На следующий день наступила весна. Солнце засветило ровно и горячо, и по всему лесу началась капель, словно после дождя. Конечно, Джулька обрадовался весне вместе со всей природой, но тоска по Леснику не давала ему покоя. Джулька ходил вокруг дома, царапался в дверь, хотя вообще-то знал, что все это зазря!.. Он не умел помнить, как это умеем мы, не мог представить себе Лесника — высокого, голубоглазого, небритого дня два или три. Но Джулька чувствовал: у него отняли что-то самое важное <— словно лапу отрубили…

Лекарство от его печали нашлось неожиданное — голод. Лесник уехал во вторник, оставив Джульке порядочное количество еды. Но Джулька не умел экономить, оставлять про запас. И в четверг вечером оказалось: есть больше нечего. Джулька лег спать без ужина.

В пятницу он больше думал о Леснике, чем о какой-то там еде. К тому же и вокруг дома нашлось кое-что съестное. Однако в субботу голод перестал шутки шутить!.. Вокруг дома все было подъедено, и Джулька направился в лес. /У него не было какой-нибудь определенной цели, ведь он никогда не охотился, не умел охотиться да и вообще не знал, что охотой можно достать себе пропитание. Просто какие-то смутные чувства, которые сидели в Джульке с самого рождения, подсказали ему, что надо охотиться и надо идти в лес.

Некоторое время он бесцельно блуждал меж деревьев, вынюхивая по привычке следы и поглядывая на аппетитных птиц, которых стало в лесу много… Вдруг его резко остановил запах еды. Запах этот был незнакомый, но Джулька знал, что это запах еды. Какое-то особое чутье сказало ему, что не надо кидаться туда сломя голову, а, наоборот, надо тихо идти, надо красться. Ветер дул в Джулькину сторону, прямо ему в нос, и запах извивался, дразнил, словно огонек. Так Джулька пробирался минут пять. Наконец он вышел на край небольшой поляны. И в каких-нибудь шести скачках от себя увидел лису, она жрала убитого ею зайца.

…лиса метнулась в ельник и помчалась, не разбирая дороги.

Лиса эта была молодая, довольно мелкая, еды ей доставалось мало, и она все не могла как следует окрепнуть. Особенно теперь, после долгой зимы, сил у нее было мало. Она долго подкарауливала добычу на перекрестке двух троп и вот наконец сумела поймать этого зайца. Тащить его в нору у лисы уже не было сил, и она решила полакомиться им прямо здесь, на месте преступления.

И все-таки лиса эта — уже взрослый зверь — была, пожалуй, сильнее Джульки. Но у страха глаза велики! Когда Джулька с грозным лаем кинулся из своей засады, лиса метнулась в ельник и потом помчалась, помчалась, не разбирая дороги… Кого лисы боятся больше всего на свете? Собак! Вот в том-то и все дело…

 

Еще никогда он не видел так много всего разом!

Джулька пробежал немного и остановился. По глубокому снегу ему за лисой было не угнаться. Он вернулся на поляну, обнюхал и попробовал зайчатину. Шерсть сама собою встала дыбом у него на загривке. Впервые Джулька ел сырое мясо, с глухим урчанием отрывал куски побольше и жадно их глотал.

Лес кругом стоял молча, боясь шелохнуться. И, пожалуй, не было сейчас зверя, который бы решился отнять у Джульки его добычу!..

Наконец пир был кончен. И тут на Джульку свалилась вдруг страшная усталость. В уши ему скулили о чем-то ласковые коварные сны. Джулька обвел поляну пустыми глазами и все же тронулся в обратный путь. Совсем свежий след — его собственный след, — конечно, не мог дать Джульке заблудиться. Но идти было очень трудно, и дрема все время уговаривала остаться, и набитый мясом живот приходилось тащить по снегу, словно мешок. Джулька и сам не понимал, что заставляло его с таким упорством идти по мокрому сыпучему снегу, а не прикорнуть прямо здесь. Если б Джулька был диким зверенышем, мы бы точно могли сказать: домой его гонит страх. Но сказать так о щенке — это было бы только полуправдой. Сильнее всякого страха Джульку звал домой Лесник: а вдруг он вернулся?!.

