужденные бежать от тягот новых законов, принятых китайской администрацией. Есть здесь и кочевники, которые голодают, так как полиция нарушила их исконный образ жизни. — И он в отчаянии стиснул кулаки. — Китайцы здесь поступают точно так же, как в свое время Сталин в Маньчжурии, переселяя многие тысячи иноземцев, в данном случае этнических китайцев, на Тибет, чтобы изменить хрупкий баланс культур и установить здесь господство китайского образа жизни. Они требуют, чтобы преподавание в наших школах велось только на китайском языке.

— А вон те люди возле ворот монастыря? — спросил я. — Они-то зачем пришли сюда?

— Лама Ридждэн и монахи делают все, что в их сил ах,чтобы помочь бедным, переживающим сейчас трудное время вследствие разрушения их традиционной культуры. Вот почему китайцы не решаются его трогать. Лама помогает тибетцам справляться со многими трудностями, не призывая их к восстанию против оккупантов.

Инь произнес это таким тоном, в котором слышался легкий упрек ламе, но через мгновение принялся защищать его.

— Нет, — заговорил он. — Я вовсе не хочу сказать, что лама активно сотрудничает с китайцами. Просто все поступки китайцев вызывают у меня подозрение. — Инь опять стиснул кулаки и хлопнул ими по коленям. — Поначалу многие думали, что китайское правительство будет уважать традиционный уклад жизни тибетцев и что мы сможем жить бок о бок с китайцами, не утратив своей самобытности. Но их правительство принялось разрушать нашу культуру. И сейчас совершенно ясно, что мы обязаны помешать им уничтожить ее.

— Ты имеешь в виду, что пора начать борьбу с ними? — спросил я. — Инь, но ты же понимаешь, что вам не одолеть их.

— Да, конечно, я понимаю, — отозвался он. — Но при мысли о том, что они здесь творят, меня охватывает приступ ярости. Настанет день, когда воины Шамбалы придут и уничтожат эти исчадия зла!