Их вельбот продолжало нести по течению, сильно раскачивая на волнах. При очередном толчке она потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась за Дарелла. Одеяло съехало с плеч, обнажив стройное и гибкое тело. Вся вспыхнув от смущения, Илона быстро подхватила свое покрывало.

— Мне тоже нужно одеваться. Мой пистолет у тебя. Я ведь сдалась добровольно… Теперь я считаюсь арестованной?

— Мы обсудим этот вопрос в Вашингтоне, — ответил Дарелл.

Кивнув ему в знак понимания, она вернулась в каюту, чтобы одеться. Облокотившись на какой-то шкафчик, Дарелл докуривал свою сигарету. Лицо его было сосредоточенным и напряженным. Так много предстоит сделать и так катастрофически мало для этого времени! Перед ним по-прежнему стояло лицо Дэйдри, а в ушах звучал ее голос. И жестокие слова… Он взглянул на свои руки. Они дрожали. Очевидно, ему самому был нужен доктор. Сейчас он больше всего хотел хорошенько выспаться, отлежаться пару деньков в кровати.

Но времени было так мало!

Глава 8

Дарелл сумел добраться до своей холостяцкой квартиры в Вашингтоне лишь в четыре часа утра. Он сразу же связался с больницей, в которую поместили Дэйдри. Там ему сообщили, что ей сделали операцию по удалению пули и ее состояние здоровья сейчас удовлетворительное. Затем он отвез Илону на Аннаполис-20, где располагался штаб секции «К» ЦРУ. Здесь же, в неприметном здании из серого камня с вывеской конторы какого-то коммерческого предприятия, он провел срочное короткое совещание. Теперь ему стали известны еще кое-какие подробности. Наиболее важным было то, что Корвуту вновь удалось обвести вокруг пальца людей, которые в срочном порядке были брошены на прочесывание местности около Принс Джоунс. Корвут в очередной раз улизнул с проворством хитрой лисицы. По каналам Комиссии по атомной энергии был направлен соответствующий запрос на разрешение контактирования с доктором Теджи из калифорнийской лаборатории. Служба безопасности Комиссии по атомной энергии отнеслась к их запросу без явного энтузиазма и ничего конкретною не пообещала. В четыре часа Дарелл чувствовал себя слишком разбитым, чтобы что-то из них выколачивать. Закодированное сообщение было отправлено и в Лондон в адрес Дикинсона Макфи. Илону поместили под усиленную охрану. Для кратковременных задач подобного рода на Аннаполис-20 на самом верхнем этаже имелась специальная комната. Дарелл успел туда заглянуть и нашел, что она расположилась там довольно неплохо.

— Ты завтра будешь здесь? — спросила его Илона.

— В самую первую очередь! А сейчас успокойся и отдохни.

— Меня посадят в тюрьму или расстреляют?

— Расстреляют?! Мы здесь такими вещами не занимаемся!

Грустно улыбнувшись, она произнесла:

— Я в общем-то спокойна, ведь ты обещал мне помочь…

Выйдя от нее, он заскочил в амбулаторию. Там его рану хорошо промыли и наложили новую повязку. Офицер медицинской службы предписал ему целую неделю постельного режима. Так как спорить с ним на этот счет было бесполезно, то Дарелл отправился домой.

Ему удалось неплохо выспаться. Проснувшись уже в десять часов, он принял горячий душ. Тугая повязка изрядно мешала ему. Затем он приготовил на кухне завтрак — яичницу с беконом и кофейник крепкого луизианского кофе. После завтрака он быстро переоделся — белоснежная рубашка, синий костюм, темно-бордовый галстук. Из-за повязки на плече он никак не мог приладить кобуру, и ему пришлось переложить свой короткоствольный револьвер 38-го калибра просто в карман. Когда он допивал уже третью чашечку кофе, раздался телефонный звонок. Это был Сандерсон, временно исполняющий обязанности руководителя секции «К».

— Сэм, это ты? Ты не мог бы прибыть прямо сейчас?

— Я уже выхожу, — ответил ему Дарелл. — Есть что-то новенькое?

— Есть. Это касается Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил и Комиссии по атомной энергии. Наш босс сейчас находится в Белом доме. Как, кстати, ты себя чувствуешь?

— Как кусок мяса из мясорубки!

Сандерсон несколько замялся:

— Ну тогда мы, быть может, попробуем обойтись без тебя…

— Я сейчас буду!

