Магия в моем мире слаба и способна поглотить все силы чародея за очень короткое время. Гродар сглупил, пытаясь вытянуть мост, но, упорный, как все смертоносны, попытался довести начатое до конца.

— Ясно. Дальше.

— О-о-о-ой!

— И-и-изверги!

Гритт!

А Олник, кажется, уже привык к выкрикам и стонам.

— Ну, тут солдаты набежали, погрузили смертоносцев на плащи между конями и увезли. Тот, в серебряной маске, Гродар, что ли, он вроде как еще шевелился, наверное, командовал… Митризен, Керрит, и вся шатия, они еще остались, вроде как им сказали — вы больше не нужны, гуляйте себе, делайте чего хотите, а чего хотите — не делайте, вот так как-то. А может, и ничего не сказали. Просто бросили их за ненадобностью…

— Маги Харашты?

— Солдаты Керрита ими занялись. Эркешш, Керрит потом магам счет выставит за спасение жизней. Ну, как обычно: с каждого по пятьдесят реалов, а если нет денег — отдавай имуществом!

— А таможня Фрайтора?

Олник нахмурился:

— Э-эх, да уж… Демон-то башню хорошо потрепал, а потом урод в маске остатки обрушил… Всех, в общем, того… Ну, мы, поскольку остались голодранцами, прибрали из кордегардии — там, за башней, у нее только стенка обвалилась — плащи, еду, какую нашли, бинты на твои перевязки… Пока ползали там, Митризен — ты прикинь, вот клещ! — вышел на мост и долго на нас смотрел. А принц, эльфик, нет, чтобы нам помогать, — стал играть с ним в гляделки. Забавно так… А потом Митризен как завыл! Морда и без вытья страшная, а тут еще страшнее стала. И глазом эдак вращает! В точности как в порту, помнишь?

Я вспомнил и содрогнулся в холодном ознобе. Эльф-калека тоскливо выл на пирсе хараштийского порта, провожая самоход карликов, который увозил нас из города.

Митризен… Надо бы расспросить о нем принца и… Виджи.

Расспросить… Смешно: мы все — обреченные пленники у горных гоблинов.

— Выл — и что?

— А ничего. Поблеял и ушел, сел в коляску и укатил, как и не было.

Я сделал знак подождать.

«Да — или нет?» Проклятый Оракул!

Ладно… Гродар признал поражение, пускай и временное. Что он станет делать теперь? Двинется к Ближнему перевалу? Одного пути туда дней пять, а потом с другой стороны горного хребта в нашу сторону — еще пять… Слишком долго. Нет, он не станет преследовать мой отряд. Последний акт пьесы — у Оракула. Кто быстрее окажется там — полудемон или мы? Фрайтор, Аркония, Мантиохия, затем пролив, и мы в Дольмире, в его столице, Семеринде. Оттуда до Оракула меньше суток пути… Сам Оракул посвящен Рамшеху Дольмирскому, и внутри его Храма постоянно проживают около сотни аколитов и монахов, и кое-кто до сих пор помнит меня в лицо… Гродару нужно добраться до Харашты, сесть на корабль и пересечь море в самой широкой его части. Плавание в Дольмир занимает примерно полтора месяца весной и ранним летом. Штормов сейчас нет, ветра устойчивы… За этот же срок мы, если выложимся, успеем проехать четыре страны… Мы будем у Оракула раньше Гродара. Избежим ловушки. Но все это пустые выкладки и досужие мысли, ибо сейчас мы — у невежественных прожорливых гоблинов, и наши ближайшие перспективы имеют вид, цвет и текстуру котла для пиршеств.

«Да — или нет?» Вся эта заварушка из-за простого ответа на вопрос — «Да или нет?», будь он трижды неладен!

— Из-зверги-и!

— О-о-о-ой!

— Жги дальше.

— Ага. Ну, дядюшка, он на таможенном посту остался. Завалы разбирать, солдат хоронить… Заказа на починку моста ждать, опять же…

— А как же: «ножку волочит, морда пополам треснула»?

Олник глянул на меня с видом младенца:

— Ну ножка… Он как у эльфа золота нахапал, — и со мной не поделился! — так и хромать перестал. А морда что? Заживет морда!

Гномы… хитрецы!

— Ладно, что дальше?

— А мы… поехали, в общем, то есть поковыляли. Лошадей-то на заставе не было, а если бы и были, шаграутт бы их всяко слопал. Соорудили из плащей волокуши, значит, для тебя, Виджи и Альбо. Скареди сам хромал. Меч свой взял под мышку как костыль, тряпками только обмотал, забил на обломок клинка деревяшку и пилил за нами, да так резво! Тяжко нам было, пока не встретили сменный отряд солдат для таможни на Дул-Меркарин. Под вечер, как темнеть начало, и встретили… Ма-а-аленький отряд.

