— Ха, наши парни против астральной нечисти, то есть интеллект против волшебства, — генерал потрепал себя за седую бакенбарду. — Пошли роту, не больше.

— Да, и трех оперативников! — наклонился над столом Дюжекрут, с полуслова понимающий шефа. Помните миссию в Антарктике?

— В Арктике.

— Какая разница? Восстание леденцов было подавлено всего тремя моими ребятами, несмотря на то, что один из них девка.

— Да, кстати… Наличие в составе дамочки… Оно не влияет на морально-боевой дух подразделения?

— Никак нет, скорее, наоборот, — доложил майор.

Генерал откинулся в кресле, принимая философский вид.

— Тут, растудыть тебя во все инстанции, штука скользкая. Любовь — это тебе не картошку ломом чистить, тут все гораздо сложнее… Ах да, продолжай.

— Как раз ее и пошлем. Она лучшая. Спецагент Гобли Малфой. Грациозна, как тигрица. Опасна, как ведро цианистого калия.

— Наш человек! Действуй, Дюжекрут. Пусть она там всем начистит, растудыть их в третью степень.

Майор Наворочинг встал, отдал честь и промаршировал вон.

— Гобли, — по-отечески тепло произнес он десять минут спустя, приобнимая спецагента за плечи.

Малфой сразу поняла предстоит смертельно опасная миссия.

— Тебе, цыпочка моя, светит убийственно сложное задание, проходящее по нашей внутренней классификации под литерой «п». Ты можешь не вернуться, — майор затянулся и выдохнул едкий дым. — Ну, безусловно, дадим льготы семье. Компенсацию твоему любимому хомячку. Памятник поставим на Родине. Правда, секретный… невидимый…

— Не томите, сэр.

Наворочинг смутился, но тут же вернул себе маску сурового вояки.

— В общем, слушай приказ. Углубиться в инферно, выяснить, кто или что стоит за пропажами гражданского населения и волшебной энергии, вернуться. Третья часть задания элективна, то есть не обязательна к исполнению в случае смерти. С собой возьмешь этого, кента… ну, кентавра. Как его? А! Кобылинса! И какого-нибудь гнома, того же Стульча. Плюс рота прикрытия. Вопросы?

— У камикадзе нет вопросов, сэр, — зычно отчеканила Гобли Малфой. — Служу добру, а зло караю!

— Служу добру! — рявкнул в ответ майор.

Гобли нажала кнопку общей связи на браслете-передатчике и скомандовала

— Кобылинс, галопом ко мне! Стульч, такая же ботва!

Кентавр и гном явились через полминуты, причем коротышка прибыл первым.

— Солдаты Республики! — патетически возопила

Малфой, всматриваясь в лица подчиненных. — Мы на войне. На не начавшейся войне против неясно кого. Нам поставили задачу погибнуть, но не сдаться нырнуть в инфернет, чтобы никогда не вынырнуть. Судьба добрых людей в наших руках. Не посрамим?

— Ноль проблем, — буркнул гном.

— Я протестую! — воскликнул кентавр.

— Кобылинс, ты мне тут демократию не разводи, — процедила сквозь зубы Гобли Малфой. — У нас армия, а не палата психлечебницы. Мы должны отстоять идеалы нашей Республики. Даже ценой жестокой диктатуры и кровавых репрессий. Что ты морщишься? Да, я знаю, ты работник компьютерного отдела. Не тебя первого из компьютерщиков в полевые агенты переводят. Ни с хрена… Так что кончай бить копытом, не в стойле. Выступаем через два часа.

— Будет сделано. Голуму одеться — только подпоясаться, — постарался не падать духом Стульч.

— Мясники, — презрительно бросил Кобылине, цокая в свою комнату за вещами.

Такова планида солдат. Что нам остается делать? Безумству храбрых поем мы песню. Уму трусливых стихи слагаем…

Гобли Малфой прижала к груди фотографию юноши, в которого была влюблена. Пауль Артефриз… Самый молодой миллионер в мире шмуглов. «Ему, скорее всего, и не расскажут, как я погибну», — опечалилась девушка. Смахнула слезу. Суперагенты не плачут.

Двигаться по дуремаркету , не заглядываясь на лавки, невозможно. Харри Проглоттер страстно уговаривал себя не прельщаться яркими товарами и якобы дешевыми услугами. Но мимо шатра гадальщика он не прошел. Изображение дракона, новоприобретенный фатализм и тревога за друзей сделали свое дело.

На вывеске было написано шрифтом, стилизованным под иероглифы

Предсказывание и послесказывание

Равный небу Джу Ли Квам

Откинув полог, странник увидел комнату, в центре которой сидел вещун — круглолицый старичок с хитрыми глазками.

— Милости прошу! — пригласил мальчика хозяин. У входа лежало животное, похожее на коалу-вампира. Длинные острые клыки были сравнимы с бивнями. Зверь то ли рычал, то ли урчал. Его бурая шкура на боках волновалась в такт глубокому дыханию, создававшему специфическую атмосферу. Пахло сероводородом с примесью ванили.

Харри остановился в нерешительности.

— Не бойтесь, — сказал старик-вещун. — Сейчас дэнсяопинбол не опасен. У него аккурат вчера завершилась шаолинька. О, это страшный период. Зверюга лысеет, ломает руками и ногами разные предметы, крутит всякие нунчаки… В общем, вам повезло.

Гость оценил комнату. Полки, мебель, стены были серьезно испорчены. Ковры порваны. Перевязанный хозяин сидел на уцелевшей циновке, попивая чай из полуразбитой чашки.

— И как вы с такой зверюгой… живете? Трудно небось? — поинтересовался Харри.

— Как и для любого адепта Кай Фуй, для меня этого вопроса не существует.

— А что такое Кай Фуй?

— Кай Фуй, юноша, — учение о том, что жить нужно в удовольствие. Данное откровение Подарил нам древний философ Кайфуций, озаривший наш мир при династии Тань. В эпоху Тань народ предпочитал называть своих дочерей Танями. Кайфуций подверг критике такую практику, а затем и открыто попрал традицию, назвав всех своих дочерей (а их у него было семь) и даже сынов (которых насчитывалось в два раза больше) гордым именем Ли. Последователи неверно поняли жест мудреца, и понеслось — что ни ребенок, то Ли. По этому поводу сладкоголосая певица Ал Пу спела отдельную песню «То Ли еще будет, ой-е-ей!», народ подхватил «Во саду Ли, в огороде…» Однако Кайфуций славен прежде всего новой философией. Согласно этой философии, все происходит согласно этой философии. (Революционное открытие в деле построения доказательной базы, между прочим. Сколько лжепророков потом воспользовалось сим аргументом!..) По Кайфуцию, главное — наслаждение жизнью. Удовольствие — краеугольный камень, мерило мерил, начало координат. Не беспокойся, будь счастлив!