— Какую услугу?

— Назревают важные события. Скоро будет готов летательный аппарат «Хаунебу». Вы первый командир экипажа и несете полную ответственность за сохранность его в воздухе. У нас есть информация о том, что готовится попытка угона его сталинскими «кротами». Так вот, если такое произойдет, то вы должны ликвидировать объект даже ценою своей жизни.

— Ценою своей жизни — это вопрос серьезный, — задумчиво произнес Штайнер.

— Это приказ, — произнес Гейдрих.

— Не сомневайтесь, в случае опасности приказ будет выполнен.

— Ступайте, Генрих. Вы свободны.

Штайнер направился к выходу. Перед тем как открыть дверь, он внезапно услышал голос Гейдриха:

— Откуда вы знаете профессора Зэхта?

Штайнер обернулся и уклончиво ответил:

— Мы с ним проживаем в одном районе Далем, и у нас есть общие знакомые.

— Хорошо, идите и помните приказ.

Штайнер вышел из кабинета, достал носовой платок и протер свой лоб. В приемной Гейдриха находился Альфред Бергер, который ожидал приема. Увидев приятеля, Бергер подошел к Штайнеру:

— Вижу, тебе досталось? — спросил он.

— Да, Альфред, именно кнут необходим для нашего брата, чтобы мы быстрее шевелились, — громко произнес он.

— Понимаю тебя, сегодня вечером жди меня, я принесу бутылочку французского вина «Божеле», хочу сказать тебе несколько слов.

— Ну, если «Божеле», то буду ждать непременно.

Вечером, слегка подвыпивший, явился Бергер. Он поставил бутылку на стол и произнес:

— Разливай, Генрих.

— Что у тебя за событие? — спросил Штайнер.

— Сейчас выпьем, и я все расскажу.

Штайнер разлил в бокалы вино, пододвинул коробку конфет, печенье, и они выпили.

— Слушаю тебя, — обратился хозяин.

Альфред, изрядно хмельной и немного запинаясь, коверкая слова, вымолвил:

— Посоветуй, что мне делать? Меня зажали с обеих сторон.

— Говори ясней. Что случилось?

— Гейдрих заставил меня искать серьезный компромат на барона Отто фон Райнера и его жену Матильду. На это он дал короткий срок. В случае невыполнения задания моей карьере придет конец. Подскажи, что мне делать?

Генрих настороженно смотрел на своего пьяного гостя и думал: «Он либо последний трус, либо провокатор», — а сам произнес:

— Я уже тебе советовал: необходимо поклясться ему в верности и преданности, а приказ Гейдриха надо выполнять, и это будет правильно.

— Как ты это себе представляешь? — спросил пьяный гость.

— Все очень просто. Копни поглубже эту парочку, и тебе все станет ясно.

— Не понимаю тебя.

— Тебе надо выбирать, либо ты с Гейдрихом, либо с бароном. Третьего здесь не дано.

— Ты полагаешь, я могу что-нибудь накопать? — спросил гость.

— Не надо со мной хитрить. Ты лучше меня знаешь, где и что искать. Во всяком случае, ты часто с ними общался и знаешь их лучше, чем я.

— Разумеется, я кое-что знаю, но этого так мало, чтобы удовлетворить ненасытного шефа.

— Я свое мнение уже высказал. Все, эта тема закрыта, а тем более ты сильно пьян, — раздраженно произнес Штайнер.

— В таком случае я извиняюсь и прошу отвезти меня домой.

Генрих на своем автомобиле доставил гостя домой. Немного вздремнув в машине, Бергер слегка отрезвел и стал говорить:

— Хочу сообщить тебе одну очень важную подробность.

— Я слушаю, — настороженно произнес Генрих.

— Недавно мне довелось побывать в доме у барона Отто фон Райнера. В ходе нашей беседы я обратил внимание на семейный альбом с фотографиями, который лежал на журнальном столике. В соседней комнате прозвенел телефонный звонок. Барон ушел в другую комнату. Я стал листать альбом и увидел несколько интересных фотоснимков. Это были фото с изображением Клауса фон Фрича и Отто фон Райнера. Они были сфотографированы вместе в юные годы и значительно позже. Я сделал вывод, что они друзья детства. Ты, надеюсь, помнишь в Ливенске пилота-инструктора барона Клауса фон Фрича?

