— Проходи, — пригласила Мерри, — Алистер не укусит тебя. Давай, накладывай дрова, пусть гудит.

Комкая газету, ломая лучину и складывая ее крестом, я время от времени оглядывался на Мерри. На ней был старый, цвета зеленых морских водорослей свитер Алистера, уже поношенный, из тех, что мужчины из Оксфорда обожают носить дома. Под глазами у нее были темные круги. Она похудела, а волосы чуть ли не прилипали к голове. Но глаза блестели. И потому, что она была стройной И маленькой, она была похожа на капризного ребенка, который играет инвалидной коляской. Как будто вот-вот она встанет и уйдет, когда эта игра ей надоест.

Я поджег уголок старой «Гардиан», и пламя разгорелось вначале медленно, потом загорелась растопка, и огонь ожил. Смотришь на языки пламени и будто видишь свои самые прекрасные сказки. Еще до того, как они стали сказками, были огни, в которых таились сказки, ожидая своего момента, чтобы выскочить на свободу. Присмотрись к любому огню, и ты увидишь пещеру, где разгорается огонь от пламени дьявольской мысли. Понаблюдай, как это пламя растет, испускает голубые протуберанцы и пульсирует само собой, пока не заглохнет.

— Если сможешь на момент оторваться от созерцания своей работы, Форрест, то знай, у Алистера есть отличный старый бренди в шкафу слева. Не тот, что сразу перед тобой, а сбоку.

Я поднялся.

— Нет, спасибо, Мерри, — отозвался я. — Я не пью.

— Знаю. Но я пью.

— Я думал, тебе не полагается.

— Если верить врачам, глубокое дыхание может убить меня. Ну, а я — доктор аэронавтики. И как доктор воздушных наук я заявляю, что имею право сделать вдох и выпить, когда пожелаю. Капли тут же на второй полке.

Я налил в бокал из бутылки, и Мерри поболтала бренди, понюхала его, любуясь, как пламя отражается в стекле. Она взглянула на меня, как будто задала вопрос и ждала ответа.

— Что сказали в полиции по поводу черного ящика машины Алистера? — спросил я.

Она продолжала изучать меня.

— Я тебя спрашиваю про систему электронного управления. Про микрочип, который ты собиралась попросить их проверить.

— А, да. То есть нет. Я не спрашивала. После похорон я два дня ничего не делала. Я просто была не в состоянии. Это одна из десяти тысяч вещей, которые я не сделала. Уже поздно? В смысле, стоит ли еще?

— Я думал, может, эксперт по компьютерам сможет ответить, был ли изменен этот чип или заменен. Или, если они обнаружат какое-нибудь приемное устройство, которое способно повлиять на систему электронного управления, заставить дроссель находиться в открытом положении. Что-нибудь наподобие этого. Что бы позволило выявить умельца.

— Вот мы и увидим этого умельца…

— Да, этого. Помнишь, когда Дороти отдернула штору и мудрец оказался маленьким лысым человеком, дергающим за рычаги, от которых раздается рев и гром?

— Натурально.

— Отдерни штору, там стоит Нотон, — дергающий рычаги и нажимающий кнопки.

— Ты уверен?

— Нет никаких сомнений. Нотон убил Алистера и Фила, а теперь пытается убить меня. Он думает, что я знаю, как он это сделал.

— А ты знаешь?

— Помнишь то утро, когда мы со Сьюзен приехали к тебе после госпиталя? То, что я услышал в наушниках, должно быть, было то же самое, что слышал и Фил, — атакующая собака, и она звучала очень натурально, так что заставила меня отпрыгнуть. Оба раза это были наушники Алистера. Как раз те, которыми должен был пользоваться он. А когда эта штука дважды не сработала, они настроили компьютер на машине Алистера так, чтобы вывести из строя акселератор, выключить освещение и закоротить зажигание.

— И ты считаешь, что все это устроил Нотон?

— Нотону ничего не надо делать самому, надо только махнуть рукой. Одна из его компаний — охранное агентство, и два его агента работают на нашу команду. Я думаю, Нотон приказал им сделать это. Не думаю, что он сказал им, как сделать. Они по радио создали помехи в электронике моей машины в Сильверстоуне. Но я не знаю как. Создается впечатление, что это — сложная профессиональная операция.

— Так вот почему, ты считаешь, твоя машина глохла в Сильверстоуне? — Мерри покрутила свой бокал с бренди и сделала большой глоток. Ее лицо уже утратило бледный оттенок, исчезли пятна под глазами. В свете огня она порозовела. Смесь красного и золота. — А откуда они вели передачу?

— Понятия не имею. Откуда-нибудь.

— Электроника находится несколько за пределами моей области, но я считаю, что для того, чтобы внести помехи в электронную систему управления от постороннего источника, необходимо иметь большую мощность излучателя. С расстояния изменить программу нельзя, можно только испортить ее вмешательством мощного электрического поля. Или, может, им удалось подсунуть особый приемник. В любом случае нужна направленная антенна. Ты видел что-нибудь похожее на антенну?

И тут я вспомнил Коупе и отключившийся двигатель, и ко мне вернулась эта картина. В конце трибуны стоит автобус телевещания, прямо перед въездом в Коупе, где отказал мой мотор. Это было на тренировке. И я еще подумал, с чего это средства массовой информации стали показывать проверку шин. Обычно это событие занимало пару абзацев в автомобильных журналах и этого вполне хватало.

— Неплохо иметь антенну и для видеомагнитофона, — добавила она, — чтобы увидеть твоих собак-фантомов. Что ты собираешься делать?

— Я считаю, что Нотон — убийца. Похоже, это доставляет ему наслаждение. Я дал ему основание для того, чтобы убить меня.

— Красиво звучит. Хочешь подождать и посмотреть, убьет ли он тебя? А если убьет, тогда ты будешь точно знать, что он тот убийца?

— Тогда я буду знать. Надеюсь вовремя отскочить в сторону.

— Предположим, он не станет за тобой охотиться, а? Может, он преследовал только Алистера? И теперь наша бедненькая аэродинамическая машина уже не представляет для него угрозы. Может, он не захочет рисковать?

— Я хочу заманить его в ловушку. Ты знаешь Тома Рейфилда?

Она задумалась.

— Это комедиант. Занимается пародиями. Например, на королеву, Джоша Мэйджера, Джонатана Росса. Я видела его по телевизору, но никогда не встречала. Я вообще никого не встречала.

— Он здорово копирует Мюррея Уолкера, — напомнил я.

— К чему все это, Форрест?

— Хочу все устроить так, чтобы Нотон видел по телевизору другую гонку, ту, которую организую только для него и его сенаторов. Если Мюррей и Джеймс Хант, или те, кого он будет считать Мюрреем и Джеймсом, скажут, что новая аэродинамика моей машины получена на модели аэродинамической трубы, созданной с применением виртуальной памяти компьютера, он будет в панике. И постарается остановить мою машину, заставить ее разбиться или что-нибудь подобное. Возможно, он попытается связаться с Лорелем и Харди и возложить эту задачу на них. Я хочу, чтобы он подумал, что мы изменили обтекаемость машины с помощью твоей компьютерной аэродинамической трубы и что мы выигрываем эту гонку.

— Насчет выигрыша — тут смахивает на мошенничество, — заметила она, заметно радуясь всему этому.

— Если я начну гонку только с третью топлива в баке, у меня будет огромное преимущество в весе.

— Пока не кончится бензин.

— Естественно, мы же говорим о первых нескольких кругах. Сможешь ты сделать какое-нибудь заметное, крупное изменение в конфигурации машины, чтобы оно не слишком противоречило аэродинамике?

— Не думаю, что мы смогли бы заметно изменить крылья или поддон с диффузором, если и захотим, а это — девяносто процентов аэродинамики.

— Ну что-нибудь такое очевидное, бросающееся в глаза, например нос.

— Не совсем понимаю, чего ты хочешь. Прилепить бугорок на машине и назвать это аэродинамикой? Можно изменить корпус, это было бы наглядно и не дало бы большого эффекта.

— Можем мы посмотреть на эту штуку завтра?

— Наверное, да. Я дико устала. — Она выглядела полностью измотанной, бокал с бренди накренился в ее руке. — Бомба мне все-таки представляется лучшей идеей. Ты не знаешь, какими программами пользуются Лорель и Харди? Они присоединились к нашей системе «Сайрус», но у них могла быть и своя собственная.