Итак, по Гегелю, суждение не субъективная форма мышления, оно имеет объективный характер. Развитие действительности есть развитие понятия, суждения. Подменяя развитие природы и истории развитием логических категорий, Гегель ставит развитие действительности на голову. Но в теории суждений Гегеля есть и рациональные мысли. Давая свою схему развития суждения, Гегель использует традиционное формальнологическое деление суждений по количеству, качеству, отношению и модальности. В то же время Гегель, опираясь на классификацию, которая сложилась со времен Аристотеля и затем Канта, старается придать уже описанным формам суждения «текучий» характер, сообщить им движение и изобразить их в состоянии саморазвития. В каждом суждении, по Гегелю, постепенно самораскрываются противоречия, и через преодоление этих противоречий реализуется переход от низших форм суждения к высшим. В таком способе рассмотрения выявляется внутренняя противоречивость самого процесса познания. Здесь, несмотря на туманную форму изложения, Гегель угадывает реальное движение человеческого познания — от единичного через особенное к всеобщему. Глубоко верная мысль Гегеля заключается в том, что формы человеческого мышления необходимо рассматривать в связи с историей познания. Заслуга Гегеля, далее, состоит в том, что к самой структуре суждений он пытается подойти с точки зрения не формального отношения между субъектом и предикатом, а с точки зрения содержания познания. Однако Гегель только поставил вопрос, а не решил его.

Силлогизм Гегель рассматривает как единство понятия и суждения. Здесь он также пытается дать свою классификацию умозаключений. В действительности же Гегель берет традиционную классификацию и приспособляет ее к своей схеме, пытаясь указать на возрастающую познавательную ценность следующих трех типов умозаключений: наличного бытия, рефлексии и необходимости. Виды умозаключений Гегель различает в зависимости от степени общности средней посылки.

Рассматривая различные типы умозаключений, Гегель формулирует следующую мысль: «Все вещи суть умозаключение, некоторое всеобщее, сомкнутое через особенность с единичностью; но, конечно, они не суть состоящее из трех предложений целое» (8, VI, стр. 112). Здесь в идеалистической форме высказана правильная мысль о том, что в самих вещах некоторое общее связывается через особенное с единичным и эта связь находит свое отражение в умозаключениях. Объективный идеализм состоит здесь в отождествлении вещей с формами мысли. В. И. Ленин после приведенных слов Гегеля делает следующее замечание: «Очень хорошо! Самые обычные логические „фигуры“ —… суть школьно размазанные, sit venia verbo[2], самые обычные отношения вещей» (3, 29, стр. 159). Рациональный смысл гегелевского учения об умозаключении состоит главным образом в том, что формы мышления рассматриваются как выражение реальных отношений между предметами.

Несмотря на вышеприведенный общий вывод, по Гегелю, не каждый силлогизм представляет собой вещь. Так, умозаключение наличного бытия есть только умозаключение рассудка, поскольку здесь единичность, особенность и всеобщность противостоят друг другу совершенно абстрактно. В силлогизме «Эта роза красна, красное есть цвет, следовательно, роза обладает цветом» единичное смыкается со всеобщим посредством особенного. Недостаток этого умозаключения, по Гегелю, состоит в том, что средний термин здесь представляет случайную определенность субъекта. В качестве среднего термина можно взять и любой другой признак, поскольку роза обладает бесконечным количеством свойств.

«Справедливо считается, — говорит Гегель, — что ничто не является столь недостаточным, как такого рода формальное умозаключение, ибо оно покоится на случае или произвольном выборе того или иного среднего термина» (8, VI, стр. 114).

Следующим видом умозаключения является умозаключение рефлексии. Оно отличается тем, что средним термином здесь служит не абстрактная особенность, как это было в умозаключении наличного бытия, а тотальность, полнота определений. Средний термин умозаключения рефлексии, по Гегелю, содержит в себе конкретную единичность, но понимаемую как все единичности, т. е. расширенную до всеобщности, и всеобщность, которая соединяет в себе единичность и род. Например, в том силлогизме, который приведен ниже, средний термин «Кай — человек» соединяет в себе единичность (Кай) с человеческим родом, к которому Кай принадлежит.

Гегель рассматривает три типа умозаключений рефлексии: всякости, индукции и аналогии. Анализируя первый тип умозаключения, Гегель показывает, что большая посылка, которая должна быть исходным пунктом развертывания этого силлогизма, оказывается правильной лишь тогда, когда оказывается правильным заключение. Например:

Умозаключение всякости Гегель называет «пустой видимостью заключения», так как он считает, что в выводе нет нового по сравнению с тем, что есть в посылках. Умозаключение всякости опирается на индукцию, которая базируется на восприятии единичных эмпирических фактов. В качестве примера индуктивного умозаключения Гегель берет следующее:

Вывод в этом силлогизме может быть верным только при условии, если в большой посылке будут перечислены все металлы, что зачастую невозможно сделать. Стало быть, полнота эмпирических наблюдений остается своего рода неразрешимой задачей. Всякая индукция неполна, а потому выводы индукции всегда проблематичны.

Приведенная здесь критика Гегелем индукции в известной мере справедлива. Однако в этом пункте обнаруживается предвзятая точка зрения. Как правило, рационалист Гегель пренебрежительно относится к тем формам мышления, которые явственно обнаруживают опытное происхождение. Поэтому умозаключения аналогии Гегель совершенно несправедливо ставит выше индукции: «Истиной индуктивного умозаключения служит такое умозаключение, которое имеет средним термином такую единичность, которая непосредственно в самой себе есть всеобщность; это — умозаключение по аналогии» (8, VI, стр. 140). Правда, он указывает на ограниченность умозаключения аналогии, делает выпады против натурфилософии, которая, как он отмечает, состоит в большей своей части в праздной игре пустыми, внешними аналогиями. Игра в пустые, внешние аналогии, как известно, не чужда и самому Гегелю. Поэтому в высшей степени справедливым является остроумное замечание В. И. Ленина, сделанное по поводу только что приведенной мысли Гегеля: «Против себя!» (3, 29, стр. 165). В предпочтении аналогии перед индукцией проявляется отрицательное отношение Гегеля к опытному знанию, к эмпирии, а в конечном счете к материализму.

Истинное и самое совершенное умозаключение, по Гегелю, есть умозаключение необходимости. Это умозаключение может быть или категорическим, или гипотетическим, или разделительным. На ступени разделительного умозаключения Гегель переходит к объективности — к категории (противоположной субъективности), в которой понятие само себя реализует и тем самым порождает объект. В заключениях необходимости средним термином является не расширенная до всеобщности единичность и не всеобщность, которая соединяет в себе единичность и род, как это было в умозаключении рефлексии, а всеобщее как род или субстанция.

В среднем термине умозаключения необходимости субъект смыкается с предикатом через свою субстанцию. Например, в категорическом умозаключении необходимости «мул есть животное, животное есть организм, следовательно, мул есть организм», в среднем термине — «животное есть организм» субъект (животное) связывается с предикатом, который является по отношению к субъекту родом, субстанцией. Гипотетическое умозаключение необходимости отличается от категорического тем, что здесь всеобщее или род выступает как основание, порождающее особенности. Формула этого силлогизма: «Если есть А, то есть В, но А есть, следовательно, есть В». Например: «Если есть организм, то есть и животное, но организм есть, следовательно, есть животное» (если есть род, то есть и вид). Недостаток этого силлогизма заключается в том, что род здесь не полагается во всех видах.