Однажды, отбившись от каравана купцов, шедших к Венедскому. морю за янтарем, он оказался на земле кельтов, где германцы-франки создали свою большую державу.
Кельтов славяне знали. Бывали времена, когда, крепко усилившись, те двигались на восток — во Фракию, за Дунай, тесня славян на Карпаты. Случались сечи, но бывали и долгие годы мирного добрососедства, когда они помогали друг другу.
У кельтов никогда не было единого государства, а племен было очень много. Они то объединялись в союзы, то повоевывали друг с другом, чем весьма походили на славян. Кстати сказать, у каждого племени было свое название, а общее — «кельты» — им дали римляне за большую любовь их к боевым топорам-кельтам. А еще их звали галлами — по имени самого большого племени их.
Несмотря на такую разобщенность, кельты были высокоразвитым и деятельным народом. Они имели свою письменность, сложную религию и магию, хорошо знали пути небесных светил. У них была лучшая в Европе металлургия, керамическое дело, хорошо развитые ремесла.
Вся их страна была покрыта сетью прекрасных мощенных каменными плитами дорог. Незнающие говорили, что эти дороги построили римляне, — наоборот, по этим дорогам римляне пришли, чтобы огнем и мечом покорить эту большую и богатую страну. А потом явились германцы-франки, перемешались с кельтами и романцами, и из этой мешанины потом сложится новый народ — французы. А пока это было Франкское королевство, которое их король Карл Великий сделал еще одной европейской империей.
Далеко, очень далеко от Персии до Франции, да и от Руси не близко. Но и здесь Заряна не раз выручал бессмертный санскрит. Даже с той малостью, которой он овладел, ему всегда удавалось найти дороги, ведущие в края венедов. Когда он в земле саксов спросил о том же, его озадачили ответным вопросом:
— А тебе какая страна вендов нужна?
Зарян к этому времени уже ничему не удивлялся и хотел выбрать любую, потому что пока еще не знал ни одной, но тут послышались свист, крики, конский топ — и он бросился в придорожные кусты.
Когда вышел обратно, вокруг никого уже не было. Однако вскоре, катя перед собой груженную хворостом тележку, появился конопатый и босоногий отрок.
— Что это было? — спросил его Зарян.
Тот далеко не сразу понял, чего от него хотят. А когда наконец понял, крики, свист и конский топ послышались вторично, но теперь уже с другой стороны.
— Ха! — весело прокричал мальчишка. — Так это же люди Карла Лысого едут бить людей Лотаря! Или люди Людовика — людей Карла!..
— А до венедов еще далеко? — повторил свой вопрос Зарян, когда и этот отряд промчался.
— До вендов? А вон там они, за их Лабой! — Махнул рукой в сторону от дороги и покатил свою тележку дальше.
От реки Лабы[26] на восток пошли земли венедов, и на них — их королевства: ободритов, лютичей, вагров, лужичан, поморян, объединившие к тому времени десятки других славянских княжеств.
Народ один, а сколько названий, границ, противоречий! Так, в «союз»[27] ободритов, живших об Одре (по Одеру), входили как они сами, так и полабы (по Лабе), вагры, глиняне, варны. Лютичи-вильцы объединяли еще и хижан, черезпинян, долечан, ратарей. На острове Ругене (Руяне, Рюгене) находился знатный город Аркона со своим святилищем Святовита. На острове Волын — крупнейший город Волынь. В числе самых крупных городов широко известны были также Ретра, Вологощ, Щетин, Зверин, Рерик, Стариград, Дымин, Велиград, Коданьск, Ратибор, Бранибор, Прага, Микулин, Любиц, Ратенов, Премниц, Милов… В долине реки Гаволы жили гаволяне, стодоряне, по Луге — лужичи, по течению Доши — дошане, в городе Любуше и вокруг него — любушане… И это еще далеко не все!
После первого месяца странствий по этой земле голова Заряна пошла кругрм. Огромный край — от Лабы до Вислы, и как плотно заселен! Сколько больших поселений, сотни крупных городов, — настоящая Гардарика! И как они тут разбираются между собой? Неслучайно многие враждуют, не доверяют друг другу, соперничают. Во многом — как на Руси, только еще более серьезно и остро.