— Ограбили? — Я глубоко вздохнул и прислушался к себе. Нигде не болит, ничего не ломит, правда, в желудке беснуется голодный тигр.

— А как же. Тебя тащить надо — надо, Альбо тащить надо — надо, эльфка твоя, правда, уже очухалась тогда, а ты совсем плохой был, все бредил о чьих-то синих титьках, к чему-то там руками тянулся, мне аж страшно стало. Забрали мы, стало быть, лошадок… Там, слышь, отряд был — смех один: пять человек и два карлика, и все старые, ветераны-инвалиды, эркешш махандарр!

Мне не понравилась эта новость. Кучка ветеранов для смены караула Дул-Меркарин означала, что Фрайтор призвал всех боеспособных солдат в армию.

— Дальше.

— Ну, и когда мы у них… ну, э, лошадок одолжили, один карлик свинячий возьми и выкрикни, что за ними, чуть ли не вплотную, прется по склону ударный отряд рыцарей Храма Чоза. Рыцари, мол, ищут тех, кто в Галидорских горах гонит самопляс[2] на продажу…

— Гм. По запаху, небось, ищут.

— Уж не знаю. Ищут, чтобы найти и покарать, ну и нам заодно покажут. Ну, ты этих рыцарей знаешь, — суровые ребята и на расправу быстрые. Так мы ждать не стали и свернули с дороги в лес. Вовремя, знаешь, свернули, карлик не сбрехал: чуть отъехали, слышим — доспехи за нами бряцают. Если б не стемнело, не знаю, чего бы с нами было. Тебя, правда, здорово растрясли по корням.

— Не помню такого.

— Ну, ты без памяти был, все бредил о чьих-то синих ти…

— Дальше.

— Надыбали пещерку, уже на гоблинских землях, но нам-то не выбирать — за нами погоня, сверху дождик, а ты вроде как вот-вот дуба врежешь. Мы, короче, проехали мимо их знака… Да ты в курсе: черепушка на веточке…

Я судорожно сглотнул.

— Чья?

— Как будто медвежья.

Я выругался.

Племенной союз Амброт-Занг. Лучше бы меня бросили в терновый куст.

Олник вытаращил на меня взгляд:

— А че?

— Ниче. — Я порыскал глазами по потолку и оплывшим фрескам. Так и есть: я видел этот храм снаружи, причем три раза. Церковники построили его лет пятнадцать назад, чтобы приобщить гоблинов к вере в Чоза и, понятно, собирать с них десятину. Дикари, конечно, не вняли (они терпели ровно до того момента, как добрые пастыри завели речь о подношениях), миссионеров, как водится, пустили в котел, храм объявили проклятым местом. Я вздохнул. Главный гоблинский шаман Симка — суровый мужик, а вождь всех племен Трей Волнительный — еще та сволочь. И оба помнят меня и ждут в гости, поскольку наследить на землях Амброт-Занг я успел изрядно. Призраки прошлого, Гритт! Короче говоря, увяз я по самую шею. Мы, мы увязли. Впору читать по нам литанию, авось да смилуется Чоз…

Я сжал кулаки. Спокойно, Фатик, спокойно, еще не вечер, и уж тем более не ночь. Ты найдешь способ, как выпутаться и выпутать своих эльфов, главное — сохраняй ясность мысли.

— Досказывай.

— Ась? А, ну мы куковали возле пещеры еще трое суток. Ты спал мертвецки, как пьяный. Твоя эльфка за тобой присматривала. Никого в пещеру не пускала, а снаружи, между прочим, дождик! Пришлось мастерить шалаши. Мороки натерпелись с епископом этим… Его ж на привязи надо держать и с ложечки кормить; сдурел он, Фатик, опосля Дул-Меркарин, сам видишь — сдурел напрочь. А хрумкали мы жратву, что из кордегардии прихватили. Лошадок опять же под присмотром держать надо было… Одного коника я назвал сэром Говардом, такой, знаешь, норовистый, все кусаться лез… Эльфка твоя, слышь, даже принца не пускала в пещеру. Поругались они, она шипела как кошка, я думал, тут ему и конец — убьет на раз, глаза у нее стали, как я не знаю что, и ухи, кончики ух покраснели… Тронутая она у тебя, вот как я думаю! А сегодня утром она возьми и скажи — мол, ты скоро очухаешься, и можно ехать дальше. Решили пробираться вниз по склонам…