— Там еще хуже, чем на Финальном кубке, — предупредил он. — Толпы зловонных цыган, полчища наглых туристов, глазеющих на них, и эскорт gardiens, на которых мы уже насмотрелись дома. И все зрелище заключается в том, что они берут несколько разбитых старых статуй, несут их к морю, освящают и славословят.
Джулия отказалась. Церемония много значила для Армана, и, если бы она поехала с ним, это было бы настоящим паломничеством, а Ги низвел праздник до уровня пустого спектакля.
В отсутствие Армана Джулии не разрешили кататься верхом, и она не знала, чем заняться. Пытаясь убедить себя в том, что совсем не скучает по нему, она нашла утешение в общении с Бьянкой, приносила ей лакомства и ходила с ней на выводной круг.
Когда она отказалась поехать в Сент-Мари, Ги предложил ей посетить Ле-Гро-дю-Руа, находящийся не так далеко на побережье, и Джулия с радостью согласилась, чтобы немного отвлечься. У нее не было возможности поплавать в море с тех пор, как она приехала во Францию. Ле-Гро-дю-Руа оказался маленьким и оживленным рыболовным портом с милями песчаных пляжей, снабженных всем, что способствует прекрасному отдыху на развивающемся курорте. Ги не стал купаться, и Джулия одна плескалась в море, прозрачном и ласковом. Кордэ сделал с нее несколько набросков, но интересовали его главным образом бистро и напитки, которые там подавались. В целом, с точки зрения Джулии, прогулка была не такой уж и удачной. По дороге домой, вдохновленный выпитым вином, Ги настроился на романтический лад.
— Я тебе нравлюсь, Джулия? — спросил он. — Возможно, ты питаешь ко мне tendresse[36]?
Но в этот момент машина не вписалась в поворот и уперлась в каменную стену какого-то фермерского строения, единственного во всей округе. Это спасло Джулию от необходимости отвечать. К счастью, перед тем, как задать вопросы, Ги сбавил скорость, и машина почти ползла по дороге, поэтому единственным ущербом была разбитая вдребезги фара. Настроение Ги сразу же изменилось, и теперь он пребывал в мрачном ожидании возмездия. Жиль Боссэ не одобрял любые аварии, какими бы незначительными они ни были, а Кордэ не надеялся отремонтировать машину до того, как вернется Арман, который, без сомнения, тут же доложит о случившемся.
Рассказывая деду о поездке, Джулия не упомянула о происшествии — это должен был сделать сам Ги. Но когда она сказала, что ездила с ним одна, старик недовольно нахмурился. «Не думает же он, что меня должна обязательно сопровождать пожилая дама?»
Арман, вернувшись, сразу же заметил разбитую фару и заставил Ги во всем признаться своему дяде. В результате художнику было категорически запрещено пользоваться автомобилем.
Ужин в этот вечер проходил в гнетущей обстановке: Арман был молчалив и полностью ушел в себя, Ги сердито надулся, а Дениза изводила Армана просьбами рассказать о прошедшем празднике. Он отмахнулся от нее, сказав, что этот был таким же, как предыдущие, а ее намеки на Женевьеву пропускал мимо ушей, пока Дениза не спросила в открытую:
— Но она на самом деле была там?
— Она была со своим народом, — нехотя ответил он. — А почему это тебя так интересует?
— Я всегда интересуюсь твоими друзьями, Арман, — проворковала Дениза с приторной любезностью, — а мадемуазель Пату — особый друг, не так ли? С тех пор как она прокатилась с тобой верхом в Арле?
— Да, так, — отрезал Арман.
Джулия заметила, как лицо француженки на мгновение исказилось страданием, и подумала, что Денизе надо было быть более благоразумной и не задавать вопросы, ответы на которые могли причинить ей боль.
Арман подождал, пока Марта уберет со стола и уйдет готовить кофе, затем повернулся к Ги.
— Машину отремонтировали, — сказал он, — но я понял, что месье не хочет, чтобы ты ею пользовался.
— Дядя Жиль ведет себя как мнительная старуха! — воскликнул Ги. — Не доверять мне, когда я такой отличный водитель! Разбитая фара — это неудача, которая может случиться с каждым.
