Из темноты вынырнул Демьян и уселся рядом.

  - Тихие дозоры проверил. - Он поёрзал, усаживаясь поудобнее, и спросил: - Володимир Иванович, а зачем мы в поганых охотничьими стрелами стреляли? Ведь толку от них никакого.

  Лисин Макар Степанович улыбнулся и закрыл глаза, а Борис Велесов и Лисин Илья навострили уши.

  - А ты на месте того тысяцкого что бы подумал?

  Демьян задумался, пожал плечами:

  - Ну, то, что вокруг охотники да простой люд собрались. И ещё что сами нападать не собираются.

  Я наставил палец:

  - Вот видишь, почти правильно. Схитрить и заставить врага недооценить противника, значит наполовину выиграть.

  И тут подал голос Илья Лисин:

  - Но проще было тяжелой стрелой их всех взять. Ведь ты, боярин, да Демьян по сотне могли в землю уложить.

  - Неправильно мыслишь, сын. - Макар Степанович открыл глаза и с укоризной посмотрел на Илью:

  - Не сотню, совсем не сотню. Думаешь, поганые стояли бы на месте, пока всех не перестреляли? Нет, они пошли бы в атаку. И только господь ведает, сколько воев полегло бы в той сече. А стреляя легкими охотничьими стрелами, мы заставили их собраться в одном, нужном нам месте. Ведь так, Володимир Иванович?

  - Так, Макар Степанович.

  - Всё-таки здорово бахнуло. Враз поганых раскидало, да ещё сожгло и утопило. Эх!

  Илья зажмурился и продолжил:

  - А хорошо бы собрать всех поганых на реке и бабах!

  И он махнул руками, изображая взрыв.

  Я усмехнулся:

  - Так они и дадут себя уговорить.

  А сам задумался. Хорошо бы чтоб так. Только вот фугасов не хватит на такую толпу. Всего шесть и осталось, да нефти с десяток бочонков.

  - Ладно, бояре, давайте спать. Завтра, чую, трудный день у нас будет.

  Мы стояли у самого края леса, ожидая результаты разведки. Из-за снегопада видимость была плохой, но на другой стороне поля, вдалеке, угадывалась стена леса, а за перелеском, что соединял лесной массив, что-то дымило. Оттуда через перелесок шла широкая полоса вытоптанного снега. Похоже, тут прошли монголы, а там дымятся остова сгоревших домов какой-то деревни.

  - Боярин, поганые спалили деревню и ушли. Давно. Люда не видно, мыслю в полон угнали.

  Кивнул дозорному и повернулся к Лисину:

  - Макар Степанович, ты со своей сотней первым иди. Как деревню пройдёшь, то вставай у той опушки и жди обоз. В случае появления монгол нас не жди, уходи.

  - Добре.

  Лисин махнул рукой, и сотня стремительно пересекла поле, завернула в перелесок и скрылась в дымке снегопада.

  Такая погода хороша для открытого передвижения, если бы не одно но. Монголы делают переходы в любую погоду и время суток. Поэтому из-за вероятности столкнуться с большим отрядом на открытом месте, дружина и обоз пойдут сквозь лес. Пусть дорога к лагерю выйдет дольше, зато мы не столкнемся со степняками, которые сейчас очень злые будут.

  Пересекли поле, и за перелеском открылась картина сгоревшей деревни. Огромные, ещё дымящиеся, черные пятна пепелищ напоминали о том, что когда-то тут стояли дома и обширные хозяйственные постройки. В молчании проехали мимо, лишь задержавшись у темного пятна на снегу, которое падавший снег так и не смог прикрыть. Перекрестились и прочитали молитву.

  Впереди раздались крики, и мы рванули вперед. Оказалось, что там дозор встретил уцелевших селян, которые успели сбежать в лес. Дозорные стояли вкруг, в центре которого стояла всего одна семья. Мужик с женой, к которой жалось пятеро ребятишек. Они с тревогой смотрели на нас. Я отправил сотни дальше в лес, а с обоими Лисиными и Демьяном подъехали к ним.

  - Кто вы?

  Мужик скинул шапку и, ломая её в руках, стал говорить:

  - Мы здешние, из Выселок. - Он махнул рукой в сторону деревни. - Мохов я, Пахом. Вои степные налетели. Я их случаем увидел. Закричал предупреждая. Но токмо мои-то в лес и успели утечь. В лесу два дня прятались. Пожарище видели, но носу из лесу не казали.

  И мужик стрельнул глазами на большой кустарник недалеко. Я посмотрел в ту сторону. А там кто-то есть.

