«Слишком скверно, – подумал Лис. – Мне придется разбить ее сердце».

Глава 10

Как и всё в Дидвуде, даже смены дня и ночи сопровождались какой-то драматичностью. Город лежал на дне глубокого ущелья, и потому и речи не могло быть о мягких, медленно подкрадывающихся зорях и закатах. Солнце вставало сразу, появляясь как круглый золотистый бриллиант на изрезанных коронах белых скал, и только часам к десяти небо становилось ярко-голубым.

В это утро Лис уже несколько часов был на ногах, когда внезапно появилось полное солнце. Он уже навесил красивую входную дверь и послал Титуса купить еще одну щеколду, так как первая оказалась коротка.

Солнце обещало сильную жару и заставило Лиса засучить рукава рубашки и расстегнуть ее до середины груди.

Только он повернулся к двери, чтобы поискать в доме хлеба и сока, как увидел приближающуюся Мадлен Эвери с корзиной в руках. Лис пожалел, что не успел вовремя исчезнуть. В эти дни он был не очень склонен к разговорам, ему не хватало терпения, чтобы быть вежливым, особенно с Мэдди, принявшейся пристально рассматривать его с сердечной мукой в глазах.

Его жажда обладать ею разгоралась все горячее с каждым разом, когца она приближалась к нему, и это было достаточно скверно. Все было гораздо легче, когда он был приличным, легкомысленным человеком, а она хладнокровной, как лед, чопорной девушкой. Казалось, эти дни уже в прошлом.

– Вижу, у вас уже готова дверь! – весело произнесла она, остановившись на расстоянии, словно оценивая его настроение.

Лис прислонился к массивной раме, заполнив почти все пространство двери, и кивнул.

– Чем могу быть полезным?

– Бабушка… попросила меня принести вам эти сдобные булочки, – она сделала шаг вперед и показала на корзину.

– Вам обеим не стоило беспокоиться.

Щеки Мэдди покраснели еще гуще. Она не могла понять, что нашло на него со времени его исчезновения.

– У вас нет причин грубить! Бабушка Сыозен очень милая женщина, и она благодарна вам за то, что вы позволили Бенджамену проводить здесь так много времени. Разве это преступление, что она хочет отплатить вам добром?

– Нет, не преступление, – резко ответил ои, – но мне бы лучше остаться одному.

Она оскорбление взглянула, когда он повернулся и вошел в хижину. Слезы подступали, но она сумела их подавить. Она вошла вслед за Лисом, крепко держа корзину. Войдя в хижину, несколько мгновений она привыкала к сумраку, затем медленно оглядела стол, сооруженный из деревянных ящиков и досок, рассортированные бочки и табуретки и постель Лиса, разложенную в углу. Лис сортировал какие-то инструменты на лестнице, а Мэдди подошла к столу и поставила на него корзину.

– Вы можете отведать их, – сказала она. Он мельком взглянул на нее через плечо, как будто только что обнаружил ее присутствие, и снова кивнул:

– Если вы так настаиваете, мисс Эвери.

Прикусив губу, Мэдди взяла со стола книгу. Она слишком долго готовилась к этому визиту, чтобы ее можно было выгнать таким неучтивым обращением, особенно когда она поняла, что именно таково его намерение. По каким-то таинственным причинам Лис не мог больше выносить близость к ней – и именно тогда, когда ей этого хотелось больше всего на свете.

– «Листья травы» Уолта Уитмена, – прочла она вслух. Поэзия! Еще одна неожиданность: грубый западный человек, читающий поэзию?

– Я так много слышала о творчестве Уитмена, но мама не позволила мне купить «Листья травы». Она сказала, что эта книга шокирует! – Мэдди слегка улыбнулась, вспомнив об этом.

Лис взял книгу из ее тонких рук.

– Ваша матушка была права. Кое-что в ней, вероятно, шокировало бы вас, вот почему книга мне нравится. – Он встретился с ней глазами, метнув в нее моментальную искру голубого льда: – Берегитесь, мисс Эвери!

– Не говорите так! – услышала она свой собственный крик. К еще большему ее негодованию, Лис просто-напросто вышел. – Подождите минутку!

Она подошла к нему сзади и взяла за руку, которая показалась ей железной. Мэдди подумала, что он может оттолкнуть ее, но он, тем не менее, не оттолкнул.

