- Тогда я не был готов к его откровенности. А сейчас я знаю, на что иду. Я знаю, что меня это не касается. Я с тобой.
- Ты недооцениваешь свою впечатлительность.
Дима фыркнул и нервно передёрнул плечами.
- Я могу собраться, расскажи, к чему готовиться и я буду готов.
- Мальчики обычно раздеваются по пояс. Если мальчик в паре, то он надевает ошейник, - Александр сделал паузу.
- Вот бля… - выдохнул Дима. – Да тут реальное садо-мазо! Я думал, что такое только в порнушных фильмах показывают… Ну а дальше?
- Дальше представление: стриптиз, танцы, много выпивки, прилюдного секса, аукцион. И во время всего этого веселья можно подняться наверх с любым понравившимся мальчиком без ошейника.
Дима опять присвистнул и тут же закусил губу, пытаясь представить, как они с Александром целуются и тискаются на глазах у всего честного народа, включая Льва. Этот пункт плана сразу был предан анафеме.
- А если захотят того, кто в ошейнике, нужно спросить разрешение у хозяина? – хмыкнул Дима.
- Купить. Кто больше заплатит, тому и отдадут.
- Не могу представить себе того, кто рискнул бы подойти к тебе с таким предложением.
- Мальчики сами хотят быть выставленными на аукцион, чтобы подстегнуть азарт своих партнёров.
- Разнообразие… ага.
Дима встал из-за стола и подошёл к перилам, посмотрел вниз во дворик, где девушка-консьержка подстригала розы на зиму.
Александр подошёл к Диме и встал рядом, тоже облокотившись о перила. Наклонился и щекотно чмокнул в ухо, взъерошил волосы на затылке.
- Отросли уже, - улыбнулся Дима. – Хочу отрастить по плечи. Буду эмо-боем.
- Будешь мохнатой зимней птичкой.
Александр обнял Диму за пояс и поцеловал в плечо.
- Саш, я бы тебя никогда так не подставил, как те мальчики в ошейниках.
- Мой выкуп никто бы не переплюнул.
Дима выскользнул из объятий и, взяв Александра за руку, повёл в комнату.
- Давай сразу начнём с того места, когда ты меня купил за бешеные деньги и заставил отрабатывать натурой. А я типа боюс-боюс-боюс…
Александр остановил Диму, потянул на себя и крепко прижал, прямо глядя в глаза.
- Будем бить рекорд, - серьёзно проговорил он, медленно двигаясь к кровати.
- Нет уж, - запротестовал Дима, пытаясь удержать на плечах халат, но его весьма ловко стягивали, словно только этим и занимались всю сознательную жизнь. – Я ещё хочу погулять по городу! Давай быстренько! Саш! Твою мать, я падаю…
- Завтра погуляем, птичка моя, - усмехнулся Александр, опрокидывая Диму на кровать и удерживая за плечо, потом быстро перехватил взметнувшуюся руку и прижал её к кровати.
Дима замер на миг, шокировано уставившись на висевшие напротив часы. Они показывали час дня.
- Завтра? – Дима нервно хихикнул, но тут же отвлёкся на игривый поцелуй. Кусачий. Потом на ещё один и ещё.
- Я узнал некоторые штучки из порнушки, может, попробуем? – Дима облизнул свой палец и провёл влажной подушечкой по соску Александра. Тот слегка вздрогнул и благодарно улыбнулся.
- Какие штучки? – голос уже хриплый, и губы яркие, влажные. Дима завороженно смотрел на то, как они двигались, складывая слова. – Я весь внимание.
- Встань на колени, а я буду лежать, ноги поставлю тебе на бёдра, и ещё подушку… чтобы удобнее…
Дима засуетился, сминая простыню, откидывая ненужные подушки на пол, стягивая покрывало, чтобы не мешалось.
- Ты готовишься к сексу, как к обороне Севастополя, - улыбнулся Александр, разрывая пакетик с презервативом.
- Обожаю, когда комментируют каждое моё действие, киса, - подмигнул Дима, укладываясь на кровати так, как видел в кино. Широко развёл ноги в стороны, поставил на упругие бедра Александра. Было неудобно и как-то стыдно, но никак уж не возбуждающе. Точно на приёме у врача. – Ну как я? Гожусь на роль озабоченного пассива?
- Не очень, - Александр подхватил одну Димину ногу, нарушая всю композицию, и прикусил мизинец. – Когда от работы едет крыша, я вспоминаю этот мизинчик, и всё становится на свои места.
