— За мной! На вершину! — крикнул Василий Жуков.

До нее оставалось несколько шагов. Но легче пройти сотню километров, чем под огнем этот отрезок.

Впереди — командир. Он упрямо ползет, оставляя за собой на траве, на песке, на камнях кровавый след. Но вот гвардии старший лейтенант Жуков поднялся снова и, стреляя из автомата, шагнул вперед. Он первым ступил на отвоеванную у врага вершину.

Санитарка, торопливо перевязав Жукову рану, хотела оттащить его в тыл. Но наступление продолжалось, и офицер, раненный, снова возглавил роту.

Восемь зенитных автоматических пушек преградили гвардейцам путь на Севастополь. Жуков решает совершить смелый маневр — обойти пушки и ударить с тыла. Короткая рукопашная — и гвардейцы прорываются. Снова отчаянная схватка…

Здесь и погиб отважный командир роты Василий Жуков.

Олег Владимирович вздохнул и после долгого молчания продолжал:

— Похоронили его мы со всеми почестями, какие полагаются герою. А роту приказали принять мне. И воевали же наши солдаты потом! Здорово воевали! Будто навсегда остался с нами Василий Федорович, до самого последнего дня войны. Жизнь командира продолжалась в подвигах его солдат… Она продолжается и в твоей жизни, Василий. Слышал я, что взвод твой в соревновании вышел вперед.

Лейтенант Василий Жуков смутился. Удобно ли рассказывать о себе!

А ему было что рассказать. О том, что взвод лучший по боевой и политической подготовке, о том, как темными ночами и под палящими лучами солнца работали его солдаты на уборке урожая и он в числе других награжден медалью «За трудовое отличие»… Но Жуков-младший думал о том, что мало еще совершил в жизни, и много ему нужно сделать, чтобы с чистой совестью сказать: «Я шагаю рядом с тобой, отец!»

… Стрельбище, окаймленное подковкой леса. Здесь никогда не бывает тишины. Слышны то одиночные хлопки, то пулеметный стрекот. Многоголосое эхо отдается где-то далеко за зубчатой стеной сосен.

На опушке деловито урчит бронетранспортер. По команде он начинает движение. В машине — молодые солдаты, рядом с ними — лейтенант Жуков. Он учит подчиненных на ходу бросать в окоп гранаты. Пройдет немного времени, и эти воины станут отличными гранатометчиками. Командир, беседуя с ним накануне, сказал:

— Принимайте роту, Жуков.

Василий с недоумением посмотрел на полковника. Тот улыбнулся, повторил:

— Принимайте первую, жуковскую. Задача такая: вывести ее в передовые, как и свой взвод.

Снова занятия. До тех пор, пока не выступит соленый пот, пока не добьются воины четкости и слаженности в действиях.

Тщательно готовилась рота и к тактическим занятиям. Командир батальона поручил Жукову составить разработку тактического учения. Василий все до мелочей изучил на местности. Создал сложную обстановку, которая требовала от каждого сержанта и солдата смекалки, инициативы, выносливости. Он успешно справился с задачей. Командир, руководивший учением, похвалил молодого офицера.

В этот день лейтенант Василий Жуков с особым трепетом вошел в ленинскую комнату. Там висит портрет отца — старшего лейтенанта Василия Жукова. Он всегда строго и пытливо смотрит на сына. А в этот раз словно бы чуточку подмигнул. И младшему Жукову показалось, что он вот-вот спросит: «Как тебе служится, Василёк?»

Наводнение

1

Никуда не свернешь: по обеим сторонам — плотная стена леса. Он укрывает колонну от глаз «противника».

На опушке командир приказал рассредоточиться. Головной транспортер свернул вправо и, петляя между стволами, скрылся в лесной чаще. Через несколько минут, остановившись под зеленым развесистым дубом, водитель заглушил мотор и спрыгнул на землю. Потянулся, разминая суставы. Сутки уже не спал. Все — за рычагами. Усталость одолевала солдата. Но в глазах — неугомонный живой огонек.

— Виктор! — крикнул он. — Машину замаскировать!

С ефрейтором Виктором Донченко, расторопным, юрким пареньком, у них давняя дружба. Оба отличники, оба овладели смежными специальностями.

Золотые руки у этого Виктора! Он и моторист катера, и шофер второго класса, и к тому же водитель плавающего транспортера. И как человек… Лучше друга не сыскать! Всегда поможет, из любой беды выручит…

Виктор спрыгивает на землю. Улыбается своему другу Петру Фролову:

— По вашему приказанию прибыл, товарищ старший машины!

— Транспортер укрыть, окопать! Командир сказал, наступление начнется с форсирования реки.

Показалось солнце. Его лучи пронзили зеленую крону. Петр улыбнулся. На щеках — ямочки.

— Ты чему это? — спросил Виктор.

— Случай из детства вспомнил. Идем с матерью по лесу. Сумрачно, жутковато. И вдруг — солнце. Вот такие же лучи. Я и попросил: «Мам! Поймай солнышко за усы…»

Мать… Сколько горя перенесла она! В один из тех летних, знойных дней сорок второго, когда враг ожесточенно рвался к Волге, простился со своей семьей механик МТС Иван Петрович Фролов. В последний раз обнял малолетних ребятишек — Ваню и Петю. После недолгой подготовки в танковом училище — на фронт. Связь с семьей прервалась. Не знал он, что жена его, Вера Викторовна, не успела эвакуироваться в тыл, осталась с детьми в селе, что враги спалили их дом и семья приютилась в землянке…

А когда Советская Армия изгнала фашистов со сталинградской земли и из родного Перелазовского района, Вере Викторовне пришлось заменить своего мужа на тракторе. К этому времени наконец стали приходить письма от мужа.

Читала их она вслух, прижимая к груди детей: «Громим врага уже на польской земле. Впереди — Берлин. В этом году завершим дело и обязательно встретимся. Хочется молодцов своих повидать».

Счастливый день наступил: вернулся Фролов с войны. Грудь в орденах, а повыше их — Золотая Звезда Героя. Старший лейтенант запаса возвратился к своим колхозным делам.

Прошло время. Страна залечила раны. На смену отцам и старшим братьям на боевые посты стали их сыновья. Отслужил старший — Иван. Армейским водителем возвратился в совхоз. А там подошла очередь идти в армию и Петру. Иван Петрович обнял парня, улыбнулся жене:

— Плачешь?

Вера Викторовна вытерла глаза.

— Вот и ладно. Так оно веселее, — сказал отец и кивнул Петру: — И ты не хнычь там, если туго придется!

Армейская жизнь сразу же захватила и увлекла Петра Фролова. Подъемы, зарядки, стрельбы… Он успешно окончил учебное подразделение и стал механиком-водителем плавающего транспортера. И снова — занятия и учения.

Сегодня вот — еще одно.

… Вместе с другом Виктором Донченко Петр замаскировал машину, прислонился к шершавому стволу дуба. Ветер колышет густую крону, и шелест листвы ласково отзывается в солдатской душе, навевает воспоминания.

Как-то прочитал Петр одну легенду. О дубе и о его сыне. Крепко врос тот дуб корнями в родную землю, питаясь ее соками, стал сильным и непобедимым. Злые ветры, огненные вихри не сломили его, лишь время состарило дуб. Поредела листва на узловатых ветвях, и ему стало трудно сдерживать вражьи атаки. Однажды небо обрушило на старого исполина грозу небывалой силы. Она бушевала семь дней, семь ночей и все же, не в силах сладить с ним, отступила. А когда из-за туч выглянуло солнце, злые силы увидели, что рядом с дубом-исполином по-отцовски широко и крепко стоит маленький дубок. Вместе с отцом принял он боевое крещение. А уж потом и сам закалился, стал под стать непобедимому дубу.

Когда Петр прочитал эту легенду отцу, Иван Петрович сказал:

— Вот и вы у меня будто молодые дубки. Только меня в отставку не зачисляйте. Сердце еще стучит.

Эти отцовы слова и вспомнил на учениях Петр Фролов. От того, как он будет управлять бронетранспортером, зависело многое. Под обстрелом «противника» он должен быстро доставить орудия и артиллеристов на противоположный берег реки, обеспечить захват плацдарма, а затем — стремительное наступление пехоты…

Светало. Подкрашенные утренней зарей, неподвижно стояли деревья. В лесу царило безмолвие. Будто нет здесь ни души.