И наконец, докладчик перешел к следующей теме: много времени уйдет, сказал он, на то, чтобы восстановить военный потенциал арабских армий до уровня, который обеспечит их готовность к новой войне с Израилем. Еще больше времени потребуется на обучение арабов, чтобы в предстоящей войне они могли противостоять евреям. И все же война, как заявил русский, должна продолжаться до полной победы над сионистами и империалистами. Отсюда следует, что палестинцам придется воевать так же, как пришлось воевать Вьетконгу.

В заключение русский приступил к изложению главного вопроса, ради которого это собрание, собственно, и было затеяно. Шаулу это сразу стало ясно. В борьбе с Израилем «Фатах» действовал не более успешно, чем арабские государства. Израилю внутри страны почти никакого ущерба нанесено не было. Однако это не вина организации «Фатах», сказал русский. Дело в том, что палестинцы плохо вооружены и плохо обучены, в то время как их противник располагает профессиональным и прекрасно организованным аппаратом разведки.

Палестинцы не должны рассчитывать на то, что кто-нибудь другой будет бороться за их права. В Шестидневной войне это обнаружилось с достаточной наглядностью. Они должны перейти в наступление и в самом Израиле, и за его пределами. Но русские готовы им помогать. Последняя фраза была встречена аплодисментами, и собрание закончилось.

Не прошло и нескольких дней, как состоялось еще одно собрание. На нем выступил один из главных помощников Арафата. Он разъяснил, что русские приехали не для пустых разговоров. Советское правительство готово выполнять свои обязательства. Люди Жоржа Хабаша из Национального фронта освобождения уже направили своих людей в Россию для тренировок.

Шаул[19] возвратился в Амман из своего путешествия к «больному отцу», а Меир Амит собрал экстренное заседание Комитета безопасности, состоящего, кроме него, из Ярива, начальника Шин Бет, шефа полиции и их главных советников. Израиль с самого первого дня своего существования воевал с КГБ и в самой стране, и за границей. Все, кто присутствовал на этом заседании, отдавали себе ясный отчет в том, чем грозило Израилю все то, что они узнали из донесения Шаула.

Палестинцы, обученные КГБ (а возможно, и с офицерами КГБ во главе), овладеют опытом самого могущественного и свирепого разведывательного агентства в мире. Это значило, что будут созданы оперативные ячейки; введена строгая дисциплина; в распоряжение палестинцев поступит новая техника производства взрывчатых веществ и средств связи; цели будут четко обозначены с учетом их военной и политической значимости; пропагандистская кампания будет организована так, чтобы извлечь максимальную выгоду при всех обстоятельствах — и в случае победы, и в случае поражения. Строгий контроль затруднит возможность проникновения израильских агентов в организации палестинцев.

Люди типа Амита обычно не признаются, что испытывают чувство страха. Тем не менее все в коллективе разведки находились в состоянии напряженного ожидания. Все готовили себя к худшему, но никто не догадывался, когда и где будет нанесен первый удар.

22 июня 1968 г. индийский священник явился в офис авиакомпании «Эль-Ал» в Риме и заказал три билета на самолет, летящий в Израиль на следующий день. Он показал свой индийский паспорт и два иранских для своих спутников. Священник указал и свой адрес в Риме — отель «Империал».

На следующий день в римском аэропорту Фьемичино тридцать восемь пассажиров и двенадцать человек экипажа, отправляющиеся рейсом 426 в Тель-Авив, заняли свои места в Боинге-707. Через двадцать минут после взлета трое мужчин встали со своих мест и направились к кабине пилота. Израильский офицер Маоз Проаз оглянулся на шум открывающейся двери и попытался преградить террористам дорогу. Последовал выстрел. Маоз был ранен в лицо. Уже через несколько минут капитан Одед понял, что произошло, и изменил курс в соответствии с полученным им указанием. Теперь они летели в Алжир.

Угонщики потребовали освобождения отбывающих тюремные сроки террористов в обмен на сохранение жизни заложников, которых они захватили.

Народный фронт и Жорж Хабаш официально заявили о своей причастности к похищению. Алжирское правительство согласилось не только помогать похитителям, но и оказало давление на местную прессу, которая принялась активно восхвалять похитителей.

Израильские пассажиры оставались в самолете в течение сорока дней. Наконец, не получив никакой реальной поддержки от других стран мира, Израиль был вынужден обменять пятнадцать террористов на пассажиров — «по гуманным соображениям» — так это было сформулировано.

Поражение было тяжелым и еще усугублялось осознанием перспективы. Было ясно, что палестинцы, ободренные первым успехом, на этом не остановятся.

Израиль охватило чувство подавленности. Казалось, такого израильтянам еще переживать не приходилось. Государство, которое только что с блеском выиграло одно из самых трудных сражений в современной истории, должно было склониться перед волей трех вооруженных людей, действующих под руководством дантиста из Бейрута.

Никто не мог взять в толк, как могло случиться, что хваленая израильская разведка оказалась побежденной.

Израильтяне в массе своей не были осведомлены о том, что кое-какие сведения о планах Народного фронта у разведки были. Знай они об этом, недовольство могло быть еще более сильным, хотя, говоря серьезно, оно не было справедливым.

Руководство Мосада считало, что оно, разумеется, найдет способы узнавать заранее о готовящихся террористических актах, так же как найдет способы и парализовать действия террористов, уже захвативших самолет. Но надо было отдавать себе отчет в том, что нападения на самолеты будут продолжаться, и некоторые из них могут оказаться успешными.

Меир Амит был убежден, что единственно правильный в этих условиях метод борьбы — это разработка долгосрочного плана противостояния палестинцам и их руководителям из КГБ. Это означало, что Мосад, Военная разведка и Шин Бет объявляют палестинцам настоящую войну. Израиль должен пойти на то, чтобы действовать тоже беспощадно и наказывать преступников, используя свою армию и силы воздушного флота. Прежде политические деятели Израиля сопротивлялись этому. Но теперь, когда противник определился четче, чем когда-либо раньше, когда он находится в подполье и когда он научился у КГБ действовать скрытно, поймать его будет труднее.

Сообщения о том, что Меир Амит считает возможным и в дальнейшем случаи успешных нападений палестинцев на самолеты, в печать не попали. А вот известие о том, что бывших парашютистов и солдат, которые полагали, что свое уже отслужили, приглашают на работу в качестве сопровождающих на самолеты «Эль-Ал», в газетах появилось и тут же было подхвачено иностранными корреспондентами. Об этих людях рассказывали, что они — непревзойденные стрелки, способные попасть человеку в переносицу с расстояния, равного длине салона в самолете.

Входные двери в кабины летчиков были обшиты стальными листами и всегда теперь запирались на ключ. Но электронные приборы, способные «унюхивать» взрывчатые вещества и установленные на всех самолетах, пока что существовали лишь в воображении инженеров, изобретателей и ученых.

Все попытки министерства иностранных дел Аббы Эбана достигнуть договоренности с международным сообществом о совместных мерах борьбы с терроризмом потерпели неудачу. Меиру Амиту также не удалось привлечь к сотрудничеству разведки других стран.

Никто не хотел быть вовлеченным в войну с террористами из страха оказаться под огнем. А между тем действия террористов представляли реальную опасность для всего мира. Но мир упорно этой перспективы видеть не желал.

Через месяц после захвата самолета в Риме, Народный фронт нанес второй удар.

26 декабря 1968 г. в афинском аэропорту двое террористов, вооруженных пистолетами и ручными гранатами, снова атаковали израильский самолет. На его борту было десять человек экипажа и четырнадцать пассажиров. В момент атаки самолет находился на взлетной полосе. По счастливой случайности, из двадцати четырех человек погиб только один пассажир и две стюардессы были ранены. Террористы, вне всяких сомнений, собирались взорвать самолет с пассажирами на борту. По любым нормальным человеческим представлениям — это были варварские действия. По соседству с израильским самолетом стояло несколько самолетов других стран. Как утверждал позднее начальник полиции афинского аэропорта полковник Патроклус Никос, от взрыва могли вспыхнуть триста тонн горючего в аэропорту и он весь взлетел бы на воздух.