Никто так не «колется», как человек, впервые совершивший преступление. Он выложит вам деталь за деталью в качестве гарантии его надежности с тем, чтобы это смягчило ему наказание.

— Мы передавали им деньги, полученные от парня, которого встретили в баре. Мы останавливались в Хэмптон-Бейз по пятницам вечером и встречались с ним на стоянке у супермаркета, что на шоссе Монток. Все происходило без разговоров — мы заходили в овощной магазин и покупали зелень. Когда мы оттуда возвращались, деньги уже лежали под водительским сиденьем. Деньги всегда находились в запечатанном конверте, манильском конверте, и трудно сказать, какая сумма там была, хотя конверты были увесистыми. От парней на катере мы получали упаковки с товаром. Товар был всегда запакован и запечатан, так что нам было неизвестно, что находится внутри. Обычно мы получали от десяти до пятнадцати упаковок, по двадцать-тридцать фунтов в каждой. После этого мы отплывали назад в Коэклес, все еще в полной темноте, и перегружали упаковки в мой фургон. У меня есть фургон, которым я пользуюсь по своей работе. В Нью-Йорк мы приезжали рано утром в понедельник — первый паром в Гринпорт отправляется в пять тридцать утра. На нем собирается довольно много пассажиров — тех, кто остается на ночь в воскресенье и возвращается в Нью-Йорк ранним утром. После этого мы направлялись на бензозаправочную станцию в Куинсе, что в паре кварталов от Пятьдесят девятой Бридж-стрит. Там я заезжала в гараж, как бы для обслуживания, и ждала в машине. Приходили какие-то люди, их лиц я никогда не видела, даже не могу сказать, сколько их было, разгружали фургон с торца — у них был ключ, — и я уезжала. Сразу после разгрузки они оставляли конверт с деньгами внутри фургона, под ковриком. Ну вот, так все и происходило.

До того момента, пока что-то не сработало, Грейс? До тех пор, пока однажды в конверте, который вы передали парням в лыжных шапочках, оказалась меньшая сумма, чем обычно, или в упаковках недоставало товара, или на упаковку с товаром сильно наступили, отчего она разорвалась и в ней оказался недовес? До тех пор, пока Кенни не сморозил глупость? Парни с таким именем глупят при первой возможности.

— Около двух месяцев тому назад я делала рейс без Кенни. Он остался на шлюпе что-то подремонтировать. Я, как обычно, заехала в гараж, разгрузилась и отъехала. Все шло прекрасно. На мосту я обратила внимание на машину, следовавшую за мной. Когда я выехала на Вторую авеню, она все еще следовала за мной. В этом не было ничего необычного, но затем, когда я уже въезжала в центр — я там живу, мы там живем, — она все еще преследовала меня. Я запаниковала. Деньги продолжали находиться в фургоне — я проверяла, когда ждала на светофоре в Куинсе, — и я не знала, что мне делать. Я перебрала все варианты: можно было разбить машину, выбросить деньги из окна или ехать дальше, пока не оторвусь от преследования, — если бы мне это удалось. Я хочу сказать, что так делается только в кино, не так ли?

В конце концов, я решила поступить так, как обычно поступала. Я поставила фургон в гараже Элизабет-стрит, переложила деньги в сумочку и отправилась домой. Там я спрятала их в тайник, который Кенни устроил в основании кровати, позвонила родителям Кенни, но его там не оказалось.

Тогда я позвонила на причал, но Кенни и там не было. После этого я решила сходить в кино. Мне нужно было отвлечься, чтобы не думать о том, где мог произойти прокол.

Бедняжка Грейс. Неприятностей не избежать, если ты связалась с парнем по имени Кенни. Таких, как он, не оказывается рядом, когда это случается. И даже если бы он был рядом, от этого было бы мало пользы. Парень по имени Кенни — неудачник, и если он идет на дно, то потянет и тебя за собой.

— Он ждал меня в прихожей — парень, который преследовал меня. Я узнала его, потому что успела разглядеть лицо в зеркало заднего вида, когда заметила слежку. Ума не приложу, как он прошел через парадную дверь, ведь она была наглухо заперта. Как бы этот парень ни пробрался, он не проявлял беспокойства. У него был пистолет, но его он не вынимал, просто показал. Тот у него висел в кобуре под мышкой. Парень сказал: «Давай зайдем в квартиру, Грейс, и выпьем холодного чаю с мятой». Это чертовски меня напугало. Не то, что он назвал меня по имени, а то, что прекрасно знал, какой чай я предпочитаю. Думаю, что он уже был в квартире в мое отсутствие и, вероятно, заметил стакан, стоявший в раковине. Как бы то ни было, я страшно перепугалась.

