– Ну ладно. – В глазах у нее блеснул вызов. – Ладно: девушку, которая ему звонила, зовут Лина. Я слышала это только раз, случайно, бедная я, бедная, знаете, стены-то…

– Лина?

– Тонкие и… что вы сказали?

– Девушку зовут Лина?

– Лина, – повторила старушка. – Я ведь вам сказала уже, так?

– Конечно. Благодарю вас. И хорошего вам дня!

Госпожа Педрини попрощалась с ним движением головы и закрыла дверь.

Странно, думал Контини позднее, поднимаясь к улице Сан-Готтардо, чтобы сесть на автобус. Правда, странно.

Похититель, который звонит похищенной девушке.

Что же это за история такая? Во что я влип?

11 Вор в ночи

Жан Сальвиати, делая карьеру вора и мошенника, научился обуздывать волнение. Но в тот день после обеда он чувствовал, как внутри нарастает тревога.

Он проверил инвентарь и попробовал пару раз в работе баллоны Дженджо. Потом погрузился в заботы о саде при своем новом доме, выпалывая сорняки и подрезая ветки орешника. Наконец сел перед входной дверью, чтобы выкурить трубку и подождать звонка Лины. Но телефон молчал.

Он поехал в Тессерете после ужина, приготовившись к долгому ожиданию. Увидел, как Форстер заходит домой, потом увидел, как зажигается ирландский праздник. Прошелся, выпил чего-то в паре баров и, наконец, как усталый турист, сел на скамейку и стал созерцать площадь Мотта.

На нем была темная одежда, но с толикой элегантности – например, на тот случай, если придется разыграть спектакль: серый костюм, черная рубашка и черные туфли. Он подождал до трех ночи. К этому времени Тессерете превратился в настоящий город-призрак: ни ирландцев, ни шума, ни автомобилей. Конечно, всегда есть кто-то, кто возвращается домой глубокой ночью. Но Сальвиати приходилось идти на риск. Он оставил машину у дома. Потом вынул из багажника козлы с надписью «ДОРОЖНЫЕ РАБОТЫ – ПРОЕЗД ЗАКРЫТ» и поставил их в конце улицы, откуда выскакивали машины, приезжающие из Лугано.

Подождав еще пару минут, он взял выдвижную лестницу, купленную у Дженджо. В собранном виде она составляла в длину чуть больше метра, но могла вытянуться до трех. Удлинив, он прислонил ее к дому Форстера. Прицепил к ремню баллончик с газом и не спеша поднялся. От верха лестницы до окна недоставало метра, но Сальвиати удалось забраться на подоконник. Затем он направил внутрь трубку и распылил газ.

Опасность в этот момент могла исходить от устройств сигнализации. Сальвиати было знакомо устройство на входной двери: от него неприятностей он не ждал. Беду могло принести оборудование с датчиками присутствия внутри квартиры. Но в спальне их никак не должно было быть.

Так или иначе, существовал только один способ убедиться в этом.

Сальвиати перелез через подоконник и вошел, прижимая платок к носу. Никаких датчиков. Хорошо. Он потихоньку открыл окно, чтобы выпустить газ на улицу. Потом подошел к кровати, в полутьме, и прислонил сопло к лицу Форстера. Дал ему вдохнуть анестетик.

Он без труда восстановил все навыки, необходимые для преступления. Двигался медленно и уверенно, следя за ударами сердца. Словно и не прошли годы. Он втащил лестницу в окно. Удостоверившись, что Форстер спит, вышел в коридор и закрыл дверь у себя за спиной.

Главное сейчас было не разбудить домработницу или, того хуже, помощника Форстера. Накануне вечером он запомнил расположение комнат: они находились на другом этаже, так что он мог двигаться свободно. Кабинет был рядом со спальней Форстера.

Он тут же принялся за дело. Не то чтобы он рассчитывал найти листок с названием места, где они держали Лину. Ему бы хватило гораздо меньшего: смутных намеков, писем, квитанций. Или какого-нибудь документа, которым можно шантажировать Форстера.

Кабинет был просторный и набитый бумагами. На стенах – большие картины, вдоль стен – множество книжных шкафов с безделушками, фигурками, статуэтками. Ну прямо комната профессора.

