– Слушаю-с.

Начальник полиции созвал в тот же день начальников частей и сказал им:

– Вот что, господа. Нам сообщили о новом законе, по которому всякий слепец, замеченный в шатании по улице без провожатого, забирается полицией и доставляется куда следует. Поняли?

– Так точно, господин начальник!

Начальники частей разъехались по своим местам и, созвав полицейских сержантов, сказали:

– Господа! Разъясните полисменам новый закон: «Всякого слепца, который шатается без толку по улице, мешая экипажному и пешему движению, – хватать и тащить куда следует».

– Что значит «куда следует»? – спрашивали потом сержанты друг у друга.

– Вероятно, в участок. На высидку… Куда ж еще…

– Наверно, так.

– Ребята! – говорили сержанты, обходя полисменов. – Если вами будут замечены слепцы, бродящие по улицам, хватайте этих каналий за шиворот и волоките в участок!

– А если они не захотят идти в участок?

– Как не захотят? Пара хороших подзатыльников, затрещина, крепкий пинок сзади – небось побегут!..

Выяснив дело «Об охране слепцов от внешних влияний», Ave сел за свой роскошный королевский стол и заплакал.

Чья-то рука ласково легла ему на голову.

– Ну, что? Не сказал ли я, узнав впервые о законе «охранения слепцов» – «бедные слепцы!». Видите! Во всей этой истории бедные слепцы проиграли, а я выиграл.

– Что вы выиграли? – спросил Ave, отыскивая свою шапку.

– Да как же? Одним моим критиком меньше. Прощайте, милый. Если еще вздумаете провести какую-нибудь реформу – заходите.

«Дожидайся!» – подумал Ave и, перепрыгивая через десять ступенек роскошной королевской лестницы, убежал.

Мопассан

(Роман в одной книге)

I

Недавно, часов в двенадцать утра, моя горничная сообщила, что меня спрашивает по делу горничная господина Зверюгина.

Василий Николаевич Зверюгин считался моим приятелем, но, как всегда случается в этом нелепом Петербурге, с самыми лучшими приятелями не встречаешься года по два.

Зверюгина не видел я очень давно, и поэтому неожиданное получение весточки о нем, да еще через горничную, очень удивило меня.

Я вышел в переднюю и спросил:

– А что, милая, как поживает ваш барин? Здоров?

– Спасибо, они здоровы, – сверкнув черными глазами, ответила молоденькая, очень недурной наружности, горничная.

– Так, так… Это хорошо, что он здоров. Здоровье прежде всего.

– Да уж здоровье такая вещь, что действительно.

– Без здоровья никак не проживешь, – вставила свое слово и моя горничная, вежливо кашлянув в руку.

– Больной человек уж не то, что здоровый, – благосклонно ответила моей горничной горничная Зверюгина.

– Где уж!

Выяснив всесторонне с этими двумя разговорчивыми девушками вопрос о преимуществе человеческого здоровья над болезнями, я, наконец, спросил пришлую горничную:

– А зачем барин вас прислал ко мне?

– Как же, как же! Они записку вам прислали. Oтвета просили.

Я вскрыл конверт и прочел следующее странное послание:

«Прости, дорогой Аркадий, что я долго не отвечал тебе. Дело в том, что когда мы в прошлом году встретились случайно в театре Корша, ты спросил у меня, не могу ли я тебе одолжить сто рублей, так как ты, по твоим словам, не мог получить из банка по случаю праздника денег. К сожалению, у меня тогда не было таких денег, а теперь есть, и, если тебе надо, я могу прислать. Я знаю, ты аккуратен в денежных делах. Так вот, напиши мне ответ. Пиши побольше, не стесняйся. Моя горничная подождет. Твой Василиск».

«Судя по письму, – подумал я, – этот Василиск или сейчас пьян, или у него начинается прогрессивный паралич».

Я написал ему вежливый ответ с благодарностью за такую неожиданную заботливость о моих делах и, передавая письмо горничной, спросил:

– Ваш барин, наверное, тут же живет, на Троицкой?

