На несколько секунд кабинет погрузился в тишину, и это уже было неплохим началом. Малфой себя похвалил — не нужно давать им понять, что ты слабее. Сейчас ты действительно знаешь больше.

Однако Томпсон пришёл в себя куда раньше, чем можно было бы предположить.

— Я не могу сказать, что у меня слишком много времени для того, чтобы разглагольствовать ни о чём. Я искренне надеюсь, что…

— Разговор пойдёт как раз о том, что вас заинтересует, — Малфой с удовольствием отметил, что голос звучит достаточно уверенно.

А также отметил сразу полностью развёрнутый к себе корпус Дерека. Тот явно услышал.

Драко скользнул взглядом по кабинету, чувствуя, как снова начинают холодеть руки. Всё будет нормально. Он пообещал себе, что всё будет нормально.

Пообещал себе и Грейнджер, а значит, нарушить обещание просто не имеет права.

— Я знаю, кто причастен к убийствам семей нечистокровных волшебников, о которых гремит “Ежедневный пророк”.

Фраза — на одном дыхании. Идеально-прекрасная, понятная. И стало даже почти жалко, когда чиновник в откровенном шоке переспросил:

— Что?

Собственно, какой реакции ты ожидал, Малфой?

Они гоняются за этой шайкой больше полугода. А здесь даже Дамблдор заинтересованно поднял голову. Его глаза смотрели спокойно и внимательно.

— Я знаю, — покорно повторил молодой человек. То ли издеваясь, то ли наоборот демонстрируя кричаще-правильное воспитание, требующее отвечать на любой поставленный вопрос. — Кто стоит за всем тем, что в Министерстве Магии называют зачисткой магглов.

Недоверие.

С какой быстротой меняются человеческие эмоции, когда люди удивлены или напуганы. Заинтригованы. Взволнованы.

Недоверием кричали глаза Томпсона, и Малфой мысленно поблагодарил Мерлина за то, что отец так хорошо научил его скрывать свои эмоции. По крайней мере, для тех людей, кто не имеет никакого представления о том, что перед ними за человек.

— И кто же это по-вашему, мистер Малфой?

Пренебрежение.

Зря. Не зря лишь фальшь в вашем голосе. Вы нервничаете. Не буду вас мучить слишком долго, хотя соблазн очень велик. Если вспомнить всё то, через что мне довелось пройти по вашей воле. Но времени мало.

Времени нет.

— Его имя — Логан Миллер.

И в следующий момент тишина действительно зазвенела.

Этот звон забирал из лица застывшего с тростью в руках чиновника всё до последней капли крови, делая его бледным, словно мел. Дамблдор медленно поднялся из-за своего места, опираясь ладонями на стол. Выражение же лица Снейпа невозможно было прочесть.

Для него эта новость таким сюрпризом уже не являлась.

— Вы понимаете, что это за обвинение, мистер Малфой?

Дамблдор всегда говорил спокойно. Драко не помнил ситуаций, когда директор школы вопил, кричал, ругался или делал ещё чего похуже.

— Да, — медленно ответил он. — Я понимаю.

— И вы уверены в том, что говорите?

— Уверен.

— И вы полагаете, я поверю в это… это… — молчавший доселе Томпсон начал медленно наливаться кровью, будто она решила с умноженным усилием разжарить все его сосуды, — в это наглое враньё?

Снейп поднял голову, глядя куда-то за плечо багровеющего чиновника.

— Мистер Малфой не имеет резона врать, мистер Томпсон, — протянул зельевар, и голос его гулко отозвался в каждом из углов кабинета. — С мистером Миллером его ничего не связывает и он не получит никакой выгоды, если вы намекаете на это.

— Ты отвечаешь за слова мальч… молодого человека, Северус? — воскликнул Дерек, резко поворачивая голову. — Я работал с Логаном не один год и ни разу не слышал о нём плохих отзывов или жалоб, — и он развернулся к директору: — У него есть сын, который обучается в вашей школе, профессор Дамблдор. Он не стал бы скрывать этого.

— Постойте, Томпсон, — Дамблдор поднял сухую руку, глядя Драко в глаза — своими, по цвету почти такими же, как его собственные. — Откуда вам известна эта информация?

— Источники, — расплывчато произнёс Малфой, не отрывая глаз от бледного Томпсона, который всё пытался взять себя в руки. — Я не ошибаюсь, профессор. Это точно, проверено и доказано.

Почти истеричный смешок Дерека заставил слизеринца поморщиться. Чиновник явно блефовал, соскакивая с недоверия на веселье и наоборот.

— Голословность ещё никогда никому не шла впрок, мистер Малфой. А ваше обвинение — если оно ложное — повлечёт за собой наказание.

— Я уже говорил, сэр, что знаком с политикой Министерства Магии, разве не так? — перебил Драко, поднимая подбородок.

Дерек вышагивал вдоль дальней стены, и Малфой мог бы поставить что угодно на то, что мужчина даже не замечал этого.

— Это ложь, которой не поверит ни одна живая душа, — и в подтверждение этих слов чиновник резковато двинул рукой, словно отмахиваясь от всего услышанного. — Это слишком похоже на то, что называют личными счётами, мистер Малфой. Уж простите.

Драко почувствовал, как дрогнула верхняя губа, напрягаясь от раздражения. Руки сдавили обложку дневника.

— Есть ещё кое-что, что убедит вас в том, что это не личные счёты. Кое-что, что доказывает — в этой ситуации есть слабая сторона и для меня самого. — Даже несколько, мысленно добавил он, но на деле лишь быстро облизал губы. — Моя мать замешана в этом.

Томпсон остановил свой раздражающий марш.

Слава Мерлину, потому что Малфоя почти укачало. Или его начало тошнить оттого, что желудок завязался в узел, превратившись в обнажённый клубок нервов.

— Что, чёрт побери, это всё значит? Как ваша мать может быть участницей нападений, если я сам, лично, применил к ней заклинание Обливэйта?

Под кожей прошёл мороз, когда Драко произносил следующие слова:

— Она скреплена Обетом с Логаном Миллером. Она обязана предоставлять Мэнор для дел, которые там ведутся, а иначе Обет убьёт её.

Дамблдор смотрел на слизеринца, выискивая что-то у того под шкурой, пока Дерек тяжело дышал, глядя на Малфоя.

— Северус! — вдруг рявкнул он. — Я требую, чтобы он принял веритасерум. Я не поверю ни единому слову, пока…

В тонких пальцах зельевара мелькнула крохотная бутылочка, на которую Томпсон тут же уставился со смесью недоверия и удивления.

Декан действительно не солгал — ему были известны способы Министерства.

— У меня всегда при себе зелья первой необходимости, не нужно этих потрясений, Дерек.

Драко не успел сообразить, с каких пор зелье правды стало зельем первой необходимости, когда холодное стекло уже покоилось у него на ладони.

— Залпом, мистер Малфой, — почти процедил Снейп.

Этот человек всегда умел в двух словах выразить то, что нужно было услышать. Зельевар всегда изъяснялся рубленными данностями. Неоспоримыми и не подлежащими обсуждению.

Сейчас это сыграло на руку.

Каким на вкус должно быть настоящее зелье правды, Малфой не помнил, хотя пил его лишь однажды, по прихоти отца. Он забыл вкус, но помнил ощущения, подчиняющие разум в этот момент.

Их не забудешь никогда.

В этот раз Драко тоже почти не почувствовал вкуса, потому что всё внутри ходило ходуном от раздражения, целенаправленной злости и сосредоточенности, разрывающих грудную клетку.

Отдалённая мысль о том, не соврал ли профессор Снейп, что сделает такое зелье, которое не подействует? И тут же ответ: не соврал.

Потому что никакого подчинения сознания Драко не почувствовал. Только слегка закололо корень языка и глотку. Чем-то похожим его отпаивала мадам Помфри, когда он пришёл в лазарет с температурой и воспалением гланд.

Чёрт возьми, Снейп напоил его обычной бодроперцевой настойкой?

Малфой бросил на зельевара быстрый взгляд и покусал губу, переключая внимание сначала на Дамблдора, который стоял, сложив руки на груди, а затем и на самого Томпсона, что уже пристально вглядывался в лицо студента, сидящего перед ним как на суде.

Отвечать на вопросы так, как отвечают люди под действием веритасерума, специально просто невозможно.