Общеязыковыми являются такие метонимии, как литьё, серебро, фарфор, хрусталь (в значении 'изделия'), замазка, пропитка (в значении 'вещество'), защита, нападение, смена; вход, выход, поворот; лисий, норковый, песцовый (признак изделия). Эти метонимии обычно не воспринимаются как переносные значения и не вызывают трудностей в процессе понимания.

К поэтическим выразительным метонимиям относят слова типа лазурь: Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несёшься по ясной лазури (А.С. Пушкин); прозрачный: В прозрачном холоде заголубели долы (С.А. Есенин); свинец (гибельный свинец); синий (синий вечер). Эти метонимии также понятны читателю, но их образность продолжает осознаваться, кроме того, они содержат в себе указание на сферу употребления. В разговорной речи они не всегда уместны.

К газетным метонимиям можно отнести такие, как белый (белая Олимпиада), быстрый (быстрая дорожка), зелёный (зелёный патруль), золотой (золотой прыжок)и др. Метонимии такого рода склонны превращаться в штампы, они регулярно воспроизводятся в СМИ и постепенно теряют выразительность.

Источники метонимических сближений неисчерпаемы, что порождает множество индивидуальных (авторских) метонимий: Трактиров нет. В избе холодной высокопарный, но голодный для виду прейскурант висит… (А.С. Пушкин); Тихой сказкой у сыплю. Сказку сонную скажу (А.А. Блок); Соседей наших клавиши сердили (Б. Ахмадулина). Такие метонимии создаются в процессе творчества. С позиции адресата они интересны тем, что нарушают автоматизм восприятия и заставляют задуматься.

Метонимия в аспекте понимания

Метонимия – это не просто проявление лексической многозначности, это способ установления эквивалентности по ассоциации между причиной и следствием, предметом и свойством. Эти ассоциации создают основу для понимания даже в том случае, если высказывание за счёт переноса по смежности редуцируется до предела. Напр., метонимический перенос по типу «человек – отношение принадлежности» создаёт в разговорной речи особую модель понимания. Компрессивные высказывания типа моя уехала, при условии того, что говорящий – мужчина, не допускают, как правило, множества интерпретаций и позволяют толковать их однозначно: имеется в виду, что уехала скорее всего жена, а не сестра или дочь. Ср. также высказывание Мои уехали, интерпретация которого зависит от учёта того факта, кто именно произносит эту фразу: в устах взрослого семейного человека она будет, скорее всего, означать, что уехали члены его семьи (муж/жена и дети), а в устах ребёнка – что уехали его (её) родители.

Нередко метонимичное по сути высказывание может звучать парадоксально, но всё же подлежит расшифровке. Например, любитель детективов может сказать: «Хорошее убийство – это всегда интересно». Ясно, что убийство как таковое не может быть хорошим, но нарушение семантической сочетаемости в данном случае не является причиной коммуникативной неудачи. Собеседник вряд ли подумает, что говорящий столь кровожаден, что реальное убийство может казаться ему хорошим. Из ситуации общения очевидно, что имеется в виду убийство, хорошо представленное (раскрученное) писателем детективного жанра.

В аспекте понимания метонимия интересна ещё и тем, что позволяет совмещать в тексте сразу два значения лексической единицы[32], тем самым придавая слову «стереоскопичность»: Когда-нибудь монах трудолюбивый найдёт мой труд усердный; безымянный… (А.С. Пушкин, «Борис Годунов»), где в сочетании усердный труд отражается понимание труда как деятельности, а безымянный труд – это труд как 'произведение'.

Понимание как процесс метонимично по своей природе. Так, мы можем догадаться о значении производного слова, основываясь на знании его частей: гитарист – 'человек, который играет на гитаре', где значение 'играет' не выражено, но легко восстанавливается на основе наших знаний о мире. По нескольким ключевым словам можно догадаться о смысле всего предложения. Даже одна выразительная деталь может указать на общий смысл целого текста. Достаточно вспомнить, какое значение имеет деталь в творчестве А.П. Чехова, Л.И. Толстого (осетрина с душком, уши Каренина, глаза княжны Марьи и т. д.).