— Разумеется, помню. Он был германским разведчиком, а ты его выдал, — с усмешкой произнес Штайнер.

— Это твои очередные фантазии, — раздраженно проворчал Бергер.

— Об этом в Ливенске было объявлено на построении всему комсоставу на основании директивы, поступившей из ОГПУ, — ответил Штайнер.

— Ха-ха-ха! Блефуешь, Генрих.

— В таком случае я излагаю директиву дословно: «Из протокола допроса Альфреда Бергера следует, что пилот-инструктор летной испытательной станции Клаус фон Фрич, являясь агентом, подчинялся непосредственно германскому руководителю московского отделения «Особой группы R» господину Отто фон Райнеру — кадровому военному разведчику…».

— Допустим, ты не лжешь, и Бог с ним, с этим Клаусом, у меня есть неопровержимые улики, что он был двойным агентом, работая одновременно и на польскую разведку. Он изменник и может потянуть за собой Отто фон Райнера — улавливаешь?

— Все предельно ясно, — ответил Генрих Штайнер.

— Существует еще очень важный момент. В тот раз мне на глаза попалась еще одна фотография, на которой были сняты эти два барона, а между ними была Матильда. Снимок запечатлен на фоне какого-то старинного замка, а на оборотной стороне фотографии сделана запись: «Дружба навек». Теперь ты понимаешь, что это означает? — спросил Бергер.

— Но не настолько, чтобы верить такому абсурду, — возразил Штайнер.

— Это уж ты сам думай, верить или не верить.

— Думаю, по поводу Матильды ты бесспорно слукавил. А в остальном есть доля правды.

— Нет, Генрих, я сказал тебе всю правду.

И в подтверждение своих слов Бергер полез в шкаф и достал фотографию, которую передал гостю. Генрих взглянул на фото и не мог скрыть своего изумления. Увидев реакцию Штайнера, Бергер произнес:

— Я не меньше тебя поразился, когда обнаружил в альбоме эту фотографию.

— Альфред, если я попрошу, ты мне дашь этот снимок? — спросил Штайнер.

— При всем к тебе уважении, это фото я тебе не отдам. Это мой весомый аргумент против Матильды.

— Ты будешь пытаться ее шантажировать? — удивленно спросил Штайнер.

— К твоим словам следует прислушаться. А если учесть, что Матильда по своей натуре авантюристка, была в России и знала Клауса фон Фрича, который одновременно был агентом Польского генерального штаба, возникает вопрос: как она попала в Ливенск и в качестве кого она там была? Вот скажи мне, чьи интересы она может преследовать в Ливенске?

— Трудно сказать, вероятно, свои интересы она там преследовала, — ответил Штайнер.

— В таком случае здесь, в Берлине, она тоже преследует свои интересы? — спросил Бергер.

— Вряд ли, я убежден, что она работает не одна.

— Вот именно, она представляет интересы не государства, а некой могущественной силы. Она общается в той среде, где деньги и власть, и это та сила, с которой нам тягаться бесполезно, — сказал Бергер.

— Да, пожалуй, это аргумент. Тогда отдай мне фотоснимок. Ты, действительно, прав: тягаться с ними бесполезно, это под силу таким, как Рейнхард Гейдрих, у которого сосредоточена мощь главного управления имперской безопасности НСДАП.

— А я его помощник, — добавил Бергер и продолжил: — Из этого следует: используй я эти фотоснимки правильно, она будет в безвыходной ситуации. Они ее полностью компрометируют, — усмехнулся он.

— Полагаю, ты своим авантюрным поведением навлечешь на себя неприятности. В руках у тебя очень опасный фотоснимок, отдай его мне, — произнес Штайнер.

— Кстати, твои слова навели меня на мысль. Фотоснимок, действительно, представляет опасность. Завтра утром я отнесу их к себе в кабинет и спрячу в сейф. Там они будут в надежном месте.

— Я погляжу, ты не по годам умен, — криво усмехаясь, издевательским тоном изрек Штайнер.

— Не нужно иронизировать, Генрих, я вижу, ты стараешься меня разозлить, но это у тебя не получится. Однако я помню добро и кое-что тебе покажу.

Бергер достал из шкафа еще один снимок и передал ему.

— Взгляни, Генрих. Узнаешь?