- Почему? – хихикнул Дима, пытаясь побороть желание отнять ногу, чтобы не щекотали.
- Он мне нравится. Это самый симпатичный мизинчик на свете.
- А ты, что ли, много видел?
- Достаточно, чтобы сравнить и влюбиться с первого взгляда.
- Да уж… таким штучкам не научат в порно, - засмеялся Дима, расслабляясь. Александр второй рукой водил по голени, потом помассировал икру.
- Порно ничему не учит. Суррогат. Как и вечеринки у Лёвы. Видимость жизни, избранности, а на самом деле просто жалкие попытки оправдать своё существование. Придать ему легитимность.
- Ты жесток. Как я понимаю, им больше некуда пойти.
- Нам всем есть куда пойти.
Александр неожиданно пощекотал Диму под коленкой, и тот залился звонким смехом, пинаясь свободной ногой.
- Ну отстань! Блин! Щекотно же!
Александр резко наклонился к Диме, поцеловал в щёку, потом в расслабленные улыбающиеся губы, поласкал язык, заставив широко открыть рот и слегка запрокинуть голову. Дима вернул ноги обратно на бёдра Александра и приглушённо охнул, когда влажные пальцы прошлись между его ягодиц, слегка надавили. Над висками выступил пот, и Александр ласково собрал его губами, одновременно проникая глубже. Дима несдержанно вскрикнул, но новый поцелуй заставил его замолчать. Мокрые уже ладони судорожно скользили по напряжённым плечам Александра, контролируя его движения. Дима поймал себя на том, что подсознательно копирует поведение мальчика из порно, и почему-то стало не по себе, гадко… Так, словно он кого-то предал. Себя? И не уносило, не кружило, всё было до противного реалистично. И чужая пульсация, и рваное дыхание, и соприкосновение тел.
Дима, широко раскрыв глаза, смотрел, как лицо напротив становится возбуждённо отсутствующим, как хмурятся сведённые на переносице брови, и зажимался, не пуская… Александр медленно выдохнул, возвращаясь, и, вытащив из-под Димы подушку, наклонился к его лицу.
- Не нравится, птичка моя? Больно?
Дима кивнул, хотя ему не было больно, или было… Всё было не так. Нафиг эти эксперименты.
- Сделай, чтобы было хорошо, как всегда…
- Перевернись на живот, мой хороший.
Дима последовал совету и лёг так, как ему было удобно. Мягкие ладони прошлись по его спине, разминая напряжённые мышцы. Потом лёгкие поцелуи заставили кожу мгновенно покрыться мурашками. И опять пальцы гладили его внутри, и Дима царапал простыню, тихо постанывая в такт ритмичным движениям, пока его не накрыло сверху чем-то тёплым и влажным, сознание потекло медовой патокой, тонко-тонко…
- Лакомый кусочек, - улыбнулся Дима, уже обнимая Александра за шею и опускаясь сверху. Он не понимал, что говорит, у слов не было смысла, это были просто приятные звуки, как краски, смешиваясь, дают картины, так и звуки тоже можно смешать, чтобы получилась картина настроения. – Кисонька…
И Александр мягко лижет его в ухо и держит бережно и нежно. Направляет. А потом опять укладывает на кровать и смотрит сверху, прежде чем вновь войти.
- Птичка… колибри моя.
Дима медленно закрывает глаза и смеётся, закрывая лицо от беспорядочных смешных поцелуев. И стонет, громко, срывая голос на хрип, а потом кричит в голос, когда внутри становится слишком тихо и сладко и захотелось, чтобы его услышали, чтобы он услышал, тот самый… и больше никто.
- Саш, я уже не могу сказать, что люблю тебя… - Дима поджал ноги к груди и прислонился коленями к боку Александра. Они были мокрые и уставшие, плавали в какой-то нирване и молчали до тех пор, пока Дима не заговорил первым.
- Почему? – Александр положил руку Диме на голову и стал перебирать влажные пряди волос. Он всегда пытался ненавязчиво успокоить каждым жестом, каждым словом.
- Потому что это как-то неправильно. Мне не нравится это слово. Оно слишком для всех. Я люблю свою маму, свою работу, свою родину, в конце концов, хотя я терпеть не могу патриотов и всех, кто кичится славянским происхождением. Но не тебя… Нужно что-то придумать другое, чтобы оно было правдой.