Перепугалась. Какое хорошее слово, Грейс. Ты сама хорошенький ребенок, точнее, не ребенок, а женщина. Понятно, чем ты его привлекла, но это уже другой эпизод, не так ли, Грейс? Расскажи нам, как он на тебя вышел.

— Он рассказал мне все, всю схему наших действий, больше, чем мог бы рассказать человек, наблюдавший за нами с берега или другого катера. Казалось, что этот парень был рядом с нами на шлюпе, на причале, в фургоне, гараже. О нас он знал все до мельчайших подробностей, но зато практически ничего не знал о парне из Хэмптон-Бейз. Он не знал ни его имени, ни на кого, ни с кем тот работал. Он хотел, чтобы я стала работать на него, пока ему не будет известен весь их план, а еще он хотел, чтобы я трахалась с тем парнем из Хэмптон-Бейз, если это понадобится. Я ему ответила, что не могу этого сделать, что я не могу ни с того ни с сего сойтись с кем-нибудь, не говоря уже о том, чтобы трахаться с тем, с кем я даже толком не разговаривала, — он сразу заподозрит неладное. Парень, преследовавший меня, сказал, что я могу потрахаться для практики с ним. Он довольно привлекательный, но я поняла, что он имел в виду, — он хотел иметь меня до тех пор, пока не надоем.

Ты говоришь о том, что он тебя загнал в угол, не так ли, Грейс?

— Я ответила ему, чтобы он сам себя трахал. Тогда он ударил меня по щеке. В ответ я дала ему пощечину. Он засмеялся, ему это даже понравилось. Я сказала, чтобы он убирался к чертовой матери, тогда он достал из кармана пиджака полиэтиленовый пакетик с каким-то белым порошком и заставил меня это проглотить.

Рита глубоко вздохнула, как если бы она слышала эту историю в первый раз.

Рита Счетчик-Накопитель — так ее называли в то время, когда она была еще курсантом. Тогда она носила цивильную одежду на манер формы и зачитывала учебники до дыр, наизусть запоминая даже сноски и оглавления. В то время она еще не курила и из жидкостей пила одну только воду. Милю Рита пробегала за шесть минут, и пот не успевал высохнуть на лице, как она уже всаживала обойму в «десятку». Злословили, что в бутылке из-под воды у нее был налит джин и что зависть гложет ее сердце. Ходила молва, что она хотела стать первой женщиной, у которой в Джорджтауне будет свой собственный кабинет с именем, выбитым на табличке.

— Я попыталась вызвать рвоту, но он не давал засунуть пальцы в рот. Я пронзительно закричала, и он меня отпустил. Но это Нью-Йорк. Здесь кричат постоянно. Крик даже является одним из университетских видов спорта. До меня дошло, что сопротивляться бесполезно, и я согласилась сделать все, что он захочет, при условии, что он отвезет меня к врачу. Мы поехали в Бруклин. Мне показалось, что в Бруклин я ехала с закрытыми глазами, так как боялась, что, открыв их, окажусь на том свете. Он привез меня не в кабинет врача, а в простую клинику с кирпичными стенами, где врач прочистил мне желудок. Он не был американцем, может, индийцем, а может, пакистанцем.

Замечательный рассказ, Грейс. Очень замечательный. Ты подошла к главному моменту.

— Когда Кенни прослышал о Чарли (тот парень так назвался), он чуть с ума не сошел от страха и немедленно улетел во Флориду или еще куда-то. С его отъездом мне стало проще устроиться к Киту, парню из Хэмптон-Бейз, для которого я стала возить товар. Думаю, Кит — это уменьшительное имя от Кристофер. Он богатый парень, имеющий дело с состоятельными людьми. Я трахалась с ним, его друзьями. С Чарльзом я тоже трахалась.

Меня арестовали на прошлой неделе. Какой-то хмырь наехал сзади на фургон. От удара двери у меня вылетели, и весь порошок рассыпался по дороге. Половина зевак, должно быть, сразу окаменела от наркотического облака. Неоднократно я пыталась объяснить разным полицейским, что я работала на одного из ваших людей. Наконец, когда я объяснила все тому, с кем вы работаете, — кажется, его Сейлес зовут, — он заверил, что агента по имени Чарльз не существовало. Я описала его внешность, и когда Сейлес показал его фотографию, я сразу же опознала Чарльза. Сейлес сказал, что Чарльз мертв, и теперь я не знаю, откуда мне ждать помощи.