Когда показались огни «Карпатии», миссис Кэнди обратилась к тем, кто был в шлюпке: «Где огни, там наше спасение. Неужели мы не поплывем к ним?» Тут же раздались возгласы одобрения, мужчины и женщины налегли на весла. Хитченса просили помочь грести, а раненому юноше уступить место у руля, но он категорически отказался. При этом он выразился так невежливо по отношению к одной из дам, что раздался мужской голос: «Вы разговариваете с дамой!» Хитченс отрезал: «Я знаю, с кем я разговариваю, на этой шлюпке командую я!» В заключение миссис Кэнди сказала:

— Хитченса спросили, подойдет ли «Карпатия» к нам и возьмет ли пассажиров на борт, он ответил: «Нет, за нами она не придет, она будет доставать из воды трупы». Сказать подобное женам и матерям погибших было полной бестактностью. Когда мы приблизились к «Карпатии», Хитченс отказался обогнуть ее и пристать с подветренной стороны: для него это означало находиться в беспокойном море еще какое-то время. Поэтому нам пришлось пристать с наветренной стороны, что очень затруднило подъем на палубу.

Никого из девятисот членов команды «Титаника» не упрекали так, как Хитченса. Энергичная супруга владельца золотых приисков в Колорадо Молли Браун показала на следствии:

— Рулевой Хитченс находился у штурвала, и, поскольку он стоял, мы видели, что он дрожит как осиновый лист. Когда мы отгребали от судна, он испуганным голосом предрекал нам гибель. Он утверждал, что грести и уходить от тонущего судна бесполезно, поскольку оно настолько огромно, что, начав тонуть, затянет под воду все плавающее вокруг в радиусе нескольких миль. Если нам даже и удастся уцелеть, взорвутся котлы, которые вызовут волнение нижних слоев воды, те в свою очередь разорвут льды, и шлюпка потонет. Мы обречены на гибель в любом случае.

Далее Молли Браун рассказала, что, когда судно затонуло и ни одно из предсказаний Хитченса не сбылось, его попросили вернуться и помочь тонущим. Но он вновь заговорил об осторожности и о том, как обезумевшие люди повиснут на бортах шлюпки и перевернут ее. Ни к одному настойчивому требованию он не счел нужным прислушаться, поэтому шлюпка продолжала двигаться туда, где на горизонте мерцал какой-то огонек. Часа через три он начал слабеть, а потом и вовсе погас. Хитченс вновь принялся твердить об ужасах, которые их ожидают, о том, что их долго еще будет носить по океану. При этом он указывал на белеющие вдали пирамиды айсбергов. Он без устали говорил об отсутствии в шлюпке питьевой воды, хлеба, компаса и карты. Никто ему не отвечал, как будто все потеряли дар речи…

Одна из женщин оказалась настолько предусмотрительной, что захватила с собой серебряную фляжку с коньяком. Когда она ее достала, блеск серебра привлек внимание Хитченса, который тут же начал просить дать ему выпить, поскольку весь промерз. Но женщина вместо коньяка бросила ему свое одеяло.

Потом Хитченса попросили сменить кого-нибудь из гребцов, поскольку за штурвалом может присмотреть любой. Он категорически отказался и продолжал командовать гребцами, покрикивая на них.

Вскоре Хитченс увидел поблизости шлюпку № 16 и приказал ей подойти. Она действительно приблизилась, и Хитченс тут же распорядился связать обе шлюпки канатом, что и было сделано. Затем он приказал сложить весла, и шлюпки остановились. В шлюпке № 16 сидел человек в белой пижаме. Он казался совершенно застывшим от холода. Миссис Браун предложила ему погрести, чтобы согреться. Это вызвало недовольство Хитченса, возросшее еще больше, когда миссис Браун и другие, почувствовав пронизывающий холод, которым тянуло от ледяного поля, потребовали двинуться дальше и взялись за весла. Поскольку в шлюпке № 16 было несколько мужчин, из шлюпки №6 крикнули, что в ней вполне могут обойтись без одного из гребцов. Тут же в шлюпку № 6 прыгнул кочегар, еще покрытый угольной пылью и дрожавший от холода. На нем была лишь тонкая майка, и миссис Браун укутала его в свой соболий палантин, подала весло и попросила другого мужчину развязать шлюпки. Хитченс устроил скандал, и было видно, что он собирается помешать этому. Терпение решительной Молли Браун иссякло. Она крикнула Хитченсу, что, если он только шевельнется, его тут же выбросят за борт. Кто-то положил ей руку на плечо, чтобы успокоить, но в этом не было нужды. Она вдруг поняла — рулевой настолько парализован страхом, что достаточно приблизиться к нему, и он, без сомнения, упадет в воду.

Через некоторое время Хитченс вновь принялся пугать, говоря, что любое неосторожное движение — и вылетит сливная пробка, после чего шлюпка заполнится водой. Он грубо покрикивал на миссис Мейер, севшую в шлюпку после долгих уговоров и оставившую мужа на «Титанике». Кочегар, перебравшийся из шлюпки № 16, решительно заметил Хитченсу: «Известно ли вам, что вы разговариваете с дамой?» С этой минуты Хитченс замолчал, и весла опять заработали.

Ранним утром на горизонте показался огонек. Первой его заметила молодая англичанка, которая почти все это время не переставая гребла. Она вскрикнула, решив, что увидела молнию.

— Это падающая звезда, — раздался мрачный голос долго молчавшего Хитченса.

Но когда наконец рассвело, не осталось никаких сомнений: на горизонте виднелось большое судно. Расстояние до него казалось достаточно большим, однако, несмотря на возражения Хитченса, измученные люди с новой энергией налегли на весла.

Свои показания миссис Браун завершила рассказом о сцене, разыгравшейся на палубе «Карпатии»:

— Войдя в столовую, я увидела рулевого Хитченса в окружении людей, жадно слушавших каждое его слово и бурно реагировавших на выразительные жесты, какими он сопровождал свой рассказ о трудностях, которые ему пришлось преодолеть, чтобы поддерживать в шлюпке дисциплину. Увидев меня и еще нескольких пассажиров, он не замедлил тут же скрыться.

Из показаний тех, кто оказался в шлюпке № 6, явствовало, что поведение Хитченса было крайне оскорбительным для чести команды «Титаника». Поэтому не только интересно, но и в высшей степени необходимо выслушать самого Хитченса.

В ходе расследования в США он следующим образом объяснял сенатору Смиту свои действия:

— После спуска шлюпки на воду я сказал людям, что кому-то придется грести. Не имело смысла оставаться вблизи судна, которое погружалось в воду носовой частью. Поскольку мы все еще находились в опасной близости, я предложил всем, кто может, сесть на весла. И женщинам тоже. И приказал: «Налегайте все, сколько есть сил». Сам же заменил одну молодую женщину на веслах, передав ей руль. Шлюпка тут же начала рыскать, женщины занервничали, и поэтому я снова взялся за руль и еще раз приказал работать изо всех сил. Женщина, которую я сменил, миссис Мейер, была на меня очень сердита, поскольку я говорил с ней несколько резко. Она обвинила меня в том, что я завернулся во все одеяла, которые были в шлюпке, грубо разговаривал с людьми и выпил все виски. Это, сэр, я отрицаю. Я всю ночь стоял на руле и командовал шлюпкой. Конечно, мне лучше было бы грести, чем стоять на руле, но там не было никого, кто мог бы это делать. Поэтому я решил, что, если уж мне поручена шлюпка, будет лучше, если управлять ею буду я, особенно тогда, когда увидел, как нервничают женщины. Я не помню, чтобы женщины просили меня вернуться к «Титанику». Я не отдал приказа грести к нему, потому что при погружении судна шлюпку могло бы затянуть под воду. Я не знал, где именно затонул «Титаник», поскольку следил за остальными шлюпками и за огнями на горизонте. Когда «Титаник» исчез, я действительно две или три минуты слышал призывы о помощи — множество призывов, стонов и криков… В моей шлюпке находились тридцать восемь женщин, я посчитал их, сэр. Кроме того, в ней был один моряк по имени Флит, майор канадской армии, который вчера здесь выступал, мальчик-итальянец и я. Мы дошли до «Карпатии», и, увидев, что все женщины и мужчины покинули шлюпку — их осторожно подняли на палубу, — я последним оставил ее.

Комментарии излишни. И хотя Хитченс настаивал на своем, но в шлюпке, рассчитанной на 65 человек, оказалось, по свидетельству тех, кто в ней был, только 28. Достоверно известно, что в некоторых шлюпках, например в шлюпках № 11 и № 15, было по 70 пассажиров, и можно смело утверждать, что сорок человек погибли только потому, что один из рулевых «Титаника» оказался трусом. К несчастью, именно ему было доверено командование большим спасательным средством.