Среди книг были по большей части юридические тексты, а также иллюстрированные издания, несколько романов на английском, каталоги по искусству и многочисленные словари. На письменном столе – счета на оплату, каталоги по антиквариату, в целом – ничего компрометирующего. А вот в ящиках, и особенно в том, что был закрыт на ключ, Сальвиати обнаружил материал поинтереснее:

...

Уважаемый господин Форстер,

позволю себе напомнить, что откладывать далее оплату товара, принятого Вами на хранение 6 марта, невозможно. Мой клиент хотел бы получить причитающуюся ему сумму до своего возвращения в Соединенные Штаты. Итак, прошу Вас перевести деньги на счет до конца месяца. Благодарю за понимание,

С уважением,

М. Лантани

Адвокат Маурщио Лантани

Адвокат Пантани требовал денег от имени многих клиентов и пользовался все менее учтивыми формулировками. Сальвиати сосредоточился. Похоже, у Форстера проблемы с наличностью. Вот почему он хотел, чтобы Лина вернула ему долги. Но если и вправду…

Цепь рассуждений была прервана.

Мягкое прикосновение к затылку сковало Сальвиати. Что-то металлическое, твердое. Что это такое, было ясно. Сальвиати уронил письма на пол, опустил руки по швам.

Кто-то приставил к его голове пистолет.

12 Лисьи глаза

Порой Лина представляла себе, что конец света уже наступил.

Пока они с Маттео сидят там, в этом сельском доме, человеческий род исчез с лица земли. Все умерли: мужчины, женщины, старики и дети. В живых остались лишь она да Маттео, только они не знают об этом.

Могло быть и так. Конец света мог наступить, и они не заметили бы этого. Дни тянулись невыносимо медленно. Вокруг цвело лето долины Бавона. Над домом нависала белая вершина Базодино. Внизу только леса и огромные валуны, на которых росла трава.

По ночам бывало и хуже. Лина просыпалась внезапно, не понимая, где находится. Потом узкая кровать и теплые одеяла возвращали ее к происшествиям последних дней. Я в горах. За пределами мира. Готовлю ограбление банка. Обманываю отца. Меня держат в плену.

В плену?

Но у кого, у чего? И главное, зачем? Лина на ощупь вышла из комнаты. В очаге догорали последние угольки. Она подошла к двери, приоткрыла ее. Холодный воздух просочился внутрь, как дурное воспоминание. Они в горах. За пределами мира. – Что ты ищешь?

Голос Маттео. Лина вздрогнула.

– Ничего.

– Сбежать хочешь?

Холодный воздух забирался ей под пижаму. В плену?

– Ну что за вопрос? – Лина распахнула дверь. – Сбежать от кого?

– Лина, не…

– А к тому же почему мне вообще должно хотеться сбежать?

Маттео не ответил, но шагнул ей навстречу. Лина вышла за дверь, в темноту. Лунный свет едва намечал очертания дома. Маттео остался на пороге. В трусах-боксерах и майке, он белел на фоне двери, как призрак.

– Лина, что с тобой происходит?

– Не знаю.

– Сейчас три часа ночи. Холодно.

– Да, конечно, да! – Она резко повернулась к нему. – Но ты разве не понимаешь, что дни идут, а не происходит ничего? Мой отец согласился или нет?

– Ты ведь знаешь, что…

– Говорю же тебе, ничего я не знаю! Знаю, что мы здесь уже неделю, никого не видим, и теперь уже я начинаю думать, что Форстер обдурил тебя, да и меня заодно!

Лина кричала, при том что ее лицо было в нескольких сантиметрах от лица Маттео. Он положил руки ей на плечи. Лина замолчала. Вокруг безмолвствовала ночь. Иногда доносилось шелестение речки, затерянной где-то в лесах.

– Я ведь говорил тебе, Лина, что понадобится терпение. Если завтра ты позвонишь отцу, он нам поможет и…

– Но я не могу, не могу! Ты не понимаешь, что я не сумею?

Лина заплакала. Она высвободилась из рук Маттео и отошла от дома.

– Не надо плакать, Лина, не… План безупречный, вот увидишь, он сработает. Твой отец профессионал, и…

– Я его обманула! А теперь не могу уйти отсюда… и ты тоже! Ты что, не понимаешь, что теперь мы оба в руках у Форстера? Мы оторваны от всех, понимаешь?