Ошеломление переходит, наконец, в осознание, и меня охватывает плохо сдерживаемая ярость. C большим трудом сдерживаюсь, чтобы не ухватить поганца за шкирки, да не вломить хороших и качественных пиндюлей. Но справляюсь, сдерживая разнонаправленные порывы души.
Главным образом потому что Берковича банально жалко трогать. Убью еще, ненароком. Интересно, а как сама то ли жертва насилия, то ли коварная соблазнительница воспринимает произошедшее? Судя потому, что встречали они меня, разбежавшись по разным комнатам, и Жужик при этом не плотный завтрак наминал, а “одноразовый” кофе хлебал, то вряд ли положительно. Видно положил неудачно... Тьфу, блин!
Весь этот поток сознания вызван очень простой причиной. Я растерян, по-настоящему и без дураков. Который день собирался с Милой поговорить, выяснить, что у нас с ней было той идиотской ночью. И, если было - то продолжить, если не было - то начать. Я ведь здоровый мужик, неделю уже непьющий, так ведь можно и озвереть ... Вот и озверел, бля. Пока ты подвиги совершал, девчонка, похоже, сама все вопросы и порешала …
Теперь я просто не представляю, как себя вести и что делать дальше. То ли играть роль старшего брата, вынужденного “строить отношения” с плюгавым чмошником, только что трахнувшем любимую сестру. То ли встать в позу оскорбленного любовника - рогоносца...
- Уиктор, - плаксиво ноет Беркович, отвлекая от фрейдистско - садистских рассуждений самого мрачного толка, - Я уже знаю, что Милли несовершеннолетняя. Что теперь будет со мной?
- В тюрьму тебя, дурака, посадят, - продолжая размышлять о своем, автоматически бросаю в ответ.
Мальчишка сереет.
- Но... Но я же не знал! Не хотел! То есть, хотел, конечно! Ведь у нас все получилось, но я не желал! Точнее, не предполагал... - дурень окончательно путается, но в конце концов, его поганые мысли приобретают определенное направление, - Я ведь могу на ней жениться!
Беркович на глазах расцветает от осознания собственной эпической крутизны и тут же, ни с того, ни с сего, добавляет, разом обесценивая предыдущий светлый порыв души:
- Как ты думаешь, а суд учтет, что я находился под воздействием медикаментов и в состоянии аффекта?
- Суд все учтет, - цежу я, радуясь, что ПБ у меня не на поясе, а в рюкзаке. - И то, что ты сам находился в состоянии алкогольного опьянения, и что потерпевшую споил предварительно…
Алан пучит глаза и пытается прокашляться, чуть не подавившись своим пойлом.
- А насчет свадьбы, это ты вообще офигительно придумал! - меня начинает нести. Вывели они этим своим поступком из равновесия душевного! - Главное, что родительского благословения просить не надо. Папа у невесты умер-то ведь. При странных обстоятельствах!
До помраченного сознания доморощенного растлителя малолетних не сразу доходит, про что я говорю. Но когда доходит - глаза пучатся, а морда и вовсе ровняется цветом с белой чашкой, которую стебарь-перехватчик продолжает сжимать, как спасательный круг.
- Действительно! - шепчет Жужик. - А я и забыл уже... Но я готов искупить!
Еще немного, и он разревется. Захлебываясь слезами, наматывая сопли на тощий кулак. Тьфу, бля. Мерзость, а не человек. Мокрица, блин, заплинтусная. Искупитель херов. Я встречал разных убивцев, но плаксивого и совестливого одновременно - вижу впервые.
В английской разговорном, я не силен. Но сказать “Фиг с тобой, Беркович!” у меня получается. Звучит, это, правда как “You is fucking bastard, Berkovich!”
Жужик дергается, но оскорбление проглатывает. Судя по выражению лица, Алан страстно хочет провалиться сквозь землю. Или сгореть в ангаре посреди аэродрома…
Да фиг ли мне все эти страдания юного Берковича? Чувствую себя даже не оплеванным, а обосранным. Оставаться под одной крышей со сладкой парочкой и вести душные пустые базары мне хочется примерно также, как прижаться голой задницей к раскаленной сковородке. Не знаю как с Милой заговорить. И вообще, сейчас бы пузырь накатить и по бабам. Стресс снимать и проводить интенсивную терапию против обострения хронического сперматоксикоза …
Мое несчастное, изглумленное Фрейдом подсознание, цепляется за эту мысль как за спасательный круг … Бабы, водка, всепонимающая компания в кабаке, где можно часами изливать душу, только не забывай наливать новым друзьям... И хер с ней, с бомбой, куда бы эти чечены ее не повезли из Прилук.