Дарелл повесил трубку и одним глотком допил кофе. Подойдя к зеркалу, он долго и внимательно рассматривал себя. То, что он увидел, ему явно не понравилось. В его ушах все еще звучал приглушенный голос Дэйдри, бросающий ему горькое обвинение, перед глазами стояло ее безразличное лицо. Выходя из дома, он еще раз позвонил в больницу и справился о состоянии ее здоровья. Голос медсестры звучал успокаивающе-бодро.

— Сегодня утром она чувствует себя очень хорошо. Вы хотите с ней переговорить?

— Да, конечно же! Передайте ей, что это звонит Дарелл.

Наступила долгая пауза. Затем послышались какие-то неясные звуки и наконец голос медсестры:

— Мистер Дарелл, я очень сожалею, но…

— Что такое? Она не может говорить?

— Дело в том, что она не хочет говорить. Мисс Пэджет просила вам передать, чтобы вы ей больше не звонили.

— Но послушайте, я же…

— Прошу прощенья, сэр!

Он с раздражением бросил трубку. В вестибюле его дома размещался небольшой цветочный магазинчик. Он заказал букет из двенадцати роз и распорядился доставить его в больницу. Сначала он было хотел вложить в него свою записку, но потом решил этого не делать. Затем он сел в машину и отправился на Аннаполис-20. Был солнечный морозный денек. Вчерашний штормовой ветер стих, и небо сияло чистой голубизной. Но Дарелл не замечал его праздничной яркости.

Сидони Осборн сидела за своим столом перед кабинетом Дарелла. Эта маленькая бойкая француженка была вдовой. Ее мужа, Луи, с которым некогда работал Дарелл, убили еще два года назад. Дарелл и Дэйдри часто наведывались к ней в гости, в ее небольшой аккуратный домик в пригороде Александрии. Ее девочки-двойняшки встречали их неизменно тепло и весело. Как ни странно, но сегодня в глазах Сидони он не увидел обычной приветливости и доброты. Она была сдержанна и как будто напряжена.

Входя в комнату, Дарелл ей широко улыбнулся:

— Сид, и ты здесь! Это в воскресенье-то!

— Очень важное совещание. Там тебя, Сэм, очень ждут.

— Ничего, за минуту-другую дело не заржавеет.

Даже не улыбнувшись ему в ответ, она низко склонилась над пишущей машинкой.

— Дело твое…

Выдержав небольшую паузу, Дарелл спросил:

— А в чем дело, Сидони? За что такая немилость?

— Ты сам должен знать, за что.

— Из-за Дэйдри? Ты, наверное, думаешь, что я специально ее подставил?

Сидони начала что-то неистово выстукивать на машинке. Не отрываясь от работы, она произнесла:

— Я не хочу касаться этого вопроса. Ты не мог не знать, что поступаешь нечестно, и все же повел себя именно так!

— Послушай, — сказал Дарелл, — ты сегодня утром виделась с Дэйдри?

— Я просидела в больнице всю ночь напролет! А ты где был?

Он раскрыл было рот, чтобы ответить, но лишь зло махнул рукой. Ему все равно не преодолеть этой ее упрямой отчужденности! Дарелл подошел к окну и посмотрел вниз, на тихую и безлюдную Аннаполис, залитую воскресным солнцем. «Наверное, во всем мире нет другого города, который бы так вымирал по воскресным дням, как Вашингтон, — подумал Дарелл. — Видимо, не существует таких вселенских потрясений, которые могли бы в этот день хоть как-то потревожить многочисленные посольства, да и само огромное здание Государственного департамента». Он хорошо знал, что все, кто собрался на это совещание, прибыли сюда поодиночке и незаметно, и ни у одною жителя соседних домов не возникло ни малейшего подозрения о том, что здесь в действительности происходит. Закурив сигарету, Дарелл вновь хотел заговорить с Сидони, но опять осекся — какой смысл теперь о чем-то спорить! Быстрым, тревожным шагом он поднялся на третий этаж. Узел связи был полон народу. Из аналитического отдела доносился треск телетайпов и деловой гул компьютеров. Здесь готовились еженедельные сводки для Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил США. Совещание проводилось в кабинете Макфи. Дарелл на ходу кивнул Алексу — мускулистому охраннику около входа — и вошел в кабинет.