Франциск

Самый искусный борец сперва грозит, затем ранит, меня же и рана и угроза сразу так потрясли, что я начинаю уже сильно шататься.

Августин.

Насколько же сильнее ты зашатаешься, когда я нанесу тебе самую глубокую рану? Именно та, {170} которую ты превозносишь, которой, по твоим словам, ты обязан всем, она-то тебя и погубила.

Франциск

Великий Боже! Каким образом ты убедишь меня в этом?

Августин

Она отдалила твою душу от любви к вещам небесным и отвратила твои желания с Творца на творение, а это и есть самая покатая дорога к смерти.

Франциск

Прошу тебя, не спеши произносить приговор. Любовь к ней, несомненно, побуждала меня любить Бога.

Августин

Но извратила порядок.

Франциск

Каким образом?

Августин

Ибо должно любить все сотворенное из любви к Творцу, ты же, напротив, прельщенный чарами творения, не любил Творца, как подобает его любить, а удивлялся художнику в нем, как {171} если бы он не создал ничего более прекрасного; между тем телесная красота есть низший вид красоты.

Франциск

Да будет мне свидетелями та, что присутствует здесь, и моя совесть, что я любил, как я уже раньше сказал, не столько ее тело, сколько душу. И ты легко можешь увидеть это из того, что чем далее она подвигалась в возрасте (а это наносит телесной красоте непоправимый урон), тем прочнее я утверждался в своем мнении, ибо если цвет ее молодости явно увядал с годами, зато красота ее души все более возрастала, и эта-то красота, как родила во мне любовь изначала, так раз зародившуюся укрепила непоколебимо. Иначе, будь я привлечен ее телом, мое чувство давно должно было бы измениться.

Августин

Ты шутишь со мною? Или эта самая душа так же нравилась бы тебе, если бы она обитала в неопрятном и уродливом теле?

Франциск

Не смею сказать это, ибо душу нельзя видеть и внешний вид тела не обещал бы тогда подобной души; но как бы ни была уродлива оболочка, {172} я, конечно, полюбил бы красоту ее души, если бы эта красота предстала пред моими очами.

Августин

Ты ищешь опоры в словах, ибо, если ты можешь любить только то, что является твоему взору,- значит, ты любил тело. Впрочем, я не отрицаю, что ее душа и нравы также до известной степени питали твое пламя, так как ведь уже самое имя ее (о чем я скажу немного далее) несколько или, вернее, значительно усилило твою безумную страсть. Ибо как во всех душевных страстях, так особенно в этой, от ничтожной искры часто вспыхивает громадный пожар.

Франциск

Вижу, к чему ты хочешь меня привести,- чтобы я признался вместе с Овидием:

Душу с телом любил я.

Августин

Ты должен будешь признаться и в большем, именно, что и то и другое ты любил недостаточно трезво и не так, как подобает.

Франциск

Только пыткою ты сможешь вынудить у меня такое признание.

{173}

Августин

Ты должен будешь признаться также, что из-за этой любви ты впал в большие несчастия.

Франциск

В этом я не признаюсь, хотя бы ты поднял меня на дыбу.

Августин

Между тем ты скоро по собственной воле признаешь и то и другое, если только отнесешься со вниманием к моим доводам и вопросам. Итак, скажи: помнишь ли ты свои отроческие годы или воспоминание о том возрасте совсем угасло в тебе под бременем нынешних забот?

Франциск

Нет, детство и отрочество стоят перед моими глазами совершенно так, как вчерашний день.

Августин

Помнишь ли, как силен был в тебе в ту пору страх Божий, как много размышлял ты о смерти, как сильно был привязан к вере и как любил добродетель?

Франциск

Разумеется, помню и скорблю о том, что с годами добродетели умалились во мне.

{174}

Августин

Я же и всегда опасался, как бы дуновение весны не сорвало этого раннего цвета, который, если бы уцелел, дал бы в свое время чудный плод.

Франциск

Не уклоняйся от предмета; какое отношение имеет это к делу, о котором мы начали говорить?

Августин

Сейчас узнаешь. Раз ты чувствуешь свою память ясной и свежей, обозри сам в себе молча все время твоей жизни и вспомни, когда началась эта глубокая перемена в твоих нравах.

Франциск

Вот я в одно мгновение ока пересмотрел число и порядок прожитых мною лет.

Августин

Что же ты нашел?

Франциск

Что учение о пифагорейской букве, которое мне привелось слышать, не лишено основания. Действительно, когда, поднимаясь по прямой тропинке, я дошел, скромