Джо указал на свою коллекцию машин.

— Вы в курсе каких-либо деталей?

— Нет, просто слухи. Но что с меня спрашивать — это вы у нас супер-пупер следователь, вам давно должно быть все известно.

Когда я поинтересовалась, был ли он знаком с Джоном Олсоном до поступления в «Хай-Дату», Танака вскинулся.

— А с чего вы спрашиваете? В ваши планы не входит допросить меня еще и по поводу моей интимной жизни? Нет? Замечательно. Там по-настоящему все в порядке. Кстати, — продолжил он, придвигаясь ближе и проводя ладонью по моей руке. — У меня есть реальная перспектива срубить большую кучу денег. Как насчет поучаствовать?

Я захлопнула записную книжку, сунула ручку в сумочку и встала.

— Джо, вы здорово облегчили мне работу. Я намерена положить конец вашим аферам на финансовом рынке и немедленно известить о них «Хай-Дату».

Японец подскочил и загородил собой дверь.

— Нет, не делайте этого. Меня выгонят.

— Тогда отвечайте на мои вопросы — на все мои вопросы, — а дальше я посмотрю.

Я снова села, разложила свои записки и для пущего эффекта несколько раз громко щелкнула дешевой шариковой ручкой с логотипом «Американского страхования».

Джо покорно сообщил, что не встречался ни с Джоном, ни с кем-либо из других соискателей до поступления в «Хай-Дату» и не имеет представления о направлении их научных изысканий. Потом он скрепя сердце, но деятельно перерыл всю квартиру, разыскивая квитанции об уплате налогов, договоры аренды и другие важные бумаги, на которые мне заблагорассудилось взглянуть. Внешне все было в порядке, и у меня складывалось впечатление, что парень — отморозок, но вроде как вполне безобидный. Конечно, мне еще предстояло перепроверить всю добытую информацию. Прощаясь, я улыбнулась и поблагодарила его, гордая от осознания собственного профессионализма.

19

Облака совсем рассеялись, и над головой сияло голубое небо. Я ехала на север по Иннер-драйв, к жилищу Марси Энн. Яркое зимнее солнце полыхало искрами на волнах озера Мичиган — пейзаж прекрасный, но в условиях декабря не вызывающий ни малейшего желания познакомиться с ним поближе.

Я нажала на кнопку звонка престижной, расположенной у северной окраины Линкольн-парка, квартиры Марси. Потом постучала. Никто не открыл. Я снова села в машину и поехала к Рону Риверсу, решив вернуться сюда на следующий день.

Рон с женой и маленькой дочкой снимал двухкомнатную квартиру в доме «четыре плюс один»[25] на углу Веллингтон и Шеридан. Комната была маленькой, но опрятной, детский манеж и изящная семирожковая менора[26] добавляли уюта. Малютка Сара подползла к моим коленкам и принялась водить пухлым пальчиком вверх-вниз по ноге, явно забавляясь ощущением тонкой ткани колготок. Слава богу, что мама, тетя Элизабет и двойняшки не видят меня сейчас, посреди такой домашней сцены. Конца не было бы разговорам.

Скромное финансовое положение, пояснил Рон, является временным. Им еще приходится расплачиваться с кредитами, взятыми на его послевузовское образование. Жена подтвердила, что их «жизнь взаймы» подходит к концу и на горизонте уже маячит нормальное существование.

Пока миссис Риверс суетилась, собирая расписки, квитанции, свидетельства о рождении и дипломы, Сара продолжала забавляться с моими ногами. Насколько можно судить, с Роном все чисто. Я закинула удочку насчет слухов о поглощении «Хай-Даты», но он заявил, что вообще не в курсе этого дела, как и обстоятельств смерти Кена. Аккуратно высвободившись из ручек Сары, я распрощалась и вышла. Когда дверь закрылась, из-за нее донеслись голоса, живо обсуждающие, какие последствия поглощение может возыметь на работу Рона.

20

День клонился к вечеру. Меня начинало грызть беспокойство, что я не успею нанести визит в «Джойс и Ко» до закрытия магазина. Тем не менее прежде чем завести «миату», я, как всегда, откинула верх и заглянула под кузов.

