– К чему это вы клоните? – переспросила ее я.

– Ну, ты же понимаешь, финал в опорном прыжке – дело серьезное, а у тебя травма. Сможешь ли ты как следует прыгнуть?

– Смогу…

– Уверена?

– Абсолютно.

– А может, лучше Лена тебя подстрахует, она все-таки в Китае стала чемпионкой мира на опорном прыжке…

– Но ведь я завоевала право на финал, а Лена в финал не попала! Значит, прыгать в финале буду я. И дайте мне спокойно позавтракать… – сказала я, давая понять, что разговор закончен.

На самом деле, в стартовых протоколах финалисток в опорном прыжке значилась фамилия Хоркиной. Так и должно было быть, поскольку шестерки лучших, оспаривающих награды на отдельных снарядах, формируются на основании результатов предварительного этапа.

Когда мы сели в автобус, чтобы ехать в спортивный комплекс, я заметила в нем и Лену, и ее тренера, они тоже поехали в зал, хотя прекрасно знали, что состязаний у них сегодня нет. В раздевалке тренер снова подсела ко мне:

– Света, ты ведь не выиграешь, а России нужны золотые медали…

И вдруг предложила:

– Света, если мы выигрываем, все призовые, а призовые немаленькие – 50 тысяч – будем делить пополам!..

И вот тут в моей душе проскочила тень сомнения. Я была абсолютно не настроена дарить свой шанс кому-либо. Но все-таки после этого предложения задумалась, поскольку в наши прения вмешалась простая математика: половина призовых от «золота» была равна полным призовым от «серебра». «Ну, останусь я без призовой медали (их у меня и так уже было предостаточно). Зато я получу не меньшую материальную компенсацию за весь тот труд, который я вложила на пути к Олимпиаде, все те лишения и невзгоды, которым подвергала себя на протяжении четырех лет…» Сомнения вкрались, но решения я все еще не приняла. И пошла в зал на разминку, прихватив еще и купальник, в котором собиралась выходить на состязания в прыжке…

Лена Замолодчикова тоже вышла на разминку, показывая мне, как она великолепно готова. Начался жесткий психологический прессинг на меня. Потом они еще несколько раз подходили ко мне и клянчили: мол, я могу претендовать лишь на «бронзу», а у Лены есть шанс… «У нее – шанс… А что же она не воспользовалась им на предварительном этапе?» – думала я. И где гарантии, что она выиграет, ведь путевку в финал на предварительном этапе она не завоевала. Значит, я тоже вполне могу претендовать на «золото», особенно после того, как меня «обидели». Я имела шанс реабилитироваться именно в этом виде программы. И я снова и снова говорила на разминке Лене и ее тренеру, что не могу отдать им этот прыжок, что не могу отказаться от такого шанса. Тем более что я заработала эту путевку в честной борьбе.

Но я не видела, что обрабатывая меня, давили и на моего тренера. Не выдержав, Борис Васильевич подошел ко мне и сказал мне:

– Свет, ну отдай ты им прыжок! – И я подумала, что, наверное, ему виднее… Ну ладно, пусть Ленка поборется за «золото». Видите, какая я добрая… А с другой стороны, если анализировать ход борьбы в финале, то и я вполне могла бы быть с еще одной золотой медалью.

В прессе потом написали: «Когда наступило время финалов, организаторам пришлось внести в протокол коррективу: незадолго до их начала место Хоркиной в них заняла Замолодчикова. Замена на соотечественницу разрешается. Но сидящим на трибуне оставалось только гадать, почему российская команда прибегла к такому маневру. То ли Хоркина так разобиделась на австралийского коня, что больше не захотела иметь с ним дела, то ли пожертвовала финальной вакансией для чемпионки мира 1999 года как раз в опорном прыжке?» Но люди искушенные в спорте понимали, что такие «подарки» на спортивном ристалище добровольно никому не делаются. В спорте незыблем принцип – борись и завоевывай себе право на финал – слишком уж высоки ставки, слишком много сил затрачено на пути к олимпийской высоте. Некоторую ясность внес Борис Васильевич, дав тогда интервью для российской прессы. Он говорил, что у меня сильно болит колено, которое я ушибла при выполнении этого злополучного прыжка через укороченного коня, во время борьбы за абсолютное первенство. Кроме того, Пилкин заявил, что он уговорил меня не прыгать, хотя у нас и есть в арсенале новый интересный прыжок и мы можем претендовать с ним на высокие места на пьедестале. Но, поскольку вмешалась травма, решили перестраховаться, ведь стране нужна именно медаль высшей пробы.

