Ярость Райена, вызванная этими словами, была столь сильна, что опалила брови Анатонета, а на земле обратила в пепел целый квартал. С болью же, которую они причинили, граф Фесет поступил более рационально. Она образовала новое Риэкантенгера, причем такой силы, что из всего, на что она была направлена, уцелел лишь император. Столкнувшись с величиной, которую он не может раздавить или развеять, луч скверны, как и всегда в таких случаях, взорвался. Причем взорвался ТАК, что башня дворца оказалась подрубленной на уровне зала Верховного суда Империи и, словно дерево, начала падать прямо на своего "лесоруба". Леруа даже не попытался уклониться. Он просто ударил по башне мечом, так, что часть каменной горы, падавшая конкретно на него обратилась в пыль и вниз полетели уже два исполинских обломка вместо одного. После этого девиата спикировал на руины, образовывающие срез дворца, нашел Анатонета, пытавшегося прийти в себя после столь сильного удара, и начал его методично калечить. Для начала, он воткнул свой меч в лицо лежащего императора, пригвоздив того к полу и нанеся страшную рану, на восстановление которой время нужно было даже Великому Владыке. А затем стал когтями на руках и свободных от перепонки пальцах крыльев рвать доспех противника, попутно стараясь, как следует, зацепить плоть. Превратив одно из лучших воинских облачений на планете в груду изжёванной жести, он начал кромсать непосредственно тело.... Когда тело было трижды полностью пущено на мелкий фарш и вновь восстановлено, Черный рыцарь счел повреждения достаточными. И небезосновательно. После столь тяжелого боя и исцеления всех этих травм, Анатонет даже встать не мог - не то, что драться. Только теперь, вынув из головы Белого рыцаря меч, Черный решил ответить на речь, с которой все началось.

- Я уже говорил, что ты видишь лишь то, что хочешь видеть, и готов повторить. Многого, очень многого ты ещё не знаешь о девиатах, иначе бы не стал называть нас трусами. Дело не только в том, что это суждение - поверхностно, оно ещё и дарит мне целую кучу сил, почерпнутых из гнева, рожденного твоими словами! Но это все уже не важно. Важно, что ты проиграл. Это и так случилось бы, ибо я сильнее и искуснее, но ты ускорил свое поражение и сделал кончину более мучительной. Забавная ирония - ведь действия, приведшие к такому финалу, были вызваны тем, что ты осознал необходимость своего выживания и победы в этой битве.... Не удивляйся!

Добавил Леруа, увидев, как широко открылись глаза поверженного императора.

- Девиаты видят мысли своих врагов, если те не превосходят их силой или не владеют техниками противодействия, о которых ты и не слыхал никогда. Так что я все знал. На протяжении всего боя твои намерения были для меня открытой книгой! Если бы ещё можно было предугадать, куда ты будешь бить и каким ударом.... Но чего нет, того нет! Для тебя это все уже не важно, Анатонет Благочестивый. Сейчас ты просто умрешь.

- Прости меня, Райен, но, боюсь, с этим придется немного повременить!

Кескес Мононокенон, Черный Балахон, отец некромантов и погубитель Лживых богов, возник в паре метров от Анатонета и Леруа. Возник, как последний кусочек пазла, расставивший все по местам. Один из тех Великих, кто якобы ушел в спячку. На самом деле разведка уже ни одно тысячелетие находила косвенные доказательства... Доказательства того, что он ведет организованную деятельность, направленную на уничтожение Акранской Империи. Он создал королевство некромантов, расколол расы эльфов и гномов, привел на планету демонов и девиат. Он тысячелетиями создавал коалиции, воевавшие против королевства людей, хотя сам, как говорят, когда-то был человеком. И вот, наконец, финал грандиозного представления, разыгранного им. Преставления, продлившегося почти 15 тысяч лет! Акран пал или скоро падет под натиском множества армий, наверняка уже терзающих границу Империи. У Мононокенона есть собственный ручной Темный Мессия, наверняка его выкормыш и ученик, слушающийся его, как мать родную. Вон, даже меч, уже нацеленный в глаз своей желанной жертве убрал, холя и явно недоволен! Остается только один вопрос - чего хочет Кескес? Ради чего все эти усилия и интриги?