  - Эй, за кустами. Выходи.

  Из-за кустов поднялся паренёк, по виду лет так на пятнадцать.

  - Энто сын мой, Первуша. - мужик перекрестился и быстро добавил: - Павлом крещен.

  - Иди сюда, парень.

  Тот медленно приблизился. Смотрит насторожённо. Лисин хмыкнул и спросил:

  - Ты не боишься ли нас, Павел?

  Парень, сердито сверкнув глазами, выпрямился:

  - А я ничего боюсь.

  - Ладно-ладно, Аника-воин. Мыслю, ты все, что творилось в вашей деревне, видел?

  Парень стиснул кулаки и кивнул:

  - Я за околицей в кустах спрятался. Видел, как поганые по домам кинулись. Они согнали всех в одно место и спрашивали...

  Я подался вперёд:

  - Что?

  - Видели ли они русских воев?

  - Что, так и говорили "русских"? Или "урусов"?

  - Русских.

  Я и Лисин переглянулись.

  - Что дальше?

  - Никто ничего не знал. Так поганые обозлились и стали плетьми бить. Потом согнали всех в один дом и подожгли.

  Парень отвернулся, а его мать всхлипнула.

  Я прикрыл глаза. Всю деревню сожгли, вместе с жителями. Изверги, каких на Русь приходило немало, и ещё придёт. Чувствую, как в груди зарождается свирепая ярость. Они должны ответить за это. С трудом удается погасить пылающий в груди пожар. Скоро так берсерком стану. Ладно, надо думать дальше. Почему поганые спалили деревню? Бесятся от того, что нас не нашли? Начали свою месть, вырезая всех, кто меньше тележного колеса? И ещё странно то, что в их вопросе звучит не "урусуты", а "русские". Так может говорить только русский, или тот, кто долго жил на Руси. Один из восточных купцов, или их приказчиков? Скорей всего. Современная разведка, мать её.

  - Что скажешь, Володимир Иванович?

  - Скажу, Макар Степанович, что надо с этим Буолом поговорить ещё раз. Идем без дневок. Думаю, лошадки выдержат. Как мыслишь, до вечера успеем?

  Лисин кивнул:

  - Должны.

  Парень выступил вперёд:

  - Возьмите меня, бояре. Я из лука метко стреляю.

  - Павша! - Мужик вскрикнул и опасливо покосился на нас.

  Не глядя на отца, парень твёрдо повторил:

  - Возьмите меня, бояре. Я отомстить хочу. Там Софьюшку... мою погубили... - И Павел сильно, до скрипа, сжал зубы и отвернулся.

  Сердце сжалось. Софья, как там она? Вздыхаю и смотрю на беженцев.

  - Возьмем всех. Макар Степанович, будь добр, ты их в обоз определи. Демьян, как приедем, ты, парня к себе заберёшь, и посмотришь, что может. Всё, бояре, вперёд.

  До основного лагеря добрались даже раньше, удачно скрываясь от многочисленных монгольских дозоров. Кубин, предупрежденный о нашем приходе тихим дозором, встречал у края болота, что был вокруг лагеря. Он спросил, кося взглядом на проезжающих ратников:

  - Ну, как прошло, все живы? Бой с тяжелой конницей был?

  - Да, был, был. Отлично всё прошло, Матвей Власович. Даже раненых не имеем. Макар Степанович, вон подтвердит.

  Лисин кивнул:

  - Это так, Матвей. Правда, в этом придумка Володимира Ивановича помогла. За раз, почти всех поганых в ад отправили. Господи, помилуй. - И Лисин перекрестился. - Но поработать сабелькой пришлось, правда как-то странно получилось - в бою с легкой конницей у нас язвлёные были, а тут нет.

  Пропустили мимо себя всю дружину вместе со всем обозом и поехали последними. Кубин махнул рукой.

  - Про то, что наперво было, я знаю. Мне братья Борзовы всё обсказали. А что ты там, Володя, сотворил-то?

  Усмехнувшись, я сказал:

  - Да фугас я из всех бомб собрал, и все бочки с нефтью и дегтем в центре поставил.

  Кубин понятливо кивнул:

  - Адскую машину зорвал, значит. А как ты всех монгол у бомбы собрал-то? И как зажигал?

  Я подробно пересказал деду Матвею все события. Потом свои впечатления высказал Лисин. Не хватало только, чтоб дополнить рассказ, детского восторга Лисина-младшего, который вместе с Демьяном Гориным ехал где-то впереди колонны. Впечатленный Кубин покачал головой, как бы не веря, и произнес: