Я слушал внимательно. Для Ронни это было обычным делом. Попалась еще одна провинциалка, вот и все.

– Я отправилась на это свидание, одолжив у подруги вечернее платье. Ресторанный блеск поразил меня. Превосходный ужин, вина… Затем он предложил зайти к нему «выпить рюмочку хорошего вина». Конечно, я согласилась. Я была на седьмом небе! Мы поехали на квартиру Ронни.

– Какую квартиру? Ведь у Ронни был дом.

– О, он снимал квартиру для романов. В доме же была сестра и слуги. А здесь… Приглушенный свет, музыка, шампанское… Я ошалела от увиденного. Вдруг Ронни посмотрел на часы. Я подумала: неужели он еще кого–то ждет? Но Ронни подсел ко мне, подбирая ласковые слова. Когда он уверял меня в своей любви, вдруг пробило одиннадцать часов. В холле послышался какой–то звук. Я отодвинулась и со страхом сказала: «Там кто–то есть!..» Но он сильнее обнял меня. В этот момент в холле раздался женский голос, он повторял только одно слово: «Ронни… Ронни… Ронни…» Было так страшно, что я помню все до сих пор. Он сделал движение, словно был застигнут врасплох. Я продолжала сидеть. Голос этой женщины звучал у меня в ушах, как траурный звон. «Добрый вечер, дорогая, я забыл, что сегодня наша ночь…» Я видела только силуэт этой женщины. «Ронни», – застонала она. «Моя дорогая, я понимаю, что это не совсем красиво, но ты ведь светская женщина и должна понимать, что мужчине время от времени требуется перемена». Женщина быстро ушла, и я услышала, как захлопнулась парадная дверь. А Ронни упал на диван и сказал: «Это будет для нее хорошим уроком. Как мимолетная любовь она неплоха, но стала слишком многого требовать…» Он хотел снова обнять меня, но я в ужасе вскочила. «Вы знали, что она придет, и поэтому пригласили меня сюда!» – «Это только одна из причин, моя дорогая, но ты ведь тоже такой лакомый кусочек!» Я удрала оттуда. Бежала, путаясь в платье и плача. На следующий день я получила свою рукопись с отказом… Теперь вы поняли, почему я так отношусь к Ронни?

Я слушал, содрогаясь. Я бы дорого заплатил, чтобы все это оказалось ложью. Но в каждом ее слове звучала правда. Если в его жизни был такой эпизод, то должны быть и другие. Неужели я был настолько туп и легковерен? Я считался самым близким другом Ронни. Мне даже и не снилось, что у него имеется квартира для романов. А я, дурак, думал, что женщины в его жизни не играют никакой роли. Я понимал, что людям свойственны слабости. Но сейчас жизнь показалась мне лишенной смысла. Меня считали хорошим человеком, но разве ослепленный дурак, шут, может быть хорошим человеком? Сильвия Ример вправе пренебрегать мной. Теперь понятно и отношение ко мне сына.

– Билл знал об этом?

– Он еще раньше знал, что Ронни за птица, но и с этой историей он знаком.

– Как вы думаете, это Билл его убил?

– Не спрашивайте меня об этом. Откуда я знаю? У меня снова ужасно заболела голова.

– Значит, он знал, что из себя представляет Ронни, и думал о Жанне?..

– Да. А отец сидел дома и чуть ли не штопал носки своему благодетелю. Это была одна из причин, почему я любила Билла. Кто–то должен был интересоваться мальчиком. Для него я просто старая баба. А отец в его жизни – ноль.

– Почему он никогда не говорил мне об этом?

– Вы хотите сказать, что ничего не знали? И это не вашей обязанностью было снабжать Ронни экспонатами для его «гнездышка»?

– Я понятия не имел, что у него есть квартира. Мне даже в голову не приходило, что его могут интересовать женщины.

Она села на топчан рядом со мной.

– Значит, вы не знали? И только сейчас это свалилось вам на голову? Боже мой! Столько лет верить Ронни… А я и Билл думали…

– Что вы думали? – возмущенно спросил я. – Что я ему помогал?

Я себя чувствовал законченным идиотом.

– А я пришел обвинить вас в убийстве.

– Меня?

– Это все из–за ключа, но я уже не хочу об этом говорить.

