Публика поражённо молчала — зрители были так ошеломлены, что забыли про аплодисменты. Но вот кто-то крикнул «Браво!», и один за другим люди захлопали в ладоши.

И тут честолюбивая фрекен Карлсен сделала то, что для Лады стало полнейшим сюрпризом. Со зверским выражением лица Пиппа подошла к пианистке и в тот момент, когда такса уже приготовилась к оплеухе, фрекен подняла её в воздух со словами:

— Эта собака — Музыкант с большой буквы! Купайте же её в овациях!

Непредсказуемая Пиппа сияла и радовалась от души. Встретившись пламенным взглядом с возлюбленным и позабыв о конфузе, фрекен Карлсен казалась абсолютно, совершенно и безотносительно счастливой.

— Попрошу минуточку внимания! — хозяйка цирка звякнула по хрустальному бокалу десертной ложечкой.

На арене стояли столы с напитками, закусками и шампанским. Цирковые были в недоумении, и это ещё мягко сказано. За всю историю цирка «Карлсен» никто из артистов не смог бы припомнить за Пиппой такой щедрости. С бокалом шампанского в руке Фрекен Карлсен порхала между столиков, поздравляя присутствующих с небывалым успехом. За ней следовал никому не известный, но обласканный вниманием хозяйки молодой человек. Это особенно нервировало шпрехшталмейстера. Бедняга вообразил, что этот выскочка метит на его место.

— Прежде всего, позвольте поздравить виновниц нашего торжества — Эрминтруду и Клеопатру!

Собак усадили в бархатные кресла и чествовали, как королев.

— Не верю ни единому её слову! — ворчала Собакевич. — Она явно что-то затеяла.

— Пиппа не упустит момента отыграться за свой позор, — кивнула Чернышёва.

— Особенно если Джонни расскажет ей всю правду.

— Девочки, вы были великолепны! — пела дифирамбы Пиппа. — Я особенно хочу поблагодарить Фра… Клеопатру. Дорогая, ты одна тащила на себе весь номер! Друзья, я должна признаться, моя часть выступления была бездарной. Только благодаря этой маленькой, но гениальной таксе я поняла, что каждый должен заниматься своим делом. Не скрою, я тоже талантлива, но у меня талант организаторский, говоря языком канцелярским, талант менеджера.

— Скорее, талант грабителя и вора, — усмехнулся кто-то из артистов.

— Порой я бываю несправедлива к вам, уж простите. Но в этот прекрасный вечер я торжественно обещаю: отныне всё изменится! С завтрашнего дня всем без исключения я вдвое повышаю жалованье!

В зале недоверчиво зашушукались.

— Похоже, уже перебрала… — шептались акробаты.

— И чтобы не быть голословной, я сию же минуту подписываю новый контракт, — Пиппа надела очки. — Ганс, подай-ка сюда документ.

— А завтра очухается и расторгнет его, вот увидите! — вздохнул рыжий клоун.

— Вы сказали, всем без исключения? А как же я? — из толпы выступил бедняга шпрехшталмейстер. Переживания сделали его храбрым.

— Куда же мы без вас, господин Андерсен! Кроме того, за многолетний добросовестный труд вы получите от меня премиальные. Впрочем, как и все остальные.

— Значит, вы не увольняете меня?

— С чего вы взяли, право слово?

— Да разве этот молодой человек не новый шпрехшталмейстер? — господин Андерсен был обескуражен.

— Конечно, нет! Но раз уж зашла речь… Друзья, я хочу представить вам Джона Кристиана Деппа — моего жениха!

Произнеся это, Пиппа выдвинула Джонни вперёд, чтобы все хорошенько его разглядели.

— Жениха?! — подскочила на кресле левретка. — О, я знала, что Джонни не наделает глупостей!

— Примите наши поздравления! — наперебой загалдели артисты.

Пиппа сияла, как софит. Шампанское сделало её сердечной и милой. А вот с Джонни творилось что-то неладное. Вид у новоявленного жениха был так трагичен, словно он ждал конца света. И не то, чтобы когда-нибудь, по прогнозу астрологов, а совершенно определенно, эдак послезавтра утром, ровнёхонько в 12:00. Более грустный взгляд не получился бы у него и на собственных похоронах.

Вдруг в лице Джонни мелькнуло судорожное движение, и он выступил вперёд:

— Стойте! Я хочу сделать заявление…

— В чём дело? — фрекен Карлсен подняла брови.

