Их нет. Или все же есть? Собираются все жнее дать нам выстрелить? Зачем?

— Цель — вертолет. Дальность… семьсот пятьдесят. Ветер…

— Черт с ним с ветром — негромко сказал майор, мне показалось, что он понял мои мысли — только наведи.

— Наведу. Постарайся сбить и моторы.

— Постараюсь.

Безумие. Поднимется Спектр — перемелет нас в муку. Ни лес, ничего от него не спасет — сам видел, как это происходило.

Вертолет начал останавливаться. Из машин никто не выходил! Ни единого человека встречающих.

Что-то не то. Что-то не то. Но если бы нас тут ждали — я бы просто подставил кого-то, заставил встречать вертолет. Что, в конце концов, происходит?

Вертолет остановился, как раз подставив нам под выстрел пассажирский салон. Хаммер своей бронированной тушей ничего не прикрывает, МРАП и вовсе стоит позади — стреляй не хочу! Все же это ловушка…

— Наблюдение. Целься по двери.

— Есть наблюдение. Найди мне цель.

Боковая дверь вертолета, широкая и высокая отъехала в сторону, на бетон один за другим начали выпрыгивать телохранители точно такие же «персонал-гарды», которых мы навидались в Ираке. Черная, нечто наподобие полицейской форма, черные очки, проводок, идущий к скрытому в ухе наушнику, бронежилет, карабин Кольт М4, на котором нет почти обязательного для армии гранатомета, но навешано много чего лишнего, пистолет, чаще всего Беретта или Глок, обязательно газовый баллончик, потому что у них теоретически меньше прав чем у нас применять оружие на поражение. Они довольно быстро образовали около вертолета охраняемый периметр — но нас так и не заметили. Из вертолета никто не выходил.

Так прошло меньше минуты, хотя мне показалось — час, не меньше. Наконец, из бронированной глыбы Хаммера вылезли несколько человек, у одного из которых был даже пулемет. Один из них, безоружный, в бронежилете пошел в сторону вертолета — и каким то чутьем — он шел спиной, опознать точно было невозможно — я понял, что перед нами тот, кто избрал себе псевдоним в честь прокурора, прославившегося борьбой с организованной преступностью и в годы войны неудачно бросивший вызов на президентских выборах великому Рузвельту.

— Внимание, движущийся — Томас Дьюи. Цель номер один.

— Уверен, что это он?

— Уверен. Пока не стреляй.

Вот он!

Как то странно — но я сразу понял, что перед нами — тот кто нам нужен. Ростом выше Дьюи, загорелый, даже слишком, в черном шерстяном костюме, совсем к этой погоде не идущем, с какой-то непонятной улыбкой на губах. Снисходительной, что ли… Странным образом — но он притягивал к себе внимание, выделялся — даже если бы не был одет в гражданское.

— Есть цель. Темные очки.

— Уверен что это он?

— Уверен.

— Дальше?

— Отлежаться…

Самое рискованное, что только можно в этой ситуации предпринять — отлежаться. Их — человек двадцать, только на бетонке. Нас — всего двое. У них — бронетехника. У нас — ничего, даже бронежилетов нет. У них — три вертолета, в том числе два — канонерских. ^[180]У нас — ничего, кроме снайперской винтовки и автомата. Но мы их видим, всех до единого, а они нас — нет. Когда стреляет снайпер — сложно определить откуда он стреляет, почти невозможно. Расскажу как готовят армейских снайперов: выпускной экзамен заключается в том, что надо надеть костюм Гили и выползти по полю на позицию, откуда с расстояния от семисот метров до километра — на твой выбор — поразить предложенные мишени. Посреди поля торчит Хаммер, на нем на крыше с биноклями — инструкторы. Если они что-то замечают — то посылают в ту точку пешехода, который должен найти снайпера. Если снайпера находят — он не сдал экзамен. Более того — один из выстрелов он должен сделать, когда пешеход — находится недалеко от него. И даже тогда — его местоположение не должно быть раскрыто. А тут никаких пешеходов…

И все равно, шансы что останемся в живых — пятьдесят на пятьдесят. Даже меньше. Но и упускать того, кто все это затеял — нельзя. Хотя бы из чувства самосохранения — человек, который такое устроил, просто обязан умереть — иначе он найдет способ как достать оставшихся в живых. Я даже не знаю, кто он такой и как назвать его психическое расстройство. Мания величия? Или что-то еще? Как можно хладнокровно принять решение о том, чтобы убить ВСЕХ людей. Даже не тех, кто лично тебе сделал что-то плохое, неважно вправду или нет. Даже не какой-то народ, который сделал что-то плохое твоему народу — а всех. Без разбора. Уничтожить людей, превратить их в жаждущих мяса и крови тварей.

Да, такого человека надо убить хотя бы из чувства самосохранения. Не должен такой человек жить.

— Принял. Дистанция?

