Осознание противоположности в языке всегда опиралось на определённую точку отсчёта – норму. Ещё Аристотель говорил, что добродетель – это золотая середина между двумя крайностями, напр., существует противопоставление из двух членов: безрассудство – трусость, а между ними, посередине, но ближе к безрассудству – мужество, храбрость. Человеческая коммуникация устроена таким образом, что сообщения фокусируются в основном на отклонениях от нормы и стереотипов жизни. Этим и объясняется отчасти широкая употребительность антонимов в речи. Ядро антонимии выделяют по параметру 'больше нормы – меньше нормы' (Ю.Д. Апресян).

При широком понимании в пределах антонимии рассматриваются также корреляты по признаку пола: мужчина – женщина; родственных отношений: муж – жена, брат – сестра; эмоциональной сферы: гордость – скромность и др.

Рассмотрение антонимов с позиций говорящего побуждает расширить рамки антонимии и включить в неё не только однословные антонимы, относящиеся к одной части речи, но и такие противопоставления, как на север – в южном направлении, входить – быть на выходе и др. В реальной речи в семантическое противопоставление могут вовлекаться и слова, антонимами не являющиеся, но имеющие противоположные признаки, которые относятся к коннотативной периферии семантики слов: рыба – мясо, конь – лань, ангел – дьявол, зять – тёща и т. п. Семантический контраст в антонимии может смещаться в зависимости от контекста: Сумеешь ли ты превозмочь всё то ложное и недоброе, что уготовано тебе во многих житейских испытаниях, где трудно различимы даже противоположности – любовь и измена, страсть и равнодушие, искренность и фальшь, благо и порабощение… (В. Распутин).

В политической коммуникации выделяют так называемые прагматические антонимы, которые образуют пару с подвижной структурой, т. е. противопоставление допускает возможность разного лексического наполнения в соответствии с меняющейся политической ситуацией. Ср.: демократы – патриоты, демократы – коммунисты, народ – правительство и т. п.

В результате экспериментальных исследований выявляется индивидуальное осознание антонимии. Поэтому нужно различать антонимы как явление системы языка и антонимы контекстуальные, возникающие в индивидуальной речи или в определённом языковом коллективе.

Существует некоторая зависимость между тем, какие именно явления воспринимаются как диаметрально противоположные, и профессиональными, возрастными, этнографическими особенностями данного языкового коллектива. Исследователи (И. Грицкат, Л.А. Новиков) заметили, что у детей в возрасте 3–4 лет своеобразную противоположность образуют слова дядя и тётя, рука и нога; по отношению к словам целый, весь стеклорез будет считать противоположным слово разбитый, портной – распоротый или разорванный, другие мастера – сломанный, раздробленный, разбитый, а художник, фотограф и архитектор – фрагментарный. Существуют и авторские, контекстуальные антонимы: Они сошлись: Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой (А.С. Пушкин).

Семантические классы антонимов

Применительно к языковой антонимии говорят о разных видах противоположности[47], на основе которых выделяются следующие семантические классы антонимов, выделение которых помогает разграничить функции антонимов при говорении.

1. Антонимы, выражающие качественную противоположность, реализуют градуальную (ступенчатую) оппозицию, которая характеризует постепенное изменение качества, свойства, признака и т. п. Такие антонимы называют контрарными (Л.А. Новиков). Между ними часто находятся слова, обладающие средним, семантически нейтральным значением: крупный – средний – мелкий; большой – средний – маленький; холодный – (прохладный – тёплый) – горячий; красивый – (симпатичный – средний – невзрачный) – безобразный и т. д. Антонимами являются слова, находящиеся на крайних точках данной лексической парадигмы. Значения, соответствующие концам градационной шкалы, представлены в лексике богато и разнообразно, а центральная часть – бедно. Срединной части шкалы соответствуют такие прилагательные, как средний, нормальный, обычный, стандартный, посредственный. Концы шкал разветвлены, словам, обозначающим полярные противоположности, обычно соответствуют экспрессивные синонимы, поскольку именно отклонения от нормы возбуждают эмоции. Ср. маленький – малюсенький, крохотный, крошечный, миниатюрный и др.; большой – большущий, громадный, огромный, гигантский, грандиозный, колоссальный и др.

