Дух реформирования был жив и в годы депрессии. Президент Франклин Рузвельт провозгласил четыре свободы, соединив экономические задачи (свобода от бедности) и права человека (свобода от страха) с практическими мерами по обеспечению доступности этих связей. Среди этих мер: успешное продвижение техники трехсторонних переговоров (предложения Роберта Вагнера, ставшие Национальным актом о трудовых отношениях) и учреждение постоянной Комиссии по страхованию, установившей правила прозрачности деятельности корпораций и правила защиты от спекуляций акциями. Элеонора Рузвельт, супруга президента, в течение своей жизни перешла от увлечённости малыми реформами к пропаганде идеи ООН. Главный памятник её трудам — Всеобщая декларация прав человека, в работе над формулированием и принятием которой она участвовала. За этими попытками определить американскую версию смысла жизни тихо, без лишнего | шума, путём простого принятия всеми утвердилась Американская мечта — идеал, согласно которому каждое поколение белых в Америке, будь то рождённые здесь или иммигранты, должно жить успешнее и богаче, чем предыдущее.
С 1950-х годов дополнительный блеск этому пониманию смысла жизни придало убеждение в гарантированности полной занятости, в гарантированности работы. Есть основания утверждать, что такая интерпретация смысла жизни остаётся в США без изменений — несмотря на «конкуренцию» со стороны холодной войны с Советским Союзом, а может быть, и со стороны войны с терроризмом. В обоих случаях послевоенной реконструкции сопутствовали контракты для американских компаний и соответственно рабочие места для американцев.
Как именно концепция смысла жизни реализуется в культуре? Наличие такой концепции даёт возможность её реализаторам и свидетелям трактовать даже ужасные деяния как совершенно оправданные. Разрушение Карфагена республиканским Римом — в полном соответствии с песней Вергилия — было самой омерзительной в истории сценой убийства невинных и беззащитных людей. Римляне прославляли это деяние, видя в нем оправданный акт упреждающей защиты государства. Грабежи и убийства, совершённые испанскими конкистадорами в Южной и Центральной Америке, оправдывались тем же стремлением к спасению душ, которое оправдывало труды, жертвы и риски испанских миссионеров. Агрессия крестоносцев против мусульманских «неверных» на Ближнем Востоке и против христиан-еретиков во Франции; пытки и казни в Европе, осуществлявшиеся католической инквизицией и протестантскими охотниками на ведьм, преследование и насильственное обращение евреев в христианство; гонения на пуритан в Британии и Новой Англии — все эти и подобные им дела, творившие ад на земле, полностью оправдывались тем, что это была борьба с дьяволом и спасение душ.
В 1956 году конгресс принял закон о финансировании системы федеральных автострад (эта правительственная программа не имела в США прецедента по масштабу и стоимости). Официальным обоснованием программы было обеспечение быстрой и эффективной эвакуации городов в случае необходимости — типично римское определение смысла. Однако память о Великой депрессии была ещё свежа, и все немедленно распознали подлинную, серьёзную причину: полная занятость, гарантия рабочих мест — при строительстве дорог, при проектировании, производстве, обслуживании и ремонте автомобилей, при переработке и перевозке топлива. Когда программа раскрутилась как следует, президент Дуайт Эйзенхауэр, выступая во время празднества открытия моста Джорджа Вашингтона в Нью-Йорке, признавал наличие такой причины в своих ремарках об автомобиле как стержне экономики и занятости.
Утвердить автомобильную индустрию в качестве средства создания рабочих мест казалось естественным для смысла жизни. Неизбежно это произошло. Автомобиль — для тех, кто мог себе его позволить, — получил в нагрузку ценностные значения, унаследованные от давнего американского понимания смысла жизни: независимость, свобода. Успешность — в пересаживании в автомашину, которая лучше, чем была у родителей, из «Понтиака» в «Бьюик». Никто с большим восторгом не признал и не одобрял создание рабочих мест как основную причину создания системы автострад, чем мэры и прочие выборные чиновники. Близорукое разрушение сообществ в Америке восторженно оправдывалось справедливостью полной занятости.
