Потом кто-то заметил ее цветы на подоконнике. «Ба! — услышала Нина ленивый и ехидный девичий голос. — Опять Таньке букет подкинули. Теперь-то, наверное, Глухов!» Слова эти вызвали шумный смех, обрадованные девушки выглянули из окна в надежде обнаружить Глухова, а Нина, испугавшись, что ее увидят, быстро пошла вдоль забора, будто бы проходила мимо.

Когда Нина проснулась на желтой лавке в зале ожидания вокзала, она машинально, еле двигая ногами, направилась к электричке. Но тут все вспомнила. Пошла пешком. Дорога назад давалась ей тяжело, она уже не думала ни о матери, ни об отце. Надо было только дойти до дома, все вытерпеть, а добрести…

— Пластинка, что ли, кончилась? — подняла голову Нина.

— Да? Кончилась? — спросила Вера.

— Ты не слушала? Сними иголку-то. Чтобы не затупилась.

— Сняла… Так ты ничего и не ела, что ли?

— Когда?

— От Серпухова до Никольского.

— Ела, — сказала Нина виновато. — Не выдержала и в Чехове зашла в столовую. И еще в палатке купила зефиру. Не надо было мне брать денег…

Она, морщась, подошла к столу, села.

— Намаялась ты, — сказала Вера. — Я, наверное, столько бы и не прошла.

— Чего там! — махнула рукой Нина. — Приспичило б — и прошла бы… Раньше-то по скольку люди пешком ходили! Это мы отучились.

— Довольная, что сходила?

— Довольная… — сказала Нина неуверенно. — Сначала была довольная, что дошла. А потом почему-то расстроилась. То есть знаю почему. Матери позавидовала. Я-то шла так, к кирпичному дому, а она — к любимому человеку.

— Но и тебе чего-то нужно было, раз пошла?

— Нужно, наверное… Я и не жалею, что сходила. Только вот если бы и я, как мать когда-то, пришла к любимому человеку…

Нина замолчала. Глаза у нее были грустные.

— А он у тебя есть? — спросила Вера.

— Нет.

— Все ждешь кого-нибудь с московской пропиской? — Вера хотела пошутить.

— Да на кой черт нужна мне эта прописка! — сказала Нина резко, обиженно. — В прописке, что ли, счастье! Мало ли чего я могла насочинять в детстве!

— Я ведь так, в шутку, чего горячишься-то?

— Прописка, — проворчала Нина, — нужна мне твоя прописка…

— Слушай, — сказала Вера, — а к Сергею ты серьезно относилась, раз драться стала? Или как?

— Нет, — сказала Нина. — Минутное настроение. Блажь. Так, показалось что-то на мгновение. А потом прошло…

— Ну конечно, — сказала Вера, обидевшись за Сергея. — Куда нам. Тебе принца подавай с бородой.

— Принца не принца, — заявила Нина, — а свой идеал у меня есть.

— Ну-ну, — сказала Вера и замолчала, смутилась, ей стало неловко, что она завела разговор о Сергее.

Несмотря на усталость, Вера в тот день долго не могла уснуть. Думала, вспоминала. Плакала однажды, жалея себя. А потом уже и не жалела, а ругала себя. Были секунды, когда она грустила, сознавая, что ее прежняя жизнь, казавшаяся ей счастливой и свободной, уже не повторится. Но тут же Вера успокаивалась и даже радовалась тому, что прежняя жизнь никогда не повторится. Она была благодарна Нине за ее поход в Серпухов, в прошлое, к тени отца, словно бы в колодец с чистой ледяной водой Нина опустила ведерко в надежде утолить жажду. И Вере нынче хотелось думать о высоком и верить в то, что и она способна на высокое. «А ведь я такая же, как мать, — говорила себе Вера. — Я-то вообразила, что я другая, а я из того же холста, что и мать…» Но при этом Вера подумала, что ее жизнь будет все же счастливее и благополучнее жизни матери. Неужели и она потеряет красоту и грудь иссушит? Ну нет! Никогда!

С тем она и заснула.