– Вы думаете, что я взяла ключ и убила Ронни? Это не так смешно, как кажется. Я давно бы его убила, если бы у меня хватило мужества. Но, увы! Вчера вечером у меня было трое друзей. Они ушли за минуту до прихода Билла. Сержант Трант проверил это. Мое алиби твердо, как скала.

– Ну что ж. Остается только просить у вас прощения.

– Только вы один продолжаете борьбу за Билла. Сегодня утром я была готова на многое. А что сделала? Съела банку сардин и выкурила пачку сигарет.

– Вы ничего не знаете, что могло бы мне помочь?

– Ничего, кроме одного его секрета.

– Какого?

– Не знаю, что там, но он прятал от меня эту коробку. Вчера, когда он уходил к Жанне, я обнаружила, что коробка пуста. Думаю, что это какая–то память о матери.

«Вот и опять Фелиция», – подумал я. Она протянула мне руку и сказала:

– Спасите Билла. Вы сможете это сделать. Вы стоите десятков тысяч таких, как я.

Мы простились.

Глава 20

Теперь я понял, что Сильвия Ример не убийца. В Петере и Ирис я приобрел союзников, поэтому на душе стало легче. Я знаю, что если уступлю – Билла мне не спасти. Вспомнив, что меня приглашала Магги, я поехал в контору. Трудно было представить, что визит в контору будет для меня таким тяжелым. Все смотрели на меня, как на привидение. Под перекрестными взглядами служащих я прошел к себе в кабинет. Магги была на месте.

– Я рада, что ты пришел, Жак, – приветливо сказала она.

– В чем дело?

– Я должна была сообщить полицейскому о Лейгтонах, потому что так оно и было.

– Знаю.

– Жак, я хочу тебе рассказать о Гвендолен Снейгли.

– Причем здесь она?

– Помнишь, когда Ронни вернулся вчера из Джорджии, он просил не проболтаться Снейгли о своей женитьбе? Я думала, что это просто шутка в его стиле, что Снейгли дорого ценится на рынке и может оставить наше издательство, а это не устроило бы Ронни. Но дело совсем в другом. Об этом мне поведала Арлена, секретарша Ронни. Я и Арлена уверены, что Билл не убивал Ронни. А Арлена… Но может быть, лучше позвать ее, пусть она сама тебе все расскажет?

– Хорошо, пригласи Арлену.

Магги вышла и через минуту вернулась с Арленой, которая держала в руках сверток с бумагами.

– Расскажи ему все, Арлена, – попросила Магги.

– Теперь, когда Шелдона нет в живых, а ваш сын попал в такую беду, я не вижу причины что–либо скрывать. Мистер Шелдон обещал жениться на Гвендолен Снейгли. Уже много лет он писал ей любовные письма. Корреспонденцией занималась я. Этим письмам он не придавал никакого значения. Своими обещаниями он побуждал ее писать еще больше. Он был очень хитер. Он мне говорил: «У нашей квочки снова обструкция, надо дать ей новую порцию слабительного. Что мы сейчас ей напишем? Ну, скажем, что у нас родственные души. Это всегда действует. От таких писем она просто тает». Перед его отъездом в Европу она писала ему странные письма с угрозами о самоубийстве. Ронни понял, что на сей раз попал в капкан. Он сказал мне: «Это уже война, Арлена. Если мы хотим получить ее новую повесть – попросим ее, чтобы она вышла за нас замуж». И попросил. Это была чистая работа. Ронни писал, что сейчас едет в Европу и им предстоит временная разлука. В каждом письме он преклонялся перед ее талантом. Когда он продиктовал мне такое письмо, то спросил: «Не слишком ли мы далеко зашли, Арлена? Надо как–то выкручиваться из этого положения».

Арлена подала мне пачку писем. Я бегло читал их и уже ничему не удивлялся. Это был стиль Ронни – ласковый, шутливый, деликатный.

– Она, Жак, совсем ошалела, – заговорила Магги. – Писала письма, пронизанные любовью, благодарностью, Бог знает чем. Потом она снова взялась за книгу. Гвендолен не представляла себе, как проживет шесть месяцев без него. Он юлил, чтобы заставить ее закончить книгу. Она приехала с ним в Нью–Йорк. Теперь он должен был все рассказать ей. Но… его убили. Жак, подумай, если она случайно узнала о его женитьбе, ведь это могло быть мотивом преступления.

– Да. Я пойду к ней.

– Жак, будь осторожен.

– Постараюсь.

– Я правильно сделала, что рассказала вам об этом? – спросила Арлена.