– Нет-с. Мы живем на двадцать первой линии Васильевского острова.

– Совершенно невероятно! Ведь это, кажется, у черта на куличках.

– Да-с, – вздохнула горничная. – Очень далеко. Прощайте, барин!

Мне еще в два места заехать надо.

II

На третий день после этого визита горничная около часу дня снова доложила мне:

– Вас спрашивает горничная господина Зверюгина.

– Опять?! Что ей надо?

– Письмо от ихнего барина.

– Впустите ее. Здравствуйте, милая. Ну, как дела у вашего барина?

– Дела ничего, спасибо. Дела хорошие. Да уж плохие дела – это не дай Господь.

Моя горничная тоже согласилась с нею:

– Хорошие дела когда, так лучше и хотеть не надо.

Отдав дань этикету, мы помолчали.

– Письмо? Ну, давайте.

«Радуюсь за тебя, дорогой Аркадий, что деньги тебе сейчас не нужны. Между прочим: когда ты был весной прошлого года у меня, то забыл на подзеркальнике пачку газет („Нов. Время“, „Речь“ и др.), а также проспект фирмы кроватей „Санитас“. Это все у меня случайно сохранилось. Если тебе нужно, напиши. Пришлю. Обнимаю тебя. Ну, как вообще? Пиши побольше. У тебя такой чудесный стиль, что приятно читать. Любящий Василиск».

Я ответил ему:

«Три года тому назад однажды в ресторане „Малоярославец“ ты спросил меня: который час? К сожалению, у меня тогда часы стояли. Теперь я имею возможность ответить тебе на твой вопрос. Сейчас четверть второго. Не стоит благодарности. Что же касается газет, то, конечно, я хожу без них сам не свой, но из дружбы к тебе могу ими пожертвовать. Именно – передай их своей горничной. Пусть она обернет тебя ими и подожжет в тот самый момент, когда ты ее снова погонишь за не менее важным делом. Спи только на кроватях фирмы „Санитас“!»

– Скажите, милая, – спросил я, передавая горничной письмо, – вы только ко мне ездите или еще к кому?

– Нет, что вы, барин! У меня теперь очень много дела. Мне еще нужно съездить сегодня на Безбородкинский проспект, а потом в Химический переулок. Это где-то на Петергофском шоссе.

– Черт знает что! А в Химический переулок нужно не к Бройдесу ли?

– Да-с, к господину Бройдесу.

– Aга! Так этот Бройдес через час будет у меня. Оставьте ему письмо, я передам.

– Премного благодарю. А то это действительно… Отсюда часа полтора…

III

Приехал Бройдес.

– Данила, – сказал я. – Вот тебе письмо от Зверюгина.

– Ты знаешь, этот Зверюгин – он с ума сошел, – пожал плечами Бройдес. – Его вдруг обуяла самая истерическая деликатность, внимательность и аккуратность. Он буквально заваливает меня письмами. Я бы на месте его горничной давно сбежал.

– Он и тебе тоже пишет?

– А разве и тебе? Представь себе, третьего дня я получил письмо с запросом: не знаю ли я, где находится главное управление по делам местного хозяйства, – справку, которую можно навести в любой телефонной книге, у любого городового. А вчера присылает мне рубль восемьдесят копеек, с письмом, в котором сообщает, что вспомнил, как мы с ним в прошлом году ездили на скачки в Коломяги и я якобы платил за мотор три рубля шестьдесят копеек. Я уверен, что с ним делается что-то нехорошее…

– Посмотри-ка, что он тебе сегодня пишет.

Бройдес прочел:

«Дорогой Данила! У меня к тебе большая просьба: не знаешь ли ты адрес Аркадия Аверченко – никак не могу его отыскать, а очень нужно. Напиши, как поживаешь. Не стесняйся писать побольше (у тебя замечательный стиль), а горничная подождет».