Метонимия в широком смысле может быть представлена не только на уровне слова, но и на уровне морфемы и даже на уровне целого текста. Ср.: зал вздохнул – метонимия на уровне слова; клавишник – это музыкант, играющий на инструментах, у которых есть клавиши (отношение: часть – целое) – метонимия на уровне морфемы. Они там чай пьют на балконе – эта чеховская фраза вовсе не означает, что люди реально пьют чай на реальном балконе, фраза предполагает осмысление 'они отдыхают, получают удовольствие от ничегонеделания', но отдых может быть соположен с питьём чая, поэтому можно считать, что это тоже отношение: часть – целое, и, следовательно, перед нами метонимия на уровне текста. Творчество А.П. Чехова даёт много примеров текстовой метонимии, напр., в «Даме с собачкой» вместо того, чтобы описывать душевное состояние героя, писатель отмечает, что чернильница в гостиничном номере – серая от пыли, ковёр сделан из серого солдатского сукна, а далее описывает забор, утыканный гвоздями. Все эти детали без лишних слов указывают на настроение Гурова.

Метонимия может оказаться значимым средством и в продуктивной речевой деятельности, что будет рассмотрено в разделе «Вторичные функции семасиологических категорий».

Омонимия

Понятие омонимии

Омонимия (от греч. homōnymia – одноимённость) – это звуковое совпадение языковых единиц, значения которых на данном этапе развития языка не связаны между собой: брак – 'изъян' и брак – 'женитьба', брань – 'ругань' и брань – 'война'. Омонимия, свойственная подавляющему большинству языков мира, считается универсальным явлением. Ср., напр., англ. light – 'лёгкий' и light – 'светлый', нем. die Mutter – 'мать' и die Mutter – 'гайка', франц. (la) balle – 'мяч' и (la) balle – 'пуля'.

Типы омонимов

Центр, или ядро, омонимии образуют полная и частичная лексическая омонимии.

Полные лексические омонимы принадлежат к одной части речи, совпадают во всей системе их форм в звучании и написании, но абсолютно различаются по значению: заставить комнату мебелью и заставить сына сделать домашнее задание, домино (игра) и домино (маскарадный костюм), ладья (лодка) и ладья (шахматная фигура).

Явление частичной, или неполной, омонимии характеризуется тем, что разные по значению слова совпадают в звучании и написании лишь в части форм, а не во всей системе форм. Так, напр., не совпадают все формы у слов-омонимов завод (действие по глаголу заводить), у которого нет форм множественного числа, и завод (предприятие), долг, долги (взять в долг, огромные долги) и долг (священный долг). К неполным лексическим омонимам относятся и многие совпадающие в звучании и написании глаголы: закапывать лекарство и закапывать что-то в землю, у которых будут разные глагольные модификации, обозначающие результат действия (закапать и закопать). Ср. также: расположить / располагать кого-нибудь где-нибудь и располагать временем; выговорить / выговаривать слова и выговаривать кому-нибудь за опоздание и т. д.

Периферию категории омонимии составляют омоформы, омофоны, омографы и синтаксические омонимы.

Омоформы, или грамматические омонимы, – это совпадающие по звучанию и написанию отдельные неравнозначные формы разных слов: «А что же делает супруга одна в отсутствии супруга?» (А.С. Пушкин). Ср. также: разинуть пасть и пасть смертью храбрых; горячая печь и печь пироги; в чём моя вина? (провинность) и налейте мне вина; ели (деревья) и ели (прош. время от глагола есть); мой посуду и мой друг; три товарища и три спину и т. п. Встречаются трёхчленные ряды омоформ, напр., слив (род. п. мн. ч. от слива) – слив (отглагольное существительное) – слив (деепричастие от глагола слить). Особая группа омоформ – это те слова, которые перешли из одной части речи в другую: прямо (наречие) и прямо (усилительная частица); хотя (деепричастие) и хотя (уступительный союз) и т. п.