— Пиппа, выслушай меня! Прежде чем я расскажу всю правду, хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя.

Клоуны и жонглёры умилённо захлопали в ладоши, а у гимнасток и дрессировщиц обезьянок поплыл грим.

— Может, повременим с признаниями? — остановила его фрекен Карлсен.

Артисты деликатно отставили бокалы в сторонку и засобирались на выход.

— Останьтесь! — попросил их Джонни. — Сейчас или никогда! Пиппа, дело в том, что я — никакой не миллионер, даже не президент корпорации.

— Дайте я разорву негодяя на паззл-элементы! — левретка рванулась вперёд.

— А кто же ты? — Пиппа стояла, выпрямившись, как стрела, готовая выскочить из лука.

— Простой бродяга. Человек без работы и крыши над головой.

— Почему же ты меня обманул?

— Сначала из-за денег. Потом хотел помочь друзьям. Но случилось так, что я полюбил взаправду.

— Что за друзья? — фрекен Карлсен впилась в него суженными от злости глазами, как будто собиралась проделать в несчастном дыру.

— Этот благородный рыцарь решил избавиться от нас, — страх был написан на левреткиной морде заглавными буквами. — Остаток жизни мы проведём в крохотных могилках на кладбище для домашних животных.

Джонни молчал. Виноватый, он из розового стал пунцовым.

— Самая жестокая ложь часто говорится молча, — грустно улыбнулась Пиппа.

— Прости, но я не могу тебе этого сказать. Ты вправе делать со мной всё, что хочешь, но друзей я не предаю.

— Ты предал меня, Джонни, — беспощадно сказала Пиппа. Её вдруг постаревшее лицо окаменело, — но не хочешь открыть имена зачинщиков. Похоже… я в тебе не ошиблась.

Джонни поднял от пола удивлённый взгляд.

— На следующий день после нашего знакомства я навела о тебе справки. Представь себе, президента по имени Джон Кристиан Депп в корпорации «Золотой клык» нет и никогда не было. Я познакомилась с президентом — милейший старичок. Он рассказал, что корпорация занимается вовсе не золотодобычей, а выпускает зубную пасту для собак.

Все слушали, разинув рты. С минуты на минуту должен был произойти скандал.

— Ты знала всё с самого начала! Но почему… — Джонни осёкся.

— Зацепило меня в тебе что-то. А если честно, просто престарелая тётка по уши влюбилась в красивого мальчишку, — Пиппа расхаживала туда-сюда по арене, как зверь в клетке. — Всё ждала, что ты сам откроешь мне правду. И вот, похоже, дождалась, — она горько усмехнулась. — А знаешь, это хорошо, что ты не выдал друзей. Ты — мошенник и жулик, но у тебя доброе сердце.

— Нет, Пиппа, я виноват… Сейчас я бы отдал квадриллион квадриллионов за то, чтобы начать всё сначала!

— Знаешь, а ведь я даже на тебя не сержусь. Более того, я тебе верю.

— Пусть меня до конца дней зовут Эрминтрудой, если они сейчас не начнут лобызаться, — скривилась Юлька.

И точно, Джонни порывисто кинулся на грудь к любимой. — Правда ты не сердишься? — счастливый жених дышал тяжело, как после трудного подвига.

— Сам посуди, может ли солнце рассердиться на червячка? Говорят, в молодости я была чрезвычайно хороша собой. Но по-моему, и в зрелости я необыкновенно внушительна.

— Ты самая красивая на свете!

— И при всём при этом он даже не заканчивал актёрских курсов, — кощунствовала левретка. — У мерзавца действительно талант!

— Значит, свадьба всё-таки состоится? — осмелился спросить кто-то.

— Разумеется! Приглашены все, и только попробуйте не прийти! — рассмеялась Пиппа. — И ещё, — она перевела дух. — Я должна сообщить вам, что завтра Клеопатра и Эрминтруда нас покидают.

— Как?! — удивились артисты. Все уже успели привязаться к неунывающим собакам.

— Я не ослышалась? — Собакевич с Чернышёвой переглянулись.

— Согласно контракту, артистки должны вернуться в Великобританию, — соврала Пиппа для проформы. Всем давно была известна правда о гениальных собаках. — Милые, это ваш последний вечер в Дании. Завтра утренним рейсом вы вылетаете в Лондон.