— Семьсот… восемьдесят.

— Ветер.

А хрен его знает…

— Кажется, северный, несильный. Футов десять в секунду.

— Цель темные очки, контроль.

— Подтверждаю, темные очки, цель открыта.

Винтовка негромко фыркнула выхлопом — и стоящего у вертолета человека в темных очках сломало пополам. Второй, тот что пониже, который был опознан нами как Томас Дьюи, с поразительным проворством нырнул за бронемашину.

Те, кто прикрывал очкастого — сделать ничего не смогли, они тупо сгрудились, часть из них прикрывала тело, часть — палила короткими очередями в нашу сторону — но я видел, ячто плят он и по кромке леса, как я и предполагал. Пули бились о проволоку, издавая противный, какой-то цвинькающий звук.

А вот дальше произошло то, чего я совсем не ожидал.

Один из Страйкеров резко сдал назад и стал разворачиваться, на Хаммере Ганнер довернул пулемет — и град пуль калибра 0,50 свинцовой метелью ударил по вертолету и по гардам, пытающимся прикрыть раненого или убитого шефа. Вертолет был небронированный, гражданский — потому пули пробивали его насквозь, проделывая в алюминии огромные рваные дыры. Не лучшей защитой против таких пуль были и бронежилеты гардов — их просто смело, один за другим они падали на бетонку, окропляя ее кровью. Пулеметчик бил короткими очередями, экономя боеприпас и ресурс ствола — и каждая такая очередь подбрасывала одного из мертвых гардов или вообще — разрывала его пополам.

А в следующий момент — остававшиеся в воздухе вертолеты — это были Ястребы, тяжелый вариант с пулеметами и ракетами, уже повернувшие на нас, снова развернулись — и открыли швальный огонь по МРАПу. Когда по машине ведут огонь два Минигана — зрелище эффектное, хотя и короткое. МРАП буквально окутался искрами рикошетов, каким-то дымом — а следом, огонь по вертолетам открыли с земли. Стреляли из больше чем десятка автоматов, трех или четырех пулеметов и двух башенных установок БТР, создавая сплошную зону огня.

— Закончил!

Майор это крикнул почти мне в ухо, потому что грохот стоял просто несусветный, грохот, визг, гул разрывов, до нас просто никому не было никакого дела, те кто был на полосе всеми силами пытались убить тех, кто прилетел на вертолетах, а те кто был в вертолетах — пытались уничтожить тех, кто на земле.

— Вижу. Уходим.

Как раз в этот момент обороняющимся повезло — один вертолет дернулся — и пошел крутиться по кругу все быстрее и быстрее, одновременно снижаясь — как в Падении черного Ястреба, только все это дерьмо происходило в паре сотен ярдов от нас. Те, кто оборонялся знали что делали — били не по кабине, а по хвосту, стараясь зацепить или редуктор или его привод. Что творилось на полосе видно было плохо от дыма и пыли — но как минимум один Страйкер горел, осев на бок, и щедро дымил, по вертолетам стрелял только один крупнокалиберный пулемет.

Мы поползли к лесу…

Уже из лесного массива я увидел, как вдогонку за набирающим высоту и уже дымящим, единственным уцелевшим вертолетом взлетели сразу несколько маленьких светлячков, комет. Потом произошло то, чего и стоило ожидать — светлячки догнали вертолет, и тот прекратил свой полет, ослепительно и ярко развалившись прямо в воздухе грязным, желто-черным облачком.

Засматриваться на это было некогда. Надо было уходить.

Первые вертолеты появились практически сразу — мы бежали лесным массивом, я вел, потому что этот массив был мне знаком как свои пять пальцев. Здесь Дельта проводила занятия, «накрывали поляну» ^[181]— десантники из восемьдесят второй, они же были нашими противниками. У русских в несколько раз больше десантных частей, несколько полных дивизий, и в случае войны именно они должны были стать нашими противниками. Не знаю как русские, долго с ними служить не приходилось, только в Европе, на миротворческой миссии KFOR — а вот ребята из восемьдесят второй были очень даже достойными противниками. Никогда не забуду как прокололся, и их сержант охаживал меня по почкам ногами пока остальные тащили через лес за ноги. Но это еще полбеды — напарник выплюнул несколько зубов, когда к его привлекательной (до того момента) физиономии приложились прикладом М16. Я тогда еще был молод и глуп, и имел наглость пожаловаться насчет необоснованного применения силы при задержании. Удивительно — но со мной изъявил желание побеседовать сам генерал Питер Шумейкер, тогда командир Дельты и будущий начальник штаба сухопутных сил. Он посмотрел на наши перемазанные кровью физиономии — у Ника, моего напарника был сломан нос и помощь ему никто и не думал тогда оказывать — и сказал: именно это и бывает с проигравшими. Когда придут с жалобами на вас — я тоже не будут это слушать.