Теперь же она раскаивалась и хотела помириться с ним. Но эта падкая на деньги маленькая блондинка стояла на ее пути, не давая возможности подойти к Джону, да и он не делал поползновений оставить ее.

Хуже всего было то, что Мадлен узнала ее. Ее звали Мелоди — фамилии она так и не вспомнила, — в хьюстонских высших кругах она была известна как охотница за кошельками пожилых толстосумов. В прошлом году ее имя склоняли в связи с какими-то весьма неприглядными историями, связанными с двумя хьюстонскими бизнесменами. Господи Боже мой, неужели Джон не понимает, с кем имеет дело? Неужели он так слеп, что не видит ничего за маской ласкового котеночка? Она хмуро глядела на темноволосую голову, низко склоненную к белокурой головке, чувствуя, как в груди растет боль, непонятно откуда взявшаяся.

— Ну, не смотрите туда так свирепо, любовь моя, — раздался за ее спиной знакомый голос.

Она с улыбкой обернулась и увидела мальчишески озорное лицо Донадда Дуранго.

— Разве я похожа на тигрицу? — в том же насмешливом тоне отпарировала она.

— Уж не ревнуешь ли ты его к ней?

— Мы с Джоном друзья, и не больше, — сказала она резко.

— Конечно, раз ты так утверждаешь. А разве может столь восхитительное создание, как ты, лгать?

— Ты льстишь мне, — улыбнулась ему она. Она постоянно удивлялась тому, как мало похож он на своего двоюродного брата. Джон был высокий, крупный, мощного телосложения, тогда как Доналд, наоборот, стройный, даже худощавый. Джон — смуглый от загара, с пронзительными серебристыми глазами и почти черной шевелюрой, а Доналд — блондин с ясными голубыми глазами.

Но, несмотря на внешнюю несхожесть кузенов, оба были прекрасными бизнесменами, оба могли быть одинаково безжалостными, когда того требовали обстоятельства. И не было более свирепых соперников. Одна давняя, глубоко личная ссора сделала их врагами, готовыми вцепиться друг другу в глотку. Доналд часто проявлял изощренную изобретательность, чтобы доставить неприятность Джону. И что удивительно, позиция Джона была скорее оборонительной. После смерти отца Доналд затеял долгую, некрасивую тяжбу с кузеном, когда тот унаследовал большой пакет привилегированных акций компании «Дуранго-ойл». Отец Доналда, дядя Джона, который помог племяннику встать на ноги, многих удивил своим завещанием. Но Джон был сильнее своего кузена и благодаря более острой деловой сметке выиграл битву. Однако война между братьями была объявлена, и Доналд никогда не упускал случая досадить Джону, хотя бы тем, что всячески поддерживал отношения с Мадлен.

— Не возражаешь провести со мной остаток вечера? — ухмыльнувшись, предложил Доналд. — Это убережет тебя от гнусных посягательств и неискренних похвал.

— А кто меня убережет от тебя? — спросила она, многозначительно улыбаясь. Бросив взгляд в сторону Джона и Мелоди, она снова помрачнела. — Если эта девица подойдет к нему еще ближе, он рискует, что она растает у него на пиджаке.

— Разумеется, богатые холостяки не часто встречаются на земле в наши дни, — сказал Доналд. — А она весьма недурна собой.

Но Мадлен почти не слышала его. Ей так хотелось вылить содержимое бокала на эту обесцвеченную перекисью голову.

— Я должна спасти его, — пробормотала она. — Мой долг как бывшего члена женской организации скаутов вытащить твоего кузена из липких клещей этой охотницы за деньгами.

И она направилась прямо к ним. Ей повезло, так как Мелоди захотелось что-нибудь выпить и Джон, улыбнувшись, пошел за пуншем. Воспользовавшись моментом, Мадлен подстерегла его на пути.

— Мы как с тобой, разговариваем? — спросила она как ни в чем не бывало. — Если нет, помотай головой, и тогда я прокрадусь в угол, сделав вид, что с тобой незнакома.

Раньше бы он рассмеялся, услыхав ее шутливое предложение, но сейчас лицо его даже не смягчилось, а в глазах был серебристый лед.

— Я поражен тем, что ты покинула общество моего кузена, — медленно произнес он приглушенным голосом.

