– Класс! Вот, что я называю мгновенной реакцией! А сколько они согласны платить?

– Двести десять, до налогов, – улыбнулась Кэйт.

– Двести десять в день? Обалдеть.

– Нет, сэр. Это в неделю. Потому что работа на полставки. Двадцать часов в неделю.

– Во, козлы! Средняя зарплата у полицейского клерка должна быть в четыре раза больше, – Сверх-низкая заработная плата объясняла быстроту реакции HR. Они получили задачу этом году сократить среднюю ставку. Очевидно, что с безногим инвалидом можно было не церемониться. Опять «Социальный Оптимум» в действии, подумал Марк.

– Ну, пол-ставки умножаем на пол-девочки… Так и выходит – ровно одна четвертая. Я не жалуюсь. В конце концов, работая по двадцать часов в неделю, что мешает мне кататься с моим красным ведерком по Маршруту?

– Знаешь что, Кэйт?

– Да, сэр?

– Если твое открытие сегодня сработает, ты сможешь звякнуть прямо в Офис Шерифа и потребовать повышения зарплаты. Сразу.

Марк последовал за Кимом в трущобы. Вскоре им пришлось слезть с велосипедов и толкать их вдоль раскисшей от дождя тропинки.

– Вот наш адрес, – Ким указал на неуклюжую лачугу, кое-как сляпанную из обломков мебели, картона и старых шин. Он постучал в подобие входной двери, – Миссис Эспинозо? Откройте, Полиция…

Дверь открылась; перед ними стояла девушка на последнем сроке беременности. При всем желании, Марк не мог заставить себя назвать ее женщиной – судя по внешности, беременной было где-то между четырнадцатью и шестнадцатью. Притом, эта беременность была у нее не первой, – «беременная девушка» держала на руках голую девочку возрастом год-полтора. Какого черта молодежь так спешит делать детей в наши дни, подумал Марк. Может, им не хватает кукол? Тряпичные и деревянные куклы местного производства были, конечно, не так хороши, как фабрично-пластмассовые беби до Обвала.

– Доброе утро. Миссис Линда Эспинозо? – спросила Кэйт. Марк увидел, как Линда скользнула глазами по пустому пространству ниже туловища Кэйт. При этом беременная попыталась сделать вид, что она ничего особенного не заметила.

– Ясный пень, Эспинозо, кто еще-то?

– Можно нам войти?

– Ясный пень… Вы же – Полиция. Только у нас, типа, грязновато. Места, типа, не хватает…

Кэйт оперлась локтем о сиденье велосипеда и, оторвавшись от багажника, соскользнула на землю. Скейта с ней не было, только деревянные бруски для рук. Уверенно шлепая по грязи своими деревяшками, она подползла к двери и закинула обрубок тела внутрь. Ким и Марк последовали за ней, оставив свои велосипеды у двери. Как и везде в этой части трущоб, в лачуге почти не было свободного пространства. Двуспальная кровать с грязным одеялом и парой подушек занимала почти всю комнатушку. К тому же, лачуга была завалена одеждой, посудой, детскими бутылочками, пачками макулатуры и всем прочим. Марку, как самому старшему из трех гостей, был предложен единственный табурет. Ким и миссис Эспинозо сели на кровати, а Кэйт, чтобы не пачкать своими брюками и без того неопрятную постель, вежливо отказалась присоединиться к ним и осталась сидеть на покрытом грязным линолеумом полу.

– Я звонила Вам сегодня утром, миссис Эспинозо, – начала Кэйт, представив Кима и Марка хозяйке. – Это насчет Вашего заявления два года назад… Вы подавали заявление о попытке ограбления, не так ли?

– Ясный пень, подавали. Но нас, типа, не совсем ограбили. Мужик же, типа, того – убежал. Ясный пень, я говорю Педро: пошли, заявим в Полицию. А так, ничего такого.

– Я читал полицейский протокол, и думаю, что Вы можете помочь ФБР с одним очень серьезным расследованием, мэм, – сказал Марк, – Расскажите нам, что Вы помните. Любые детали.

– Ясный пень, все детали. Нет проблем, сэр. Я – как сейчас все помню, мистер Пер… Пендигус. Пожалуйста, спрашивайте, типа, что угодно.

– Расскажите нам все по порядку. Я буду задавать вопросы, если что-то не ясно.

– Ну, типа, мы лежали с Педро в кустах. Мы тогда, типа, встречались. Примерно пол-года. Он, типа, тогда только вернулся. Из армии, ясный пень… Мой папашка, такой: у тебя чо, крыша съехала? Замуж в тринадцать лет? Не пущу! А я, такая: ну и хрен с тобой, старый хрыч. Все мои подружки уже, типа, спали с пацанами, а я, типа, чо, дура? Ну, мы, типа, ходили… Ну, типа, трахаться… В лес. А чо, как все. Ясный пень… У нас там было, типа, хорошее такое место. С дороги, типа, не видно. Знаете, типа, просеку на шоссе Гаррет? Где провода под высоким напряжением были еще? Ну потом, типа, столбы еще разборщики порезали? На металлолом? Ну вот, так там кусты еще. Высокие такие. Клево…

Значит, ей сейчас как раз пятнадцать, вычислил Марк. И ждет второго ребенка. Как замечательно.

– Я там был, – подтвердил Ким поводив пальцем по сенсорному экранчику своего телефона. – Вот здесь. Только на спутниковом фото еще есть линия электропередачи и еще нет кустов. Все фото устарели, сэр.

Беременная посмотрела на экран и кивнула. – Ну, типа, там, сэр. Но, во-още, я с картами того, не очень… Ну, типа, мы с Педро приезжали туда, типа, почти что каждую ночь… В тот раз, ну, все было обычно. Я поехала из дома в пол-девятого. Сказала мамане, типа, так и так. К подружкам с работы. Я тогда еще, типа, работала. В ателье… Типа, пока не стала совсем пузатая. До моей первой ляльки…

– Вы помните дату?

– Ясный пень. Апрель. Ну, типа, пятнадцатое… Или шестнадцатое?

– Вы заявили в Полицию в 23:30, шестнадцатого, – напомнила Кэйт с пола, – Вы подали заявление в тот же день, когда на вас напали?

– Ясный пень, в тот же день. Когда нам еще-то заявлять? – беременная еще раз бросила испуганный взгляд на пустое пространство ниже туловища Кэйт и попыталась притвориться, что она туда даже не смотрела.

– Значит это было шестнадцатого апреля 2028 года? – Точно, подумал Марк. Чуть более двух лет назад, и за два месяца до первого установленного убийства «Мясника».

– Ну, типа, мы, такие, лежим в кустах. Ну, там целуемся, все такое. Готовимся, в общем… Ну, вы, типа, поняли… И, типа, мужик выскакивает. Из кустов. А у него, типа, ножик…

– Нож у него был в правой руке или в левой?

– Ясный пень, в руке. Где ножу еще быть-то? В правой руке, как обычно.

– Что это был за нож?

– А типа, обычный нож. Армейский. У всех, типа, такие, – она тяжело поднялась с кровати и сделала два шага в направлении крошечного обеденного стола у окна, – Ясный пень, вот такой вот ножик, какой еще?

Она держала в руках табельный армейский нож, исцарапанный и с тонким лезвием от длительного использования, но по-прежнему узнаваемый.

– Этот мужчина. Как он выглядел? Какого он был роста? Высокий? Вы помните его лицо?