А вот, кстати, куда? Инженера в Русу доставили, стало быть по меньшей мере оценивали рабочее состояние. Взорвут ведь, уроды, как пить дать взорвут. Вот только где и когда?
Ловлю себя на том, что родное, хорошо тренированное сознание, включается в работу и быстро забивает мысли обо всей этой ЦРУшно - русинской Санта-Барбаре в дальний угол. После коротких, но интенсивных раздумий, первоначальный план - взять с собой Жужика - оставляю без изменений. Девчонка может подумать, что я увожу его на убой, но это ее проблемы. Достаточно со мной времени провела, чтобы понять - с гражданскими и убогими не воюю.
- Внимание! - Объявляю на всю квартиру протокольным голосом отца-командира. - Всех прошу собраться на совещание.
Из кухни приходит Мила. Закусив губу, старается на меня не смотреть. Подчиняясь моему жесту, падает на стул, подальше от Алана. Опуская подробности , отчитываюсь о проделанной работе. Котельников допрошен и покаялся, бомбу вытащили и увезли скорее в Прилуки. Такую же, но с перламутровыми пуговицами, в смысле с чеченами и инженером. Так что будем искать.
Информацию о том, что Берковича я забираю с собой, оба нашкодивших подростка принимают с явным и плохо скрываемым облегчением. Мой ответ на вопрос “что же мы будем делать дальше?”, их вполне устраивает. По крайней мере пока.
Пока Беркович пакует зубную щетку, инструктирую девчонку на случай, тфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, “атомной войны”.
- Сиди в квартире и не отсвечивай. Когда определимся, я сам выйду на связь. Если не объявлюсь в течение двух суток, или в новостях покажут, как меня, к примеру, под белы руки в автозак суют, ну или … еще катаклизм какой-то произойдет - то в Русу не возвращайся ни в коем случае. Рви когти в Брянск к тетке. Оставшиеся деньги - в морозилке, при экономии тебе на полгода, а то и год вполне хватит. Ну а дальше - по обстоятельствам.
На глазах у Милы наворачиваются слезы, но она все также избегает моего взгляда.
Базу покидаем без завтрака, я как мог подгонял Берковича, а Мила не предложила. За время моего отсутствия капот “Опеля” еще не успел остыть...
* * *
Голод не тетка. Завтракаем на веранде небольшой уютной шашлычной в нескольких километрах от Киева. Сидим на сквознячке за столиком, нас обслуживает полногрудая улыбчивая девушка в вышиванке - кафешка-то с уклоном в национальную тематику - тын, подсолнухи, рушники.
Официантка усиленно со мной заигрывает, чего я стараюсь не замечать. С одной стороны, оброс щетиной, как дикобраз иголками - куда там с девушками знакомиться. С другой - времени катастрофически мало, чтобы “легкий деревенский флирт” разводить ... А так, готов хоть сейчас в подсобке …
- Нам, пожалуйста, вот этого и вот этого. И, будьте добры, аджички. Майонеза не надо, спасибо!
От сделанного заказа у Жужика лезут на лоб его бестыжие зенки.
- И ты это все съешь?
- Кто как работает, тот так и ест! - снисходительно хлопаю Алана по костлявому плечу. - Тебе чего?
- Можно мне два гамбургера, картошку-фри с кетчупом, маленькую колу и кофе без кофеина?
Несколько секунд тупо смотрю на американца, пытаясь понять, всерьез он, или сугубо из вредности. Но, если верить сосредоточенному прыщавому лицу, то он на самом деле хочет именно этого.
- А водки тебе безалкогольной не требуется?
Беркович в свою очередь недоуменно хлопает глазами, изображая барана у новых ворот.
- Вот этому инсургенту, - невоспитанно тыкаю пальцем в сторону Жужика, - кручеников, жаренной картошки и квас, только не магазинный, если есть.
- У нас свой! - вставляет официантка, добавляя во взгляд поволоки.