Конфликт между строительством автострад и ценностями сообществ (равно как и всеми другими ценностями) привёл к установлению правил, сохранившихся и тогда, когда память о Великой депрессии уже развеялась. Иностранцам кажется странной непоследовательностью, что Америка провозглашает свободу торговли и в то же время субсидирует американское сельское хозяйство, что тяжело ударяет по экономике бедных африканских стран. Или вводит особые пошлины на канадский пилёный лес и бразильскую сталь, или устанавливает квоты на импорт текстиля из Китая. Однако для американских переговорщиков и лоббистов нет непоследовательности в противоречивой политике, если каждая из её линий нацелена на то, чтобы сохранять рабочие места для американцев. Что же в этом непоследовательного?
Любые учреждения, включая государственные агентства, когда на них давят по поводу разрушения природной среды или рукотворной среды, доказывают свою правоту и атакуют оппонентов, называя количество рабочих мест, которые будут созданы. Ещё эффективнее, когда они перечисляют рабочие места, которые могут быть утрачены, если их чёрное дело не будет сделано. По сей день никакая катастрофа, будь это даже вероятное глобальное потепление, не воспринимается как более серьёзное бедствие, чем утрата рабочих мест. Когда в 2002 году в канадской Арктике наблюдалось активное и неожиданно быстрое таяние льдов, премьер-министра провинции Онтарио спросили, поддержит ли он премьер-министра Канады в его стремлении подписать Киотский протокол о сокращении тепловых выбросов или предпочтёт следовать за президентом США Джорджем Бушем, отозвавшим подпись Америки. Вот его ответ: «Мы не собираемся терять преимущества и сотни тысяч рабочих мест в Онтарио… пока наши южные соседи — благослови их Бог — не сделают что-либо для сокращения своих выбросов в атмосферу».
Сама Великая депрессия говорит по обе стороны границы! В качестве предельного выражения смысла жизни лозунг «работа для всех» звучит, разумеется, менее свирепо и менее лживо, чем большинство культурных идеалов. Однако, как любил говорить мой отец, «закопать в землю можно все что угодно».
Все ещё неясно, может ли война с терроризмом занять место «работы для всех» в качестве стержня американского образа жизни. То, как легко были отброшены право на скорое рассмотрение обвинения в суде, гарантия от задержания без судебного постановления, защита от вторжения в личную жизнь, а в случае пленения боевиков Женевская конвенция обращения с военнопленными — все это указывает на то, что чрезвычайность мер против предполагаемых террористов уже перевесила все прочие ценности, не исключая экономической целесообразности. Как указывает Маргарет Атвуд 22, уступка гражданских прав «содержит в себе готовый рецепт хищений и обмана в бизнесе». Пожалуй, следует дождаться того, как отстроятся схемы контроля над ближневосточной нефтью, переустроятся Афганистан и Ирак, чтобы удостовериться, действительно ли смысл американской жизни переключился с обеспечения рабочих мест и получения прибыли на нечто иное.
Справедливо утверждается, что прошлое продолжает жить в настоящем. Это верно и для происхождения гонки за дипломами. Отчасти её породило чувство униженности и тревоги, когда Советский Союз и его спутник обошли Америку в космосе, отчасти — все ещё памятный ужас депрессии. Гонка за дипломами родилась в конце 1950-х, поначалу в Калифорнии. Тогда администрации университетов догадались, что на современной стадии экономического развития в завоевании космоса или в других сферах все зависит от фонда знаний населения — от ресурса, который потом стали называть человеческим капиталом. Из этого следовало, что и самый ценный продукт развития — новые рабочие места — также зависит от знаний. Администраторы отнюдь не ошибались и были вполне последовательны, когда пришли к заключению, что чем больше их учреждения смогут выработать этого ценного ресурса, удостоверив его наличие, тем лучше для всех.