Эклектичный книжный магазин Тома размещался на первом этаже двухэтажного здания на западе Лупа, рядом с «Харпо Студиос» Опры Уинфри.[27] Отцы города обратили Рэндольф-стрит в огромный бульвар, идущий через весь этот район, мгновенно обжитый ресторанами и престижными домовладениями, и в результате давние вложения Тома начали-таки приносить плоды. Прямо перед парадным входом была оборудована маленькая парковочная площадка для погрузки и выгрузки книг — классная штука, потому как вся улица обычно заставлена машинами и можно курсировать по ней целый час и не найти местечка. Я припарковалась на платной стоянке напротив, получила в автомате у въездных ворот талон и поспешила в магазин.

Как и обещал Том, на двери еще висела табличка «Открыто». Я вошла, заставив зазвенеть маленький колокольчик, и окунулась в волшебный и могущественный аромат кожи переплетов и старых страниц.

Том оторвал взгляд от книги. Из-под очков в темной оправе блеснул усталый, но заинтригованный взгляд.

— Как поживает милостивая госпожа? — приветствовал меня Том самым шекспировским своим тоном. — Я так ждал и страшился, что обещанный тобой сюрприз заключается в том, что ты придешь сюда со своей тетей Горгоной, дабы познакомить ее со мной.

— Нет, хотя она имеет определенное отношение к сюрпризу. Обещаю, он тебе понравится. Где же пунш?

— Увы, кончился. — Том улыбнулся в свои аккуратные темные усы. — Ко мне заглянула толпа ряженых, и нет смысла говорить, что, покидая магазин, они распевали куда громче.

Мой друг расхохотался с сердечностью старого короля Коля,[28] и я пришла к выводу, что он изрядно навеселе.

— Ты круче Эвереста, — усмехнулась я, снимая пальто и направляясь к массивному дубовому столу на другом конце комнаты.

— Да будет тебе известно, Ди Ди, что гора Эверест возвышается на восемь километров восемьсот пятьдесят метров над уровнем моря — это немногим менее потолка, достигаемого самолетами международных линий, но существенно ниже трехсоткилометровой орбиты космических челноков.

— Ну да, а статуя Мемориала Линкольна составлена из двадцати восьми камней. Нам обоим известно, что мы можем щеголять эрудицией весь вечер, но у меня есть по-настоящему важное дело. Найдется здесь свободное местечко?

Том спустил стопки книг со стола на кленовый паркет. Он пристально наблюдал как я положила портфель на столешницу, натянула тетины перчатки и бережно извлекла кожаный кошель с осколками и рукописью.

— Ну, давай посмотрим, что тут у тебя! — радостно потирая руки, воскликнул Том.

Под неотрывным его взглядом я осторожно раскрыла кошель, развернула куски стекла и разложила их на столе.

— Изволь. Небольшая рождественская загадка, как выразился бы Шерлок Холмс.

Том извлек из верхнего ящика своего овального стола пару хирургических перчаток, надел их и тщательно осмотрел каждый кусок стекла по очереди. Я тем временем передала ему рассказ тети и выложила то немногое, что накопала в Интернете.

Покончив с осколками, мой друг аккуратно взял рукописный лист.

— Так вот, значит, какое дело у твоей тети Горгоны. Надеюсь, она выложила все начистоту? Ты даже не представляешь, сколько людей приносят мне древности и начинают испытывать, скрывая или искажая данные. Стараюсь держаться подальше от таких.

— Артефакты примитивного уровня, — пошутила я.

Том медленно развернул документ и тщательно его обследовал. Потом склонился над столом, напряженно разглядывая нацарапанные на стекле буквы. На лбу у него собрались глубокие морщины.

— Судя по начерку, соответствует эпохе, — произнес он наконец, и в голосе его больше не ощущалось иронии.

— Считается, — вмешалась я, — что Бернс побывал в Стерлинге в 1787 году с целью увидеть резиденцию шотландских королей. Тебе, наверное, известно, что их короновали в этом дворце. Я смотрела в Интернете — это чертовски внушительная крепость. Мне сразу вспомнился Уильям Уоллес и все прочее.