Заходил в их храмы, которые тут стали возводить, перенимая обычаи соседей-христиан. Красивые храмы, богатые. Ну а боги… Вряд ли такое богатство прельщает их. Не зря они тут такие сердитые. Не любят славянские боги роскоши и совсем не терпят человеческих жертвоприношений. А тут иные и Белобога на Черно-бога поменяли…
Мы, живущие совсем в другие времена, можем прочесть о них в хрониках германских монахов, в скандинавских сагах или в стихах тогдашних поэтов-скальдов. У Адама Бременского, к примеру:
«За страной лютичей, которые иначе называются вильцами, протекает река Одер… В устье ее (находится) славнейший город Юмне… Это поистине самый большой из всех городов, какие есть в Европе. Населяют его славяне и другие народы, греки и варвары. И приезжие саксы тоже получают равное право проживать вместе со всеми, если, однако, оставаясь там, не будут проявлять свою принадлежность к христианству. Ибо все они до сих пор блуждают неверными путями языческих обрядов. Впрочем, что касается нравов и гостеприимства, не найдется ни одного народа, более достойного уважения и радушного…»
Находился город на острове Волын (отсюда и его правильное название — Волынь) в устье Одры, на важном торговом пути. Такое его расположение было умело использовано и с оборонной, и с градостроительной точки зрения. Вот как рисует его скандинавская «Сага о йомсвикингах»: «…там был построен большой, хорошо укрепленный град. Часть его находилась на мысу и окружена была морем. Там была гавань, где могло разместиться триста шестьдесят длинных ладей, да так, что все они находились бы под прикрытием городских укреплений. Все там было устроено так хитро, что вход в гавань перекрывала большая каменная арка. На входе в бухту были установлены железные ворота, которые запирались изнутри. На вершине арки стояла башня, в которой были установлены катапульты».
В Волыни проживало почти десять тысяч человек — поморских русинов. Среди них было немало превосходных мастеров ремесленников, а местные купцы вели торг не только на родине, но и по всему Венедскому морю[28].
Да, наверное, действительно, другого такого города во всей Европе тех лет не было. Даже столицы Франции, Англии, Швеции в сравнении с Волынью казались лишь небольшими поселениями. Исключая, пожалуй, блистательный эллинский Константинополь.
Волынь слыла торгово-ремесленным центром поморян. Духовной же столицей была «мать городов поморянских» Щетинь.
Сам город располагался на трех холмах. Поднявшись на средний, самый высокий, Зарян оказался у роскошного храма-святилища, посвященного Триглаву. Если золотой Триглав волыньцев был невелик по своим размерам, то здесь он был воистину огромен. Правда, не из золота, а из могучего вековечного дуба. С тремя, разумеется, головами.
Осмотрев храм с сияющей золотом и драгоценными каменьями дарницей, с ярко раскрашенными деревянными барельефами вдоль всех внешних стен строения, Зарян не раз еще возвращался к главному кумиру щетиньцев — Триглаву.
Могучий трехголовый идол потрясал и подавлял его. «Триглав почитаем и у нас на Днепре, Дону, в Сурожской Руси, — думал он, с почтением и страхом всматриваясь в лица верховного божества. — Но наши боги скорее понятия, нежели вот такие кумиры, ибо мы не язычники-идолопоклонники. Что же здесь означают эти лики? Сварога, Перуна, Даждьбога? Их единство в одном?»
Спросил служителя. Тот удивленно оглядел незнакомца и сердито проворчал:
— Такое и отрокам знать следует, а ты старец уж — голова белая.
Узнав, что перед ним паломник из далекой Таврии, смилостивился, пояснил:
— Сия голова владычит над небом, сия — над землей, третья — над нижним, темным миром. Все мы во власти великого Триглава, русич.
В земле вильцев-велетов вместе с толпой местных ратарей он посетил Ретру и ее величественный храм, посвященный Радигосту Сварожичу, — «одно из двух величайших святилищ варяжской Руси».