О чем ты, Иосиф? Почему ты сейчас думаешь об этом? Дадут ли тебе ответ эти восемь человек, которые сидят у костра? Нет. Разве нет причины думать не о спасении человечества, а о том, как выполнить то, что задумано? Они смущены более чем ты, поэтому смотрят на тебя и молчат. Им надо решить, что с тобой делать – ты стал причиной тишины, которая повисла над Храмовой горой. Им надо решить стоит ли кровь их детей всех их молитв и обрядов. Им надо понять, что важнее: жизнь или смерть во имя Его. А ты смотришь на город, который был твоим и видишь и иудеев, и христиан, и мусульман и не можешь понять, что с ними случилось. Ты видишь, как стоит в этом городе Великий Храм. Это та церковь, которую делят между собой целых шесть христианских конфессий: греко-православная, армянская, эфиопская и сирийская, римская католическая и коптская. Они поделили Христа на части, как разделили церковь на куски – разве так возможно?

- Да, это так. И это возможно. Коптам принадлежит крошечная часовня позади усыпальницы Христа, а часовня у входа принадлежит православным грекам. Пусть так и будет. На скале Голгофы, на которой Иисус был распят, находится греческая православная часовня. В крипте церкви возле Голгофы находится армянская православная часовня, возведенная в память о святой Елене. Каждому есть место. А на крыше церкви глинобитные часовенки образуют небольшую церковь, которая принадлежит эфиопам, одной из старейших христианских общин на Святой Земле. Разве это плохо?

Великая драка за истинную веру! Легко ли смотреть Ему на это?

- Но несколько сотен лет назад, ключ от Храма Гроба Господня, был доверен двум мусульманским семьям Джуди и Нусейбе. Одна семья хранит у себя ключ, другая запирает и отпирает дверь. Каждую ночь представители рода Нусейбе запирают дверь Храма, как делали их предки последние четыреста лет. Пусть так и будет! Пусть это страшно, что веру рвут на куски без стыда и совести, но все-таки она объединяет их и заставляет быть вместе в одном доме, в одном городе, где верят в единого Бога. Где остался только один шаг, чтобы сказать об этом друг другу. И этот шаг должен быть сделан сегодня. Ты знаешь, что когда персы сокрушили вавилонян и позволили евреям вернуться, на месте уничтоженного первого еврейского Храма был построен Второй Храм. В нем Иисус проповедовал милосердие и доброту ко всем живущим. Что осталось? Только ступеньки, по которым в последние дни перед своим распятием Иисус спускался, покидая Храм. И только слова. Веры нет, потому что вера без действия пустынна.

Ты прав. И действие никогда не замедлит случиться, Иосиф. Шестьсот лет спустя, Мухаммед отправился к престолу Господнему со Священного Камня Иерусалимского, где, когда то стоял еврейский Храм. Зная о священных писания евреев и христиан, Мухаммед сказал арабам о едином Боге. И вот, как они поняли его слова: через шесть лет после смерти Мухаммеда, армия его последователей подошла к воротам Иерусалима, заявляя, что город принадлежит им. Какие слова нужны, чтобы тебя правильно поняли? Сколько раз должны были умереть пророки, чтобы те, кто смотрел на их смерть, поняли их слова и поступки? Разве мало того, что под Золотым Куполом Скалы на Храмовой горе, есть священный камень, откуда Мухаммед поднялся на небеса для встречи с Аллахом. На этом же камне, согласно преданию, Авраам готовился принести в жертву Исаака. На нем были построены древние священные Храмы евреев. И здесь был и проповедовал Иисус.

В первой книге Торы – «Берешит» (22,1-18) повествуется о том, как Господь повелел праотцу нашему Аврааму взять своего любимого сына Ицхака и принести его в жертву на вершине горы Мория. Авраам повиновался повелению Всевышнего: он взошел на гору, воздвиг на ней жертвенник, возложил на него Ицхака и уже занес над ним нож, когда ангел, посланный Богом, остановил его руку. В следующий раз ангел не остановил людей. Почему? Иосиф не смог остановить Господа и это преследует род его века. И эта вина лежит на тебе, Иосиф? Нет. Не заблуждайся – все идет, как идет и так должно быть.

- Но, почему они молчат? Разве они, собравшиеся у костра, не знают что делать? Они смотрят на меня и в их глазах страх – они видят перед собой просто человека, но этот человек жив своей кровью и кровь эта приговор их лжи и ненависти.

Когда-то отец рассказал маленькому Иосифу притчу, как величайший еврейский законоучитель рабби Акива вместе с другими мудрецами пришел однажды к руинам разрушенного Храма и увидел, что из развалин, оттуда, где находилась Святая Святых, выбежала лиса. Увидев это, все мудрецы заплакали, но рабби Акива рассмеялся. "Чему ты смеешься? - спросили его. Он ответил: "Пророки предсказывали, что Храм будет разрушен и лисы будут заходить в Святая Святых. Но, Пророки же предсказали, что придет день - и Храм будет восстановлен. Я увидел, что сбылась первая часть пророчества и теперь радуюсь тому, что это означает, что сбудется и вторая его часть". Это стало для Иосифа надеждой на то, что когда случается одно, обязательно случится и другое…

Солнце почти совсем скрылось, и только слабые лучи еще говорили о том, что жизнь отчаянно борется с тьмой. Вокруг костра говорили вполголоса. Иосиф не слышал того, что говорили, но они говорили о нем. Кто они, эти люди? Вчера, когда они спускались по склону горы от хижины, где он прятался несколько дней, он попытался расспросить спутника о том, как все произойдет и что будет потом. Спутник его отвечал очень скупо: то ли потому что не знал, то ли потому что этого не должен был знать Иосиф. Он говорил что-то про то, что будут очень важные люди и что никогда они ранее вот так не встречались, и что эта встреча может все изменить, если они смогут договориться, но очень многие хотят, чтобы всех этих людей убили. И что встреча эта может стать последней для каждого их них, потому что…. Он что-то бормотал еще и Иосиф ощутил страх. Животный страх. Но, если не убьют? Если все будет хорошо, что тогда?

- Хорошо еще никогда не было. – Неожиданно ответил его спутник.

- Тогда зачем вы согласились мне помочь?

- Чтобы эта встреча состоялась, потому что только эти люди могут решить, что делать дальше. И, слава Аллаху, она состоится сегодня вечером. Без них все могло бы быть по-другому. – Если бы Иосиф видел в этот момент усмешку, скользнувшую по лицу его провожатого, он бы понял, что страх, который он почувствовал, появился не случайно.

И вечер наступил. Белые и темные лица костер освещал по-разному. Хотя одежды у всех были просты, Иосиф понимал, что у костра сидят не простые люди. Они облечены огромной властью, связями, финансами. Они и есть власть. Не та, которая наживается на людях, а так, которая дает ей такую возможность.

И только один вопрос беспокоил Иосифа: имел ли он право приходить к тем, кто не знает другого языка, кроме языка боли и страха. Он совершил ошибку? Но, как еще быть услышанным, кроме как через крик? И пусть это будет крик тех, кто должен был его услышать. Он так думал. Теперь, когда ночь пришла, и люди у костра говорили о нем, он чувствовал, что страх не ушел, и нет ощущения победы. Нет радости от того, что его услышали, потому что он понял: те, к кому он пришел, сделали только первый шаг – второй и вероятно последний для многих из тех, кто сидит у костра, а может быть и для него, еще впереди.

Неожиданно ярко сверкнула луна и стала небом. Все окрасилось в белое: одежды людей сидевших у костра, земля и Золотой Купол Храма. Крысы на секунду прислушались, и муравьи на секунду прекратили свою вечернюю работу. Они подняли головы в небо и принюхались, но никакой опасности не почувствовали. Не пахло дождем, а значит, не стоило уж слишком торопиться: дом близко и они успеют спокойно дойти и улечься спать.

Звука не было, появился только странный свет, как будто где-то очень далеко началась сильная гроза. Но, вот и звук появился, и Иосиф увидел удивленные лица, обращенные на него. Они что-то спрашивали – они как будто кричали ему что-то все вместе. Он улыбнулся им в ответ: «Все хорошо», хотелось ему сказать. Все хорошо, Иосиф. Все уже хорошо, потому что тихо и спокойно. И так теперь будет всегда.