«Глубина» антонимической парадигмы зависит от сочетаемости антонимов; ср. холодный – горячий (о воде), но холодный – тёплый (приём), холодный – жаркий (климат). Отрицание одного из членов парадигмы не даёт автоматически значение другого: не холодная (вода)не значит горячая, возможно, тёплая, прохладная, как парное молоко и т. п.

К первому классу антонимов примыкает небольшая группа обозначений временных и пространственных координат, не являющихся качественными словами, но обладающих ступенчатыми парадигмами: передний – средний – задний (ряд, вагон); позавчера – вчера – сегодня – завтра – послезавтра; прошедшее – настоящее – будущее.

2. Антонимы, дополняющие друг друга до целого, выражают дополнительную (комплементарную) противоположность. Это оппозиция только из двух членов, между значениями которых «без остатка» распределена определенная семантическая область. Такие антонимы называют комплементарными. Между ними нет среднего понятия, члены такой пары абсолютно противопоставлены друг другу: присутствовать – отсутствовать, истинный – ложный, правильный – ошибочный, добровольный – принудительный, конечный – бесконечный, органический – неорганический, женатый – холостой, война – мир, жизнь – смерть, можно – нельзя и т. п. Отрицание одного из двух членов даёт значение другого: ср. не + слепой = зрячий, не + соблюдать = нарушать, не + вместе = врозь и т. п.

Как правило, антонимы этого типа не допускают градацию по интенсивности признака, и на этом строится языковая игра: Он слегка женат; Она чуть-чуть беременна и т. п.

3. Антонимы, выражающие противоположную направленность действий, признаков и свойств, образуют векторную противоположность: входить – выходить, подниматься – опускаться, одеваться – раздеваться, ускорять – замедлять, восход – заход, увеличение – уменьшение, фашистский – антифашистский, вперёд – назад, в – из, к – от и т. п.

Особую группу составляют глаголы, обозначающие разнонаправленные действия, одно из которых уничтожает результат другого: создать – разрушить, зажигать – тушить, родиться – умереть, утверждать – отрицать, отрыть – зарыть, приклеить – отклеить, пришить – отпороть, засекретить – рассекретить, уйти – прийти, взять – отдать и т. п. Существенной особенностью такого рода антонимически противопоставленных слов является то, что отрицание одного из членов такого противопоставления не обусловливает само по себе представления о втором из них: не создал – не значит разрушил; не утверждает – не значит отрицает; не приклеил – не значит отклеил и т. д.

У всех единиц, относящихся к той или иной лексической категории, есть определённый общий признак, напр., у синонимов – эквивалентность, а у антонимов инвариантный признак – это предельное отрицание, свидетельствующее об их крайнем расположении на оси противоположности: входить – выходить (входить – идя начинать находиться где-нибудь; выходить – идя, переставать находиться где-нибудь). Пару антонимов начинать – переставать можно истолковать как начинать – начинать не (ср. начинать петь – переставать петь, где переставать петь – это начинать не петь). Таким образом, различие глаголов сводится к глубинному отрицанию, которое также предельно, т. к. они обозначают диаметрально противоположно направленные действия. Несмотря на наличие инвариантного признака, границы антонимии на отдельных лексико-грамматических участках подвижны и изменчивы. Так, напр., зыбкость границ между эмоциями, чувствами и приблизительность наших представлений о них имеют результатом значительную неопределённость и подвижность антонимии в этом лексико-семантическом разряде, ср. любовь – ненависть, любовь – презрение, любовь – равнодушие, уважение – презрение, уважение – пренебрежение и т. п.