После сорока пяти Грейс начала полнеть. Дети выросли и превратились — особенно дочери — в неукротимых и независимых искательниц приключений, не признающих никакие условности. Неудачный роман старшей, Каролины, полное отсутствие стремления создать семью со стороны сына Альберта, совершенно вызывающее поведение младшей, Стефани, отдаление мужа, — вот к чему пришла в конце концов полная самоотречения и любви к ближним княгиня Монако. И тогда в ее жизни появились ее «плюшевые мальчики». Тридцатилетний режиссер-документалист Роберт Дорнхельм, двадцатидевятилетний американский бизнесмен Джеффри Фитцджеральд... Неожиданно для себя самой Грейс снова вышла на сцену: она стала читать стихи. На протяжении шести лет княгиня регулярно принимала участие в поэтических чтениях. Она колесила по Европе с одного фестиваля на другой, и ее везде встречали восторженно, лишь князь Ренье проявлял полное равнодушие к ее выступлениям. Но ее это уже не смущало. Грейс вынашивала проект собственного театра в Монако, куда хотела пригласить лучших английских актеров.

Понедельник 13 сентября 1982 года был ясным и солнечным. Шофер Грейс стоял возле «ровера», готовый увезти мать с дочерью в Монако, однако княгиня заявила ему, что сядет за руль сама. Вообще-то она терпеть не могла ездить по этой извилистой горной дороге, да и водила автомобиль плохо, но в этот день ей нужно было поговорить со Стефанией, которая отказывалась ехать в Парижский институт моделирования модной одежды, куда Грейс с огромным трудом удалось ее устроить. Но дочь решила посещать с Полем Бельмондо (сыном) курсы вождения гоночных автомобилей.

Через десять минут, за деревней Ля-Тюрби, «ровер» Грейс не вписался в правый поворот и на огромной скорости полетел в пропасть. Стефания отделалась шоком и ушибами, а княгиня Монако Грейс была доставлена в больницу без сознания. Учитывая серьезность черепно-мозговых травм, врачи сочли ее состояние безнадежным и спустя сутки после аварии, с позволения Ренье, отключили системы искусственного дыхания.

Игорь Анатольевич Муромов

ЖАКЛИН КЕННЕДИ

(1929–1994)

Первая леди США, жена президента Джона Ф. Кеннеди, затем — мультимиллионера Аристотеля Онассиса.

Внешне Жаклин Бувье производила впечатление классической «принцессы-девственницы». Если говорить об образовании, то она по всем статьям превосходила Кеннеди. А также славилась красотой и шармом.

Ее шокировало, когда из уст мужа вылетали такие словечки, как «хрен», «трахнуть», «чертов идиот» или «сукин сын». Одно из их первых любовных свиданий произошло в Арлингтоне, штат Виргиния, на заднем сиденье открытого автомобиля Кеннеди. Их потревожил было полисмен, но, узнав «сенатора-плейбоя», срочно ретировался.

Ради Кеннеди Джекки расторгла помолвку с Джоном Гастедом, но было бы наивно ждать в награду букет цветов или коробку конфет. Предложение руки и сердца пришло по телеграфу. Свадьба блистательных Джека и Джекки в 1953-м стала событием года.

Супружество не обещало быть легким. Джекки была аристократкой, а Кеннеди — порождением ирландских болот, политическим авантюристом и забиякой.

Труднее всего было смириться с его распутством.

Джекки и не рассчитывала на супружескую верность, но она не была готова к постоянному, всепоглощающему разврату. На пару с конгрессменом и своим другом Джорджем Смазерсом Кеннеди снял квартиру в вашингтонском отеле «Кэрролл Армс», где они могли наслаждаться молодыми женщинами.

Джекки шпионила за мужем, а в качестве компенсации за свое унижение совершала набеги на модные магазины и появлялась на публике с друзьями-мужчинами, чтобы возбудить его ревность.

Однажды на торжестве в Белом доме она напилась шампанского и танцевала со всеми мужчинами подряд. Ревность ревностью, но Кеннеди и не подумал что-то менять. Понемногу Джекки начала привыкать к такой жизни.

«Наверное, на свете не существует верных мужей, — делилась она с подругой. — В мужчинах столько всего намешано — и хорошего, и плохого».

Не исключено, что у Джекки завелись собственные грешки. Поговаривали об интрижке с телохранителем. Эвелин Линкольн упоминает о «блестящем итальянском графе». Джекки оказывала не совсем обычное внимание владельцу компании «Фиат». Возможно, это была месть за откровенный флирт Кеннеди с его женой.

Любовь к Джекки американцев была столь велика, что она не беспокоилась за свою репутацию. «Разве что я сбегу с Эдди Фишером».

Так или иначе, они оставались мужем и женой до его трагической гибели в 1963 году, когда его застрелил наемный убийца Освальд.

По предположению Эвелин Линкольн, роман Джекки с Аристотелем Онассисом начался в октябре 1963 года, всего за месяц до злодейского убийства ее мужа в Далласе, штат Техас.

Онассис все чаще и чаще навещал в Нью-Йорке Джекки. Они регулярно встречались в ее квартире и порой даже ужинали в ресторанах. На них мало кто тогда обращал внимание. Предполагалось, что Онассис, который постоянно охотился за знаменитостями, оказывал знаки почтения самой известной даме в Америке.

Джекки чувствовала себя в безопасности с этим человеком, который во многом походил на ее свекра. Ей приятно было находиться в его обществе, она подзаряжалась от этого человека, обладавшего огромной жизненной энергией. Ей нравилось, что он внимателен к ней, ее поражала его необычная щедрость. Она начала доверять ему свои сокровенные мысли, рассказывала ему о своем браке, о жизни в Белом доме, о том, каково ей было быть первой леди. Жаклин говорила ему, что ей очень трудно, так как в финансовом отношении она полностью зависела от семьи Кеннеди. Они вспоминали те дни, когда впервые встретились на юге Франции, где тогда находились родители Джека Кеннеди, еще не президента, а сенатора.

Убежденная в том, что только Онассис может дать ей счастье и покой, которые были необходимы ей и детям, Жаклин приняла решение выйти за него замуж как можно скорее. Она стала приглашать его в Хианнис-Порт, чтобы он мог больше времени проводить с Каролиной и Джоном, надеясь, что они подружатся с ним.

Сообщения о втором браке Жаклин Кеннеди появились на страницах газет всего мира. Заголовки дышали негодованием. «Она больше не святая», — кричала «Верденс Ганг». «Джекки, как вы могли?»— вопрошала «Стокгольм Экспрессен». «Джон Кеннеди умер вторично», — утверждала стамбульская «Дейли Морнингер». Затем последовали комментарии людей, близко знавших супружескую пару.

Роза Кеннеди: «Моя семья меня уже ничем не может удивить».

Мария Каллас: «Джекки поступила правильно, обеспечив своих детей дедушкой. Аристотель богат, как Крез».

Коко Шанель: «Все знали, что эта вульгарная женщина не будет всю жизнь верна мертвому мужу».

Лишь кардинал Кушинг от всего сердца пожелал ей всего хорошего: «Она имеет право выходить замуж за кого угодно. Можно ли проклинать ее за это?»

Газеты продолжали писать о свадьбе двоих знаменитостей. Мало кто из женщин за всю мировую историю так приковывал к себе глаза всего мира, как это делала Джекки. В течение пяти лет люди восхищались ею и испытывали чувство вины по поводу убийства ее мужа. В тот миг, когда она вышла замуж за человека другой веры и иной культуры, люди, которые боготворили ее, отвернулись от нее. Став женой международного пирата, который закончил лишь шесть классов средней школы, она разрушила миф о самой себе. Чары развеялись. Но даже упав с пьедестала, Джекки продолжала вызывать к себе повышенный интерес.

Ее фото появились на обложках журналов «Тайм» и «Ньюсуик» вместе со статьями, в которых ее называли новой первой леди острова Скорпио, где ей служили 72 человека, новой хозяйкой виллы в Клифаде с десятью слугами, владелицей роскошной квартиры в Париже с пятью слугами, гасиенды в Монтевидео с тридцатью восемью слугами и квартиры на Пятой авеню в Нью-Йорке с пятью слугами.

Шутки все более и более приобретали характер черного юмора.

Вот анекдот, который любил рассказывать конгрессмен Моррис Удал во время президентской кампании: «Репортер, берущий интервью у Никиты Хрущева, упоминает тот факт, что Ли Харви Освальд побывал в свое время в России. Репортер спрашивает затем русского лидера, изменился ли бы ход мировой истории, если бы Освальд остался в СССР и застрелил бы Хрущева. Тот задумался на минуту и, наконец, ответил: «Ну я полагаю, что прежде всего Аристотель Онассис не женился бы на госпоже Хрущевой»».