– Загляните под сиденье! – крикнул Штамм.
Под сиденьем мы нашли автоматические пистолеты – это оружие было посерьезнее того, что лежало у меня в кармане, – ракетный пистолет и несколько ручных гранат.
Мы тут же поделили между собой пистолеты и гранаты, и я как-то увереннее стал вглядываться в ночную тьму.
Штамм вел машину на предельной скорости.
Я посматривал на нашу спутницу…
Наконец-то я ее узнал! Это была та самая девушка, которая сопровождала Пронина в Межапарке. За то время, что я ее не видел, она сильно похудела, а нарядный костюм очень изменил ее внешность…
Я хотел ее спросить, помнит ли она меня, но она держалась столь отчужденно, что я так ее ни о чем и не спросил.
Приблизительно на полдороге к Лиелупе наша “баронесса” обернулась ко мне и указала на окно. Я помнил слова Пронина.
– Штамм! – крикнул я. – Стойте!
Он тотчас остановился. Наша незнакомка открыла дверцу. Вокруг была сплошная ночь, машина тонула в темноте, лишь где-то вдалеке мерцал слабый огонек.
– Прощайте, товарищи, – сказала наша спутница и выскочила из машины.
– Как вы будете добираться в такой темноте? – участливо спросил ее Железнов.
Мы только услышали, как под ее ногами зашуршал гравий, мелькнула неясная тень, и тут же пропала.
Я с опасением посмотрел в черную пустоту. Куда она пошла? Что ждет ее в этом мраке? Было тревожно на душе…
– Поехали, товарищ Штамм, – сказал Железнов.
Теперь, оставшись втроем, мы распределили наши роли, каждый должен был знать, что ему в том или ином случае придется делать.
Стремглав миновали Лиелупе, свернули на знакомую дорогу, и перед нами появилась высокая каменная ограда.
Над аркой горела лампочка, ворота были раскрыты.
– Что за черт! – воскликнул я. – Почему раскрыты?
– Ничего нет удивительного, нас ждут, – объяснил Железнов. – Надо полагать, Пронин позвонил и предупредил охрану, что на аэродром Гренера выехал гаулейтер.
Штамм сбавил скорость, и мы въехали в ворота. Навстречу бежал начальник охраны, эсэсовский офицер, с поднятой для приветствия рукой.