Дорогой читатель, ты знаешь, что Ши Цюань — отважный военачальник, способный в одиночку сражаться с целым войском! Почему же его так легко одолели? А потому, что Юэ Фэй не позволил своему другу убить предателя, ибо это убийство запятнало бы и его честное имя. К тому же Юэ Фэй хотел, чтобы Ши Цюань тоже прославился своей честностью и преданностью долгу!

Между тем Цинь Гуй приехал домой и, когда самообладание к нему вернулось, приказал ввести Ши Цюаня.

— Ты кто такой? — рявкнул он, — Как у тебя хватило смелости поднять на меня руку? Говори, кто тебя подослал? Если сознаешься — пощажу!

— Мерзкий предатель! Ты обманываешь государя, губишь честных людей, продаешься врагам родины! Каждый настоящий воин Поднебесной съел бы тебя живьем! Знай же, я — Ши Цюань, бывший подчиненный Юэ Фэя! Я пришел мстить! Но, видно, судьба не назначила тебе умереть сейчас! Погоди же, придет и твой конец!

Ши Цюань обрушил на Цинь Гун такую лавину брани, что тот и рта не мог раскрыть. Он только приказал страже увести преступника в тюрьму при храме Правосудия и на следующий день казнить на базарной площади.

Потомки сложили стихи, в которых воспевают доблесть Ши Цюаня:

После того как Ши Цюань ушел в разведку, Ню Гао места себе не находил от беспокойства и наконец послал самых опытных разведчиков на розыски. Те скоро вернулись с печальной вестью.

Ню Гао метал громы и молнии. Он хотел немедленно двинуть войска в Линьань, чтобы отомстить за брата, но Ван Гуй его отговорил:

— Дух Юэ Фэя с самого начала не хотел, чтобы мы за него мстили. Брат Ши Цюань сам виноват! Зачем полез в ловушку? Разве можно быть таким легкомысленным?

Поплакали о погибшем, устроили жертвоприношения, с горя выпили.

Скорбь Ван Гуя и Чжан Сяня была так велика, что в ту же ночь они слегли. Но лекарство принимать отказались и через несколько дней скончались. Ню Гао тяжело переносил этот новый удар.

А теперь вернемся к Цинь Гую. Покушение Ши Цюаня на его жизнь так потрясло первого министра, что он заболел.

Встревоженная жена говорила ему:

— Господин мой, вы помните стихи, которые сочинил сумасшедший монах, когда мы были в кумирне Успокоения духов? Нет сомнения, этот негодяй был в сговоре с Ши Цюанем.

— Ты права, жена! А я об этом и не подумал! — воскликнул Цинь Гуй и велел Хэ Ли доставить во дворец сумасшедшего монаха.

Верный слуга с десятком стражников явился в кумирню и объявил монаху волю первого министра.

— И что вы так торопитесь? — улыбнулся тот. — Взгляните: я — карлик, у меня не хватит сил даже на то, чтобы справиться с курицей. Неужели вы думаете, что я от вас убегу? Я сам знаю, что рассердил министра дерзкими речами, и поэтому заслуживаю смерти. Но прежде чем явиться к нему во дворец, позвольте мне хоть умыться!

— Хорошо, иди! — согласился Хэ Ли. — Только поживее собирайся!

Монах скрылся в келье. Прошло довольно много времени, а он не выходил. Хэ Ли забеспокоился: «Что такое? Может быть, он покончил с собой?»

Хэ Ли приоткрыл дверь и заглянул в келью — там было пусто! На столике стояла шкатулка с надписью на крышке: «Все, что есть внутри, принадлежит Цинь Гую».

Хэ Ли не оставалось ничего иного, как забрать шкатулку и вернуться во дворец первого министра. Цинь Гуй открыл шкатулку — в ней лежал лист бумаги со стихами:

Прочитав стихи, Цинь Гуй в гневе напустился на Хэ Ли:

— Ах ты пес! Недавно я посылал тебя схватить колдуна Дао-юэ, а ты за взятку его освободил! Сумасшедшего тоже отпустил, а теперь какой-то шкатулкой морочишь мне голову! — Тут первый министр повернулся к своим приближенным и приказал: — Всю его семью бросьте в тюрьму! Завтра же он пойдет на эту самую Первую юго-восточную гору и приведет мне сумасшедшего монаха! Не приведет — казню его вместе со всей родней!

Перепуганный Хэ Ли только кивал головой да поддакивал.

На следующий день он стал искать на карте Поднебесной Первую юго-восточную гору. Такая гора была, но на ее вершине находилась обитель бессмертных. Разве подняться туда простому смертному?

Однако другого выхода не было — пришлось выполнять приказание. Хэ Ли явился в тюрьму, попрощался с матерью, женой, детьми и отправился в путь.

После казни Ши Цюаня первый министр Цинь Гуй постоянно ощущал тупую боль в пояснице. Через несколько дней на спине у него появилась опухоль. Гао-цзун прислал придворных лекарей.

К сожалению, вести рассказ можно только об одном событии. Поэтому оставим пока Цинь Гуя и вернемся к Юэ Тину.

Поклонившись могиле отца, Юэ Тин и его названые братья направились через горы в Юньнань. Долго они шли. Наконец добрались до владений Чай-вана, явились во дворец и приветствовали хозяина и его мать. Юэ Тин представил госпоже Юэ своих названых братьев и рассказал о дорожных приключениях.

Молодые люди от души благодарили госпожу Чай за ее заботу о госпоже Юэ, и старуха расчувствовалась.

— Смотрю я, как вы почтительны, и очень хочу, чтобы вы побратались с моим сыном! — воскликнула она.

— Не смеем даже надеяться на такую высокую честь!

— Не отказывайтесь, я так хочу!

— Конечно, матушка! Об этом не стоит и говорить! — подхватил Чай-ван.

Он тут же велел принести столик и курильницу, и молодые люди поклялись отныне быть братьями.

Подошел праздник Середины осени. Во дворце Чай-вана был устроен большой пир.

— Давайте поедем завтра на охоту в горы, — сказал за столом Чай-ван. — Кто убьет тигра или барса — за тем первый подвиг, за сайгу или оленя — второй, а за всякую мелочь — штраф три чашки вина.

Эта затея всем понравилась, и на следующий день юноши отправились со слугами в охотничий стан.

Об этой охоте сложены такие стихи: