Языковая политика в любом государстве осуществляется в следующих направлениях: 1) выбор и установление государственного (официального) стандартного языка; 2) ликвидация неграмотности; 3) определение положения других языков по отношению к государственному языку; 4) определение сфер и типов языковых состояний и ситуаций каждого из языков; 5) кодификация, нормализация и совершенствование существующего государственного (официального) языка. Выбор и установление стандартного государственного языка – одна из наиболее сложных и болезненных проблем в процессе языкового строительства в любой стране [Герд 1995]. При выборе того или иного языка в качестве государственного, официального учитываются следующие критерии: 1) автохтонность населения (автохтонный – коренной, аборигенный по своему проживанию на данной территории); 2) численность говорящих на данной территории на этом языке; 3) престижность, авторитет языка; 4) социальная нейтральность языка.

В своей языковой политике государство может ориентироваться на возрождение мертвого языка, как это случилось с древнееврейским языком ивритом, который известен с X в. до Р.Х. Иврит был разговорным языком до рубежа эр. В новую эру он остался языком библейских книг. В средние века он стал литературным языком Испании, затем за ним сохранилась только культовая функция. В XIX в. на иврите появилась периодика и художественная литература. В XX в., с созданием Израиля, иврит стал государственным языком страны. Нормализаторскую поддержку языку оказывает академия иврита в Иерусалиме. Основной акцент сейчас делается на упорядочении терминологии [Наука и жизнь. 1994. № 9. С. 44]. Аналогичная тенденция и в Индии с древним языком санскритом, который теоретически может стать единым языком многоязычной страны.

Формирование единого национального языка в эпоху капитализма означает насильственное подавление языков всех национальных меньшинств. Так, Англия, захватив Ирландию, не позволяла жителям завоеванного острова говорить на ирландском языке, обучать детей родной речи. За голову убитого учителя в XVII в. выплачивалось вознаграждение, как за убитого волка [Овчинников 1979: 214].

Русификаторские настроения в дореволюционной России, ставшей на путь капиталистического развития, демонстрируются примером типичной газетной публикации начала XX века: «Что же, спрашивается, ожидать от безъязычных молдаван-бессарабцев – этих представителей нации, застывшей в умственном отношении на уровне народов, живших в первые века христианской веры?.. Очевидно, что ни о каких уступках в пользу молдаванского языка не может быть и речи. Он отжил своё время, как отжила и разрушается культура создавшего его народа. Настало время, когда необходимы радикальные меры для того, чтобы заменить его языком общегосударственным» [Вопросы языкознания. 1979. № 2. С. 5].

Широко известна теория языковой политики, сформулированная В.И. Лениным. «Ни одной привилегии ни для одной нации, ни для одного языка! Ни малейшего притеснения, ни малейшей несправедливости к национальному меньшинству!..» [Ленин: 23: 150] – в этой афористичной формулировке сконцентрировано понимание путей решения национального вопроса. Утверждая, что «язык Тургенева, Толстого, Добролюбова, Чернышевского – велик и могуч» [Ленин: 24: 294], Ленин приветствовал изучение всеми народами России русского языка, но в то же время решительно протестовал против принудительного навязывания этого языка. Ленин был убежден, что условия существования многонационального государства «сами собой определят тот язык данной страны, знать который большинству выгодно… И это определение будет тем тверже, что его примет добровольно население разных наций, тем быстрее и шире, чем последовательнее будет демократизм…» [Ленин: 23: 424–425].

В.И. Ленин категорически отвергал саму идею «государственного языка», ибо «государственный язык сопряжен с принуждением, вколачиванием». По его словам, идеал социал-демократии – отсутствие обязательного государственного языка, при обеспечении населению школ с преподаванием на всех местных языках. Языковая политика в многонациональном государстве в принципе должна осуществляться естественным образом с учётом интересов всех живущих в нём, ибо «потребности экономического оборота всегда заставят живущие в одном государстве национальности (пока они захотят жить вместе) изучать язык большинства» [Ленин: 23: 423].

Формулировки работ В.И. Ленина по национальному вопросу и языку совпадали с гуманистическим представлениями русских мыслителей конца XIX – начала XX в. В статье «О русском языке» выдающийся философ В. Соловьёв ратовал за добровольность изучения языка большинства: «Можно насильно принудить наших инородцев изучать в школах литературный русский язык. Но читать Пушкина так, как он того достоин и как он сам писал, чтобы его читали, – можно только добровольно» [Соловьёв 1990: 354].

Представление о справедливом решении национального вопроса нашло отражение в «Декларации прав народов России», опубликованной 2 (15) ноября 1917 г.: «1. Равенство и суверенность народов России. 2. Право народов России на свободное самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства. 3. Отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений. 4. Свободное развитие нацменьшинств и этнографических групп, населяющих территорию России».

Образцом решения национально-языковых проблем для В.И. Ленина была Швейцария, небольшое государство в центре Европы, граждане которого говорят на четырёх языках: немецкий язык родной для 65 % жителей страны, французский – для 18, итальянский – для 12, на долю ретороманского, ведущего свою родословную от древних этрусков, приходится один процент. Официальными языками являются первые три. Несмотря на географические, социальные, культурные и политические различия внутри страны, Швейцария не знала глубоких потрясений своих конституционных основ благодаря своеобразной структуре государства и демократизации жизни.

Каждый гражданин Альпийской республики имеет право изъясняться на любом из четырёх языков. Все три официальных языка представлены в составе федерального суда. В школах, помимо родного для жителей данного кантона (основная административно-территориальная единица страны), ведётся факультативное преподавание ещё одного официального. Именно демократизм позволяет преодолевать все трудности, связанные с многоязычием страны. В основе компромисса – знание большинством швейцарцев по крайней мере двух, а то и трёх языков своей страны.

Общество и государство заботится о сохранении всех четырёх государственных языков в районах их распространения, укрепляет взаимопонимание между разноязычными группами населения. Все важнейшие указы, документы и сообщения в обязательном порядке публикуются и на ретороманском языке. Этим решается проблема употребления и сохранения языков, на которых говорит меньшинство [Правда 1990: 19 февр.].

Языковая политика – дело чрезвычайной деликатности. Ошибки в ней оборачиваются неисчислимыми бедами, чреваты серьёзными осложнениями в общественной, политической и экономической жизни государства. Печальным примером могут служить уроки языковой политики в Индии. Для создателей современного индийского государства основным признаком нации считался религиозный. Множество наций Индостана было сведено к двум – индийской и мусульманской, что отразилось в формировании двух государств субконтинента – Индии и Пакистана. Позже складывается третье государство – Бангладеш. Считается, что Бангладеш – единственная страна в современной истории, которая начала борьбу за независимость с «языкового движения».

Народы Индии представлялись как единая индийская нация, а народы Пакистана как мусульманская. Нация в норме характеризуется единым языком, поэтому государственным языком Индии был объявлен хинди, один из 14 развитых индийских языков. Это давало привилегии тем 215 из 680 миллионов, для кого хинди был родным языком. Многочисленные демонстрации и вооруженные столкновения, ожесточенная парламентская борьба стали следствием такой языковой политики.