- Полагаю, ты и сам понимаешь, что не надо уметь читать мысли, чтобы понять, что происходит в твоей голове, Анатонет Первый... Тебе интересны мои мотивы и то, почему я попросил Райена остановить меч. Оба эти вопроса имеют один ответ, и я тебе его дам. У меня большие планы. Скажем так, ОЧЕНЬ БОЛЬШИЕ планы, на всю галактику и, возможно, даже вселенную. Многое нужно сделать, многое изменить и объяснить кое-кому.... Но для этого надо сначала получить контроль над Аксаоном и Марадиуном - ещё одним очень крупным миром, расположенным неподалеку от вас, ты, уверен, слышал о нем. Они станут своего рода моим стартовым капиталом. Но контроль контролю рознь! Можно уничтожить и захватить непокорный Акран, а можно с ним договориться! Я не ограничен во времени, но для меня чем быстрее - тем лучше. А на то, чтобы добить ваши армии и провинции уйдут годы и десятки миллионов солдат - и это уже после того, как мы захватим столицу! Я хочу этого избежать. Это значит, что я готов пощадить ваш народ, вашу церковь, вашу страну, вашу армию. Взамен мы с тобой заключим договор о ненападении, согласно которому вы перестанете вести всякие боевые действия против других государств планеты. Нашим гражданам и эмиссарам наших богов будет разрешен въезд в Акран и гарантирована безопасность на его территории. То же будет верно и для вас - можете жить и проповедовать на наших землях, никто вас не тронет. Ваша армия будет во временно распущенном состоянии при условии, что ваши наблюдатели подтвердят, что наших войск нет в пределах этого мира. Таковы мои условия. Нарушишь их и нападешь - я могу вернуться в любой момент и безо всякой армии разрушить твое драгоценное царство изнутри! Для того чтобы сомневаться в этом, ты слишком хорошо знаком с моим послужным списком. Если ты изначально не приемлешь этот договор, то Райен тебя убьет и закончит славное дело завоевания и предания огню Акранской Империи. Твое слово?

- Ты надеешься, что я так сильно боюсь умереть? Или думаешь, что я так глуп, что доверюсь тебе, и заключу этот договор?!

- А ты пораскинь мозгами! Мне не выгодно нарушать такое соглашение, если мы его все же заключим. Тебе - тем более! Как ни странно такие слова прозвучат в теперешней обстановке, но так будет лучше для всех нас. Ты достаточно просидел на троне, что бы понимать это. И я сомневаюсь, что собственная гордость для тебя важнее блага своего народа. Ну, так что?

- Хорошо.

Анатонет говорил почти бесстрастно, но по глазам было видно, как ему тяжело.

- Я согласен. Что-то нужно подписать?

- Да нет, зачем же? Подпишешь ты все эти нужные для солидности и отвода глаз бумажки, когда прекратятся все боевые действия. Для того чтобы всё выглядело в глазах народа "как надо"... Встретятся представительные делегации и все такое. А мне хватит и простого согласия, благо, оно, как я вижу, искреннее...

- А твоя искренность? Никто никогда не видел твою рожу, твой взгляд! Мне хотелось бы посмотреть в глаза тому, кто сделал и предложил ТАКОЕ...

- Как тебе угодно.

Мононокенон сдернул с головы капюшон, одновременно развеивая заклятье, скрывавшее лицо стеной абсолютной черноты. Император даже не потрудился скрыть отвращения. Он слышал и раньше слухи о внешности Черного Балахона, ведь в войнах прошлого кому-нибудь нет-нет, да и удавалось сдернуть с того его любимую тряпку. Слухи были гнусными, но правдивыми. Волосы этого великого некроманта, когда-то ярко-рыжие, теперь зияли проседью и проплешинами в самых неожиданных местах, как у лишайного. Кожа, мертвенно бледная, неприятного оттенка, глаза, прежде зеленые, теперь имели неестественный, кислотный цвет, белки стали кроваво красными, зрачки скрыли бельма. Само лицо будто вскипело, а затем замерло во вспученном, пузырящемся состоянии, под кожей словно перекатывались небольшие шарики. Все вместе это образовывало страшную и мерзкую морду, которая могла с равным успехом принадлежать старику и юноше, мужчине и женщине, человеку и бескуду. Теперь под наслоением уродств было уже ничего не разобрать, изначальный облик этого существа, если он вообще был, совершенно не угадывался. Монстр посмотрел Благочестивому прямо в глаза.