Что говорить! Все мы знаем, что иной раз собаки ведут себя как самые настоящие трусы, но за одно ласковое слово хозяина щенок Джулька мог бы решиться на такое, на что никогда не решился бы даже самый храбрый, но дикий зверь…,

Джулька проспал почти целые сутки. Когда он проснулся на следующий день, солнце было уже высоко и слепило до черноты, а кругом бушевала вышедшая из берегов весна— все таяло прямо на глазах, и птицы едва могли перекричать капель.

Счастливый Джулька потянулся до дрожи и зевнул так, что, наверное, мог бы проглотить свою собственную будку. Он встал и тут же почувствовал, какие пружинистые у него лапы, какое ловкое тело, и крепкие зубы, и чуткие уши, и острые глаза. Джулька почувствовал себя взрослым: он победил вчера лису и ел сырое мясо, теперь он воин и охотник!

Охотник должен идти в лес — за добычей. Но у Джульки нашлись дела поважнее, к тому же он был сыт. Джулька обошел вокруг дома, еще раз осмотрел закрытые ставнями окна и молчащую дверь. Нет, Лесника, конечно, не было! Давным-давно когда-то Лесник крикнул ему из отъезжающих саней: «Нельзя!» И сани пропали… Где-то он теперь, его Лесник? Джулька вышел на дорогу, глянул в ту сторону, куда уехали сани, — пусто, ничего там нет, солнце и тени лежат большими пятнами, как обычно, как везде кругом. Джулька хочет пойти по этой дороге, однако его не пускает страшное «Нельзя!», крикнутое напоследок Лесником…

Но где же Лесник? Там, за поворотом дороги? Джулька сделал шаг, еще один, еще. Ему было очень страшно! И он ни за что не решился бы идти, если б не вчерашнее. Теперь он был куда уверенней! И потом лапы так легко и пружинисто несли его — скачок за скачком. И потом Лесник — его надо обязательно найти. Что с ним? Какая беда схватила его острыми лисьими зубами?.. Джулька бежал все быстрей, все уверенней, все ловчее с каждым шагом, бежал на выручку хозяину и навстречу опасностям, бежал, не разбирая следов. А снег разлетался под его лапами тяжелыми белыми брызгами.

Вдруг деревья перестали скакать слева и справа от дороги — лес кончился. Джулька невольно остановился. Еще никогда он не видел так много всего разом. Он стоял на высоком холме. Внизу разлегся широкий деревянный мост. К нему из-под Джулькиных лап тянулась дорога, которая потом змеилась черной полосой на другой холм, где была рассыпана горстка домов. А внизу, под мостом, дорогу пересекала крест-накрест другая темная лента. Это была река, еще покрытая льдом. Но льдом ненадежным: рыхлым, весенним.

От всего увиденного, от необыкновенной огромности простора Джулькина решительность сразу исчезла. Ему казалось, что он заметен со всех сторон, и от этого было очень неуютно. Все-таки Джулька спустился к мосту. Ведь Лесника надо искать. По пути ему встретилось удивительное. В нескольких местах из-под снега вылезла живая черная земля. У нее был какой-то особенный, незнакомый и очень хороший запах.

Но вот и мост. Джулька опасливо ступил на мокрые темные бревна, лапам его показалось, что они идут по полу или по крыльцу Лесникового дома. И Джулька решил, что раз так, Лесник должен быть где-то рядом. Ободренный этим, он, не раздумывая особенно, легко взбежал на гору и оказался в деревне. Пахнул ветер, и сейчас же к Джульке сбежалась целая орава запахов: дыма, скотного двора, собак. Но зато было тихо. Только иногда редкими птицами пролетали одинокие звуки, почти всегда незнакомые. Джулька стоял в нерешительности у самого входа в деревню. Раза два или три он видел, как по улице шагают куда-то незнакомцы. Здесь, наверное, было много незнакомцев. Но никто из них не обратил на Джульку внимания и даже не заметил его. Это было хорошо.