— Хозяин очень болезненно реагирует на рассказы о любых авариях с тех пор, как погиб месье Жан, — с усмешкой заметил Арман. У него было свое собственное мнение о водительских качествах Кордэ.
— Не должно быть никакой опасности, когда в машине Джулия! — язвительно воскликнула Дениза. — Он не хочет рисковать. А вдруг на ее лице, так напоминающем ему Жюльетту, появятся шрамы!
Джулия почувствовала себя неловко и, заметив, что Арман задумчиво смотрит на нее, покраснела.
— А ведь действительно, могла пострадать не только фара, — спокойно заметил он, переводя взгляд с Джулии на ее кузена и размышляя, не тянет ли их друг к другу. Арман не думал, что она может влюбиться в такого мужчину, как Кордэ, но женщины непредсказуемы, а Джулия и Ги приехали из мест, где люди более искушены в житейских делах, чем здесь, в Мас. — Сожалею, mon vieux[37], — продолжил он, — но так оно и есть. Кроме того, ты ведь не пользовался машиной, когда Жан был жив. — Арман резко поднялся из-за стола. Он никогда не оставался на кофе. — И не думай, что сможешь взять ее тайком, — предостерег он Ги. — Я буду следить.
— Как будто я только и мечтаю об этом! — Всем своим видом Кордэ демонстрировал оскорбленную невинность.
Арман усмехнулся.
— Я не стал бы беспокоиться о тебе, — бросил он через плечо, выходя из комнаты.
— Наглый негодяй! — сердито проворчал Ги. — Так обращаться с человеком, который скоро станет хозяином Мас! Могу вас заверить, что, когда придет этот день, ноги его здесь не будет!
— Это все Джулия, все беды от нее, — злобно прошипела Дениза. — Тебе надо было взять с собой меня, а не ее. Авария не единственное, чего боится дядя Жиль.
— Ой, в самом деле, — рассмеялась Джулия. — Но ему нечего бояться: мы с Ги относимся друг к другу как кузены.
— Это ты верно подметила, по-моему… Поцелуи кузенов… — Ги лукаво взглянул на девушку, к нему вернулось хорошее настроение, когда он понял смысл сказанного Денизой. Оказывается, он представляет собой угрозу для целомудрия Джулии, а в своей неотразимости он не сомневался, с его-то самомнением!
Джулия снова засмеялась. Поцелуи Ги, которых она избегала как только могла, были совсем не такими, как у влюбленных. Она вздохнула. Хотя Кордэ, казалось, примирились с ее присутствием, девушка постоянно ощущала их скрытую враждебность, которую, как она ни пыталась, рассеять не удалось.
Этой весной Прованс, как обычно, наводнили туристы — сезон был в самом разгаре. Позже, летом, станет слишком жарко, а осенью часто бывают бури, зимой же вдоль Роны завывает мистраль. Ближайшее к Мас-Боссэ ранчо принимало гостей в огромных количествах, и на утренних верховых прогулках Джулия часто видела вдалеке вереницу туристов, прокладывавших путь среди поташника и тростниковых зарослей на болотах. Они ехали на старых упрямых мулах, которые, утратив былую резвость, не могли причинить никакого вреда всадникам. Арман презрительно наблюдал за туристами.
— Les misérables[38], — ворчал он.
— Но только так они могут увидеть окрестности, — однажды возразила Джулия. — Здесь же нет дорог.
— Тем хуже. Только их совершенно не интересуют красоты Камарга, — мрачно заметил он. — Все они хотят дополнить семейный альбом фотографиями: «вот я на коне», «а это я рядом с быком», и хвастаться друзьям, что они покорили Камарг.
В Мас-Боссэ для туристов тоже устраивались развлечения — courses libres, поскольку в нем имелся самый лучший в этих местах выводной круг. Но Арман никогда не выступал на этих сборищах, хотя сосед, молодой Гюстав Ламон, с удовольствием выходил на арену. Он и его сестра Клотильда проводили отпуск дома, но Джулия познакомилась с ними только на ferrade, пастушеском прованском празднике. Зрелище, на которое допускались гости, заключалось в выжигании клейма на годовалых животных. Пастухи при этом показывали свою силу и ловкость, отделяя молодняк от стада и набрасывая на них лассо.