Итак, ценностный смысл и нормативное содержание, которым наполнено мироздание, проистекают из личностного начала. В этом плане этика О. Н. Лосского есть не только этика Абсолютов, но может быть названа этикой Личностей. Подобное утверждение дает автору ряд преимуществ в его систематизациях, ведущих к Абсолютному добру и Абсолютному совершенству. Беря за основу деятельность «личности», он создает предпосылки для того, чтобы представить свою этику в качестве абсолютного «Супергуманизма» в понимании мироздания как единого процесса. Этические концепции, которые тяготеют к материальному, социальному обоснованию морали, выглядят, таким образом, более ограниченно и не столь возвышенно. Здесь Лосский вполне соглашается с тезисом, будто у марксизма коренной порок в том, что он «пропустил» субъект морали — личность, причем достойную, т. е. Личность с большой буквы. Это ставшее расхожим на Западе в течение десятилетий обвинение ныне как некое изначальное

10

оригинальное «открытие» используется для критики марксизма в условиях перестройки. Однако русский этик опирается не только на этот тезис персонализма, порою выглядящий довольно декларативно (электрон как «потенциальная личность»). Он стремится преодолеть субъективизм в этике и вместе с ним превзойти субъективно–идеалистические этические концепции, широко представленные в истории философии. По его мнению, все деятельности всех личностей сливаются в едином творческом потоке, составляющем «полноту бытия». Ведь каждое существо не только «для–себя–бытие» (тогда оно было бы замкнутой субстанциальной единицей), но и «бытие для других». Ибо, принимая живое участие в жизни друг друга, личности создают процесс участия в Высшем — жизни Божией. Это может быть доказано с помощью интуиции — она, заглядывая в недра бытия того существа, которое к ней прибегает, может заглядывать и в недра бытия всех других. Это — фундаментальное условие бескорыстного сострадательного участия в интересах чужой жизни. Без него, по мнению Лосского, невозможно было бы вообще понять, откуда берется сочувствие, взаимопонимание, да и сама доброта.

«Все мои книги и статьи по гносеологии, метафизике и аксиологии содержат в себе положительное решение проблемы: все имманентно всему»¹, пишет в этой связи Н. О. Лосский. Благодаря этому все деятели - через свою индивидуальную творческую мощь — творят «единосущие» (в том числе и имманентное неорганической природе), они создают тем самым единый космос с единым временем и пространством. Причем их созидательная деятельность может быть гармоничной с деятельностью иных «существ», а может быть, и враждебно противостоящей им. Тем не менее в конце концов складывается и существует «абсолютно целостное единство» всей деятельности, которое и есть «соборное творчество» (здесь автор следует идеям В. С. Соловьева). Оно в идеальной форме основано на совершенной любви друг к другу и созидает только абсолютные ценности. Абсолютная полнота жизни достигает Божественного состояния, где абсолютные ценности и бытие нераздельны. Это, следовательно, процесс движения к «идеалу» абсолютного совершенства, к Абсолютному добру (ибо только абсолютно положительные моральные ценности совместимы). Иначе говоря, творчество всех существ, «живущих в Боге», должно быть соборным. Такой «соборный мир» есть наилучший из всех возможных миров. Человеческие личности только тогда на верном пути, когда они входят в процесс возвышения до «полноты бытия», причем полноты, состоящей из положительных абсолютных ценностей. Однако возможно ли такое существо, которое бы реально обладало абсолютной полнотой жизни? — задает вопрос Лосский. Да, возможно, отвечает он, ибо это не идеал, построенный на фантазии, а действительное сущее (Абсолютно Совершенное Существо). Оно открывается в мистической интуиции и личном

^{________________________}

¹ Настоящее издание. С. 55

11

религиозном опыте всех тех, кто хоть раз пережил встречу со сверхмировым началом как Живым Личным Богом.

Итак, личное начало, лежащее в единосущем мировом процессе и через абсолютные ценности позволяющее гуманистично воспринимать бытие, верить в абсолютное добро и любовь; имманентность всего всему; совершенная «полнота бытия», «соборное творчество», созидающее мир абсолютных ценностей, и т. д. — все это благородные, возвышенные начала этики Н. О. Лосского, которые, если рассуждать абстрактно, отражают многие, самые «безумные» нравственные мечтания людей. Может быть, они потому и выражены в религиозной (причем непререкаемой) форме. Если вдуматься в этот подход, невольно возникает искушение увидеть в нем иные, нерелигиозные, высоко гуманистические подходы, например марксистский идеал всестороннего гармоничного развития личности как самоцели социальной борьбы в истории, или идеал общества, позволяющий человеку наиболее творчески освоить всю «полноту бытия». Вместе с тем, может быть, человечеству нужны и, пусть нереалистические, мечтательные, абсолютные Звезды–ценности на горизонте Бытия, которые через их абсолютность и непререкаемость (своеобразную «благо родную бездоказательность») обеспечивают надежность на пути нравственного совершенствования себя и «всех других» в совместном гармоничном соборном творчестве? Может быть, именно в этике они только и уместны? Как знать… В условиях нравственного хаоса многим современным публицистам даже теософское (через Божественную мудрость) подкрепление морально этических норм и императивов как опор человеческой жизни может показаться одним из решений проблемы.

А как же тогда быть с внерелигиозными идеалами нравственного совершенствования личности и общества, реального социально исторического движения к высшим ценностям как ориентирам «соборного» сплочения всего человечества на единых началах? Любопытно, как с этим вопросом обходился сам Н. О. Лосский. Он - и это характерно для его творчества вообще — не избегает прямых ответов на такие острые мировоззренческие альтернативы. Многие лица, отмечает он, сосредоточили свои силы на уничтожении зла, проистекающего из эксплуатации труда капиталом в буржуазном обществе. Одержимость этой проблемой ослепляет их, она обернулась, по мнению автора, фанатичной страстью, которая привела к гибели миллионов людей в России, утратой многих важных сфер свободы, которые были связаны с частной собственностью. Отдавая должное нравствен ной искренности этих революционеров, Лосский выдвигает здесь два критических аргумента. Во–первых, сосредоточение на одном виде зла (эксплуатации) и безусловная борьба прежде всего с ним ведут к фанатичной и примитивной односторонности: другие типы зла не уничтожаются, а даже возрастают, и на борьбу с ними уже не хватает сил и прозорливости. Во–вторых, на месте старого зла вырастает новое, иногда не менее жестокое, чем старое. Так

12

появляется феномен государственной эксплуатации. Кроме того, надо учитывать, что зло никогда не бывает абсолютным и однозначным. Оно сопряжено и с феноменами частичного добра. Так, старое зло капиталистической эксплуатации в России было связано с ростом частной инициативы, честолюбия, двигающих вперед социальную жизнь и даже науку и т. д. Не заменив эти мотивы (мотивы частнособственнические) более высокими, можно было породить такие пороки, как лень, равнодушие, утеря веры в личный успех и пр. Только всестороннее и медленное, упорное и вместе с тем снисходительно кроткое (религиозное перевоспитание) изничтожение зла может дать успешный результат - вот чего, по мнению Лосского, не понимали и не понимают социалисты.

Надо признать, что эти аргументы Н. О. Лосского не лишены смысла. Неудивительно: ведь вокруг именно этих проблем, про счетов идет в нашем обществе сейчас острая идейно–нравственная борьба; в ней, несомненно, могут пригодиться и морально этические раздумья русского мыслителя.