По жребию первой прыгала испанка Эстер Мойя, имевшая в предварительных состязаниях наивысший балл в этом виде программы. И сразу же сделала заявку на победу, получив самую высокую оценку за этот вечер – 9,762. Но на второй попытке, видимо, сдали нервы, и ее Мойя смазала. Вслед за ней прыгала чемпионка олимпийских игр в Атланте в этом виде программы Симона Аманар. И снова нервы – она с трудом устояла на ногах. Замолодчикова же серьезных помарок избежала, и набрала 9,731, который и позволил ей стать победительницей этого дня. А ведь показала ровно столько же, сколько у меня было в предварительных соревнованиях, и тогда мой результат был третьим. Впереди меня тогда стояла румынка Андреа Радукан. Она вполне могла претендовать на победу. И вроде бы хорошо она прыгала, да 0,038 балла ей не хватило до победы, и она стала второй. Так что и я вполне могла выиграть, ведь накал борьбы в состязаниях меня из колеи вряд ли бы выбил. Да что уж там – прыжок отдала. Лена получила золотую медаль. Я тогда не думала ни о чем личном, болела за нее и была очень рада за ее победу. За нашу победу! Воодушевленная этой победой, я пошла готовиться к брусьям.

Вдруг раздался звонок мобильного телефона – это была Юлька, моя сестра. Она только что приехала в составе белгородской делегации в Сидней. А мне до выхода на помост для разминки оставалось буквально десять минут. Она сказала мне: «Света, я здесь, около зала». Я все бросила и помчалась к ней. Мы обнялись, всплакнули, конечно… Юлька быстрее приходит в себя, уверенно хлопает меня по плечу и говорит: «Ну, Светка, а теперь давай! Сделай их всех!..» Я сказала: «Иди на трибуну и будь со мной мысленно рядом…». А сама, воодушевленная присутствием рядом родного человека и возбужденная, поспешила на помост, молясь и благодаря Всевышнего: «Господи, спасибо тебе, как же вовремя ты прислал мне в поддержку мою сестренку!..» Ведь Юлька тут же подняла мое настроение, – мне ведь так не хватало рядом близкого человека! Эта моя победа стала и ее победой одновременно.

Выйдя на разминку, я уже была абсолютно уверена в себе. Боялась только того, чтобы брусья, как накануне в многоборье, не оказались, мягко говоря, нестандартными. Но размялась, почувствовала, что снаряд в порядке и ринулась в бой. Отработала свои брусья на одном дыхании, как не работала, пожалуй, еще никогда в жизни. А потом снова расплакалась. И уже не верила, что снова выиграла, а только молилась и благодарила Всевышнего за поддержку и помощь. Мне это «золото», конечно, грело душу.

Как писали потом в прессе, перед финалом на брусьях вопрос стоял лишь о том, сумела ли Хоркина справиться с выпавшими на ее долю психологическими потрясениями. Ведь ее мастерство на этом снаряде ни у кого не вызывало сомнений. Однако было еще и почти сорванное выступление накануне, когда я чудом смогла продолжить выступление из-за психологического стресса… И потому зал замер, когда я сделала свой фирменный элемент (именно на этом месте я допустила грубую ошибку в предыдущем выступлении), а потом издал вздох облегчения, когда я продолжила комбинацию. И взорвался аплодисментами, когда судьи выставили 9,862. В тот день казалось, что уже никто не сможет даже приблизиться к этой цифре. Однако выступавшая последней китаянка Лиин Цзе получила от судей подарок в виде 9,837, хотя даже дилетантам было видно, что ни по сложности композиции, ни по эмоциональному воздействию ее программа не могла сравниться с моей. Борис Васильевич Пилкин после этого говорил журналистам: «Уровень комбинации у Светы столь высок, что другие не скоро его достигнут: она делает четыре сложнейших перелета! А оценка меня, мягко говоря, удивила. Как тренер, я даже не знаю, что нужно было еще сделать, чтобы она была выше. Я ничего не имею против китаянок – они заслуженно заняли свои призовые места. Но их программы по насыщенности сложными элементами и легкости исполнения значительно отстают от того, что делает Хоркина. Нельзя подходить к гимнасткам с разными критериями. Судить всех надо с одинаковой мерой строгости».