– Да что с вами творится? Почему вы мне не скажете? Почему вы так изменились? Если нужно что-то сделать, только обратитесь за помощью. У вас есть друзья, которые…

С яростным и угрожающим лицом он обернулся и, схватив ее деликатные ручки, поднял и опустил их.

– Тут ничего не поделаешь! Вот так! Вы удовлетворены? Ни вы, ни кто-либо другой не может мне ничем помочь. Уйдите и оставьте меня одного!

Ее глаза наполнились слезами.

– О, Лис. – Вид ее пробудившихся, столь болезненных чувств привел его в ярость.

– Что, черт возьми, вы от меня хотите? – невыразительно спросил он. – Это? – Он прижал ее к себе и покрыл ее губы своими, целуя ее до тех пор, пока не заставил ее ответить.

– Вы этого хотели?

Сколько же часов пролежала она без сна, мечтая о его поцелуях и прикосновениях его рук? Мэдди не умела заниматься любовью, но ей и не надо знать, что за этим последует. Она подняла руки к его плечам и раздвинула губы, как он и учил ее тогда в гостиной.

Да, на этот раз все было иначе. Лис поднял ее на руки, и через несколько мгновений они смотрели друг другу в лицо, стоя на коленях на мягкой подстилке его постели. Мэдди казалось, что каждый дюйм ее тела болит от желания, а голову переполнял звук ее бьющегося сердца.

Руки Лиса почти обхватили ее талию, и он крепко прижал ее к своему телу. Она никогда не чувствовала себя более хрупкой, не испытывала большего трепета от контраста между мужчиной и женщиной.

Ей так хотелось, чтобы он говорил с ней нежно, но он не говорил. Она страстно желала, чтобы он медленно ласкал ее, так чтобы она смогла осознать каждое новое ощущение, но он и этого не делал. Вместо этого он был груб. Его рот был горяч, давление его губ и рук – настойчивым и грубым. Когда он наклонил ее, целуя затылок, Мэдди невольно задохнулась от невинного возбуждения. От него пахло потом, но и этот запах действовал на нее возбуждающе. Ей хотелось дотронуться до его груди, поцеловать его лицо, изучить его черты и почувствовать их вкус. Мэдди пыталась пошевелиться в объятиях Лиса, но ей это не удалось. В момент наибольшего напряжения страсти по ней пробежали первые искры смущения и паники.

– Лис, – удалось ей произнести с тяжелым вздохом.

Он ловко работал над идущей вниз застежкой ее крепового корсажа персикового цвета. Высокий ворот открылся без сопротивления. Двигаясь как худая, голодная пантера, он стянул с Мэдди платье и отступил, глядя на ее грудь, покрытую тонкой, батистовой рубашкой. Господи, какая же у нее красивая грудь – полная, упругая, с ярко-розовыми сосками, просвечивающими сквозь тонкую ткань. Он быстро развязал завязки рубашки и обнажил ее грудь. Мэдди застонала, когда он взял ее грудь в свои руки, но Лис, обхватив ее руками, сжал ее ягодицы и прижал к себе, бедро к бедру, покрывая ее хищными поцелуями. Он мог поглотить ее, пробуя бледную, мягкую сладость ее шеи, плеч, выпуклости ее груди, нежного, сморщенного соска.

Лицо Мэдди пылало. Слезы текли по щекам, а когда он наконец поднял голову, чтобы поцеловать ее, она ощутила угрожающее давление тяжести на ее плотно сомкнутые ноги и начала бороться всерьез.

Лис почувствовал соль на своих губах. Сквозь туман бешеной страсти до него смутно дошло, что Мэдди кричит, сопротивляясь ему. Она яростно колотила его крохотными кулачками, и он отступил.

– Какого черта?.. – Стыд, как темное облако, охватил его, но он не мог ей показать это.

Волосы ее растрепались, щеки были залиты слезами… Она кое-как поднялась на ноги, споткнувшись о подол юбки.

– Вы совершили надо мной насилие! – рыдала она. – Как вы смели? А я думала, вы честный человек!

– Только не упрекайте меня в том, что произошло. Вы разве только что не требовали этого от меня!

Лис встал, и ему пришлось сдержаться, чтобы не прийти ей на помощь, видя, как она дрожащими руками пытается завязать рубашку. Когда дело было сделано, Мэдди распрямила плечи, подняла свой изысканный подбородок и повернулась к нему спиной.