- Да?

Женский голос.

- Прошу прощения, мне дали ваш телефон. Скажите, мы могли бы встретиться?

- Да.

- Когда и где?

- Вышлите мне адрес СМС-кой, и завтра я подъеду.

Вешаю трубку.

Звонок. О, вот это уже серьезно.

- Да?

- Привет. Занят?

- Сегодня точно не смогу помочь. Что у тебя?

- Все пришло в движение, и…

- Понял. Потяни время до завтра.

- Хорошо.

Завтра. Все звонки завтра. Все дела тоже завтра. Сегодня меня нет в городе, и не будет.

Сегодня тот день, когда умерла моя мать, и я намерен провести его на кладбище рядом с ней.

Сегодня я могу позволить себе не играть с людьми в их игры, снять все маски и побыть немного

самим собой. Сегодня я могу напиться и не думать ни о чем. Так бывает каждый год, и те, кто

меня знает давно, в курсе, что в этот день меня нельзя трогать.

Тихое пригородное кладбище встречает меня тенью и прохладой. Старая церковь стоит,

посверкивая новыми куполами.

Людей здесь мало, и каждый из них знает, зачем он здесь, поэтому не тревожит остальных.

Единственная мелочь, которая напрягает, это комары, но от этой напасти решение найдено давно.

Тихо иду меж могил, поворачиваю, высматриваю знакомые ориентиры. Вот ограда, за

которой похоронена моя мать. Ее надо покрасить, а то совсем краска облезла, но у меня на это

всегда не хватает времени, поэтому лучше попросить работников при церкви.

- Здравствуй, мама. Я пришел.

Сажусь на скамейку, и кладу сумку рядом. Достаю из сумки салфетки и протираю памятник.

Наливаю воды из принесенной с собой бутылки, и ставлю в воду принесенные цветы. Закуриваю.

- Многое случилось за этот год, мам. Ой, как много.

Тихо сижу и курю, перебирая в памяти все, чему я стал свидетелем, в чем поучаствовал,

кому помог. Перебираю все, без исключений. Процесс это долгий, но я не тороплюсь, и уделяю

внимание каждому мало-мальски значимому событию. Мне не надо говорить об этом вслух.

Открываю бутылку пива и делаю глоток. Странно все-таки получается, что из всех напитков,

которые есть на свете, я выбрал для себя всего два. Коньяк для переговоров и празднований,

и пиво, горечь которого оказывается весьма кстати в такие моменты, когда к горлу подступает

ком, когда надо напиться, но не моментально, а вдумчиво и когда просто хочется утолить жажду,

но не чем-то безалкогольным. Наверное, на меня все-таки подействовал пример Олега в этом

отношении, хотя, как мне кажется, я сам пришел к этому.

Очередная сигарета прикуривается, и я затягиваюсь ей через каждый глоток пива. Смесь,

конечно, получается из разряда «прощай здоровье», но мне сейчас плевать на условности.

Ветер ласково обнимает за плечи и небрежно треплет волосы, создавая иллюзию женской

руки. Я знаю, что это всего лишь ветер, но закрываю глаза, и представляю рядом с собой ту, к

которой пришел. Мою мать.

Наконец, ком в горле проходит, и я открываю глаза.

- Многому я научился, мам, многое могу, но кое о чем не знаю до сих пор. Ты не успела мне

этого рассказать тогда, и эту науку мне приходиться постигать самому. Мне приходится учиться

жить без тебя. А этому никто не может научить.

Еще одна бутылка пива и еще одна сигарета. Я сижу тихо и слушаю, как поют птицы по округе.

Чем-то именно это кладбище мне нравится. На нем одном у меня не бывает резкого

отторжения, которое возникает на других, особенно на новых, где все могилы параллельно и

перпендикулярно, все разбито по секторам, и везде висят планы кладбища. Там у меня возникает

всегда ощущение того, что приехал на экскурсию, а не к родне. Возможно, это из-за того, что

кладбище старое.

Пение птиц стихает, и я вижу процессию, которая направляется в эту сторону. Видимо

похороны, а поскольку идут сюда – кто-то, у кого здесь фамильный участок. Процессия спокойно

проходит мимо. У них свое дело. Может на следующий год, я кого-нибудь из них увижу.

- Я знаю, что во многом тебя огорчал, мам, и знаю то, что делал это не специально. Просто так

получалось, а я не задумывался над этим. А вот сейчас задумался.

Начинаю перебирать в памяти все моменты, когда был не прав, и это отзывается во мне

болью, потому что она была тогда рядом, а я не удосуживался даже поинтересоваться ее

мнением на этот счет. Оказывается, что самые ранние мои воспоминания относятся к двум-трем

годам моей жизни. Интересно же устроена человеческая память.

- Прости меня, если сможешь. За все то, что я сделал, и прости за то, чего я не сделал, хотя

должен был.

Тишина и покой, вдали от города ты по-настоящему начинаешь их ценить. Потеряв родных,

ты тоже по-настоящему начинаешь ценить каждую секунду, которую провел рядом с ними.

Вспоминаешь не только светлые моменты, но и ссоры, скандалы, и начинаешь говорить себе –

 «Боже, какой же я был дурак».

Переключаюсь на светлые и радостные моменты, когда мать была рядом со мной.

Вспоминаю все, и снова подкатывает ком к горлу.

Снова пиво и сигареты, пока все не уймется и не уляжется.

Боль, вечный спутник раненной души, она сейчас уже тихая. Время лечит и не такие травмы.

Оно притупляет боль, давая возможность привыкнуть к шраму на душе, и каждый день жить с

этим. Сейчас меня донимает больше не боль, а грусть. Ощущение пустоты в той части души, где