— Его, кстати, зовут Доналд, — напомнила она. Мадлен была выше среднего роста, но даже в туфлях на высоких каблуках-шпильках едва доставала ему до подбородка. — Я, между прочим, никогда не слышала, чтобы ты хоть раз назвал его по имени. И, кроме того, у меня нет привычки игнорировать людей и не отвечать, когда ко мне обращаются. Ты же будто и не слышишь, — добавила она ядовито.

Он высокомерно глянул на нее сверху вниз; густые черные усы делали его старше и мужественнее, что, в общем, соответствовало действительности.

— Я не бегаю за женщинами, в этом нет нужды, — процедил он с затаенной злобой, бросив взгляд в сторону Мелоди.

Ее охватило бешенство. Чтобы не выдать его, она крепко сжала бокал с коньяком и сказала спокойно:

— У нее известная репутация. Ты об этом знаешь? Ее только что бросила одна из ее жертв. И теперь она ищет нового простака с тугим кошельком.

Он пристально смотрел на нее, лоб над глубоко посаженными глазами прорезала хмурая морщинка.

— Я согласен платить за то, что мне нравится. Могу себе позволить, — сказал он тихо.

Мадлен хотелось заплакать от его циничных слов. Он так никогда и не поверит, что может нравиться женщинам. Казалось, он совершенно не понимал, насколько он привлекателен. Но Мадлен, глядя на него, осознавала это как никогда: густые темные брови, серебристые глаза, твердый абрис лица и красиво очерченный чувственный рот под аккуратно подстриженными усами. Рот… Губы ее невольно раскрылись. Ей в голову пришла странная мысль: интересно, что бы она почувствовала, если б разрешила ему поцеловать себя?..

— Что ты так пристально на меня смотришь, Ласочка? — спросил он тихо. — Ищешь трещин в моем панцире? Не пытайся, все равно не найдешь.

— Ты уверен?

Она нарочно придвинулась ближе, играя с перламутровой пуговкой на его рубашке. Сквозь белый шелк просвечивали черные волосы, сплошь покрывавшие мощную грудь и плоский живот. Она чувствовала тепло его тела, и от этой близости у нее задрожали колени, она была потрясена своей реакцией. Только что ей захотелось дотронуться до него, и страстная сила этого желания была для нее неожиданной. Но было совершенно ясно: он не хочет, чтобы она его касалась. Он взял ее пальцы и мягко отвел от себя.

— Заигрываешь со мной? — спросил он хмуро.

— Кто? Я? — Она обхватила бокал обеими руками. — У меня нет склонности к самоубийству.

— Не беспокойся. До самоубийства я тебя не доведу. За два года я выучился держать дистанцию. — Его слова кололи как иглы.

— Ты же знаешь, как я все это воспринимаю…

Нетерпеливый вздох прервал ее.

— О Господи, нельзя же из-за одной неудачной попытки становиться монашенкой.

Она застыла на месте от неожиданности, а потом, оттопырив нижнюю губу, выкрикнула:

— Ты все это время ведешь себя как медведь с дурной башкой, Джон Дуранго! Если ты голоден, съешь что-нибудь, там полно закусок. Я не желаю, чтобы сегодня вечером меня ели по кусочкам.

Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за обнаженный локоть. И как всегда, от прикосновения его теплых сильных пальцев у нее перехватило дыхание и сердце забилось сильней; такая реакция, казалось бы, должна была ее встревожить, но у нее так ни разу и не возник вопрос, почему из всех мужчин ее вызывает только Джон.

— Не убегай от меня, — прошептал он ей в самое ухо. Он был так близко, что она спиной чувствовала жар и мощь его большого тела.

— Не знаю, что еще мне остается, — печально проговорила она. — Ты холоден как лед со мной, ведешь себя так, будто тебе невыносимо мое присутствие, и дергаешься как ужаленный, когда я до тебя дотрагиваюсь. — Она подняла на него встревоженный взгляд. — Я думала, мы с тобой друзья.

Он внимательно поглядел на нее.

— Так и есть. Будь со мной потерпеливее. Она посмотрела на его осунувшееся лицо, беспокойные глаза и смягчилась.

— Мне совсем не безразлично, что с тобой происходит, — сказала она тихо. — Что с тобой? Что тебя беспокоит? Расскажи мне, в чем дело?

— Тебе меньше, чем кому-либо другому, дорогая. — Бесстрастной рукой он пригладил выбившийся из ее высокой прически рыже-золотой локон. — Чего ты так скручиваешь волосы? Терпеть этого не могу.