Наступила тишина, нарушаемая лишь привычным шелестом водорослей. Но ведь и никому не пойдёт на пользу, если он останется жив — эта мысль оглушила его словно камнем по голове. Он потерял и добычу и Гвенну.

Теперь его ожидал суд Совета, где ему придётся докладывать об обстоятельствах, при которых племя лишилось женщины. Шок заглушил на первый момент осознание необратимости этой потери. Комплейн не любил Гвенну, нередко даже ненавидел, но она принадлежала ему, была его собственностью.

К счастью, нарастающий в нем гнев перевесил все остальные эмоции. Гнев. Это было верное лекарство, согласующееся с рекомендациями Науки. Он подобрал пригоршню гнилья и с проклятиями швырнул вдаль. Гнев его усилился до такой степени, что безумие стало единственным выходом. Безумие! Он катался по земле, дёргался, рычал и выл как дикий зверь посреди безучастной тишины.

Через какое-то время его ярость ослабела и ушла, оставляя за собой пустоту. Он сидел, обхватив голову руками, и ощущал, как бьётся под ладонями взбудораженный мозг. Ему не оставалось ничего другого, как подняться на ноги и направиться в сторону Кабин. Он должен был сообщить о происшедшем. Его голова была полна безрадостных мыслей.

Я бы мог сидеть здесь бесконечно.

Здесь всегда дует лёгкий ветер и у него всегда одна и та же температура! Темно бывает очень редко. Вокруг меня водоросли растут, падают, гниют. Здесь мне ничто не грозит, в худшем случае — смерть.

Но только продолжая жить, я смогу отыскать то «что-то». А может, «этого» вообще не существует?

Но если не существует такое важное «что-то», то это тоже форма существования. Отверстие. Стена. Священник говорит, что произойдёт катаклизм…

Я почти могу вообразить себе это «что-то», оно огромное как… Разве может что-либо быть больше, чем Мир? Нет, ведь это и был бы как раз Мир… Мир, корабль, земля, планета… Это все теории других людей, не мои. Это только жалкие потуги, теории ничего не объясняют, это всего лишь болтовня растерянности….

Вставай, ты, слабоумный.

Он встал. Если в возвращении в Кабины было не слишком много смысла, то в сидении тут — ещё меньше. Но в первую очередь удерживало его от возвращения сознание того, какой будет реакция: старательно избегающие взгляды, глупые шуточки насчёт того, какая судьба уготовлена Гвенне, и вдобавок наказание за её утрату. Он не спеша направился назад, продираясь сквозь переплетения водорослей.

Прежде чем появиться на поляне перед баррикадой, он свистнул. Его узнали и пропустили в Кабины. За время его долгого отсутствия в Кабинах произошли значительные перемены, которые он не мог, несмотря на свою подавленность, не заметить.

Серьёзной проблемой для племени Грина являлся недостаток одежды, о чем ясно говорила её разнородность. Не существовало двух одинаково одетых людей, и это в условиях, при которых индивидуализм, по меньшей мере, не был распространённым качеством.

Одежда не служила племени защитой от непогоды — она, с одной стороны, просто прикрывала наготу и успокаивала страсти, а с другой — являла собой наиболее лёгкий способ определения общественного положения. Только элита — стражники, охотники и люди с положением могли позволить себе нечто вроде мундиров, остальные же представляли собой разнородную толпу, наряжённую во всевозможного вида ткани и шкуры.

Но сейчас старые и бесцветные одеяния выглядели как новые. Даже нищие из нищих разгуливали в прекрасных зелёных лохмотьях.

— Что тут, черт побери, творится, Батч? — поинтересовался Комплейн у проходившего мимо мужчины.

— Сегодня утром стражники нашли склад с красками. Покрасься тоже — готовится великий праздник!

Неподалёку волновалась суетящаяся толпа. Вдоль борта развели костры, на которых, словно колдовские котлы, стояли наполненные кипящим варевом все оказавшиеся свободными сосуды.

Жёлтый, алый, красный, фиолетовый, чёрный, пурпурный, зелёный, золотой — все эти цвета бурлили и пузырились на радость собравшимся.

Собравшиеся поминутно опускали в краску какую-либо из частей гардероба. Из облаков пара доносились восторженные восклицания.

Это было единственным применением красок. После того, как Совет решил, что они ему не нужны, стражники выставили банки для всеобщего пользования.

Начались танцы. Во влажной одежде всех цветов радуги, расплёскивая разноцветные лужи, мужчины и женщины, собравшиеся на открытом пространстве, образовали круг, взявшись за руки. Какой-то охотник вскочил на ящик и запел, за ним вскочила женщина в жёлтом платье и принялась отбивать ритм в ладоши. Ещё кто-то ударил в тамбурин. Все больше и больше людей скакало и прыгало вокруг котлов с красками. Так они танцевали, задыхаясь в радостном самозабвении, пьяные от оргии красок, каких большинство из них в жизни не видело.

Ремесленники и некоторые из стражников, поначалу безразличные, в конце концов захваченные общим настроением постепенно присоединились к танцующим. Из помещения, где занимались сельскохозяйственными работами, от баррикад бежали мужчины, тоже собираясь принять участие в общем празднике.

Комплейн обвёл все это пасмурным взглядом и, повернувшись, отправился в сторону Комендатуры, чтобы отдать рапорт.

Один из офицеров молча выслушал его сообщение, после чего приказал ему идти непосредственно к лейтенанту Грину.

Потеря женщины могла быть расценена как серьёзный проступок. Племя Грина насчитывало примерно девятьсот человек, из которых чуть ли не половину составляли несовершеннолетние. Женщин же было всего около ста тридцати. В такой ситуации никого не могло удивить то, что драки из-за женщин были в Кабинах самым распространённым источником неприятностей.

Комплейна доставили к лейтенанту. Окружённый стражниками, за столом, помнившим лучшие времена, сидел пожилой мужчина с грозно нависшими над лицом кустистыми бровями. Хотя сидел он абсолютно неподвижно, вся его фигура выражала неодобрение.

— Пространства для вашего «я», — несмело произнёс Комплейн.

— За твой счёт, — злобно ответил лейтенант.

Немного помолчав, он буркнул:

— Охотник Комплейн, каким образом ты потерял жену?