Кирша Дан., Кир., V, 41.

(Ст. Оск., Кохановская, Неск. Русск. пес, 81 (Русск. Бес); поплыли – в значении несовершенном, как и «плыли».

Тр. этн. отд. О.Л.Е.п., V, 2, 66.

Шейн, Рус. нар. пес, 465.

Шейн, Бр. п., 322.

Мр.

Ср. болг. Расла Грозданка порасла Голэма мома стан ла, Doz., 17,

Мр. Росла-росла дiвчинонька та й на порi стала; = як росла так росла; ходить кiзочка по крутiй горi, Нiжкою як туп, как туп! Сiрому вовку наругається, М., 229.

С другим предлогом и со значением совершенным: (Марья) золотою метелочкой мела-повымела, Мела-повымела трое (= и) сени новые, Шейн, Рус. нар. пес, 463. Снився – приснився вдовиченку… сон, М., 354.

Ходить-похожає – на 2-м месте с по или с другими предлогами – более длительная форма на – ає, а в вр. – ыва.

Кличе добре покликає, М., 389. Гуляє козак Голота погуляє, Зап. о Ю. Р., 1, 15. Слухає-прослухає, чи не судить ёго де козак альбо мужик, ib. 52, Ходить козакъ похожае, Курить люльку, курить-роскуряе; вовки … квилять-проквиляють, Зап. о Ю. Р., 1, 186; у кобзу грае-вигравае, ib.

/И где-ж ты мое дитятко был-побывал, Кохановская, Русск. Бояр, п., 87./

Шейн, рус. нар. пес, 460.

Шейн, Матер., П, 194.

Пореч. у., ib. 421.

Соловьюшка, соловей… Куда летал-отлетал… Андреян сударь не женат… Он и ездил, отъезжал, От села до села, Шейн, Рус. нар. пес, 414. Вышла выходила Авдотьюшка душа… Становилась на новое на крыльцо, ib. [415].

Повторение (собственно удвоение, утроение, в отличие от анафоры и пр.) слова, как средство синекдо-хического представления продолжительности действия, интенсивности качества, множества вещей… [441].

Нового языка мы не создаём, мы получаем его от рождения совсем готовым, не подлежащим отмене; фактические изменения, приводимые историей, не скрадывают первоначальной формы слова или скрадывают постепенно, незаметно для двух следующих друг за другом поколений. Новые комбинации совершаются внутри положенных границ, из обветрившегося материала: я укажу в пример на образование романского глагола. Но каждая культурная эпоха обогащает внутреннее содержание слова новыми успехами знания, новыми понятиями человечности. Стоит проследить историю любого отвлеченного слова, чтоб убедиться в этом: от слова дух, в его конкретном смысле, до его современного употребления так же далеко, как от индейского Прамата до Прометея Эсхила.

Это внутреннее обогащение содержания, этот прогресс общественной мысли в границах слова или устойчивой поэтической формулы должен привлечь внимание психолога, философа, эстетика: он относится к истории мысли. Но рядом с этим фактом сравнительное изучение открыло другой, не менее знаменательный факт: это ряд неизменных формул, далеко простирающихся в области истории, от современной поэзии к древней, к эпосу и мифу. Это материал столь же устойчивый, как [51] и материал слова, и анализ его принесёт не менее прочные результаты [52],

Если я скажу, что история эпитета есть история поэтического стиля в сокращенном издании, то это не будет преувеличением, И не только стиля, но и поэтического сознания от его физиологических и антропологических начал и их выражений в слове – до их закрепощения в ряды формул, наполняющихся содержанием очередных общественных миросозерцании. За иным эпитетом, к которому мы относимся безучастно, так мы к нему привыкли, лежит далёкая историко-психологическая перспектива, накопление метафор, сравнений и отвлечений, целая история вкуса и стиля в его эволюции от идей полезного и желаемого до выделения понятия прекрасного [73].

Эпитет – одностороннее определение слова, либо подновляющее его нарицательное значение, либо усиливающее, подчёркивающее какое-нибудь характерное, выдающееся качество предмета. Первый род эпитетов можно бы назвать тавтологическими [73]: красна девица, например, в сущности тождесловие, ибо и прилагательное и существительное выражают одну и ту же идею света, блеска, причём в их сопоставлении могло и не выражаться сознание их древнего содержательного тождества. См. ещё: солнце красное, жлуто злато (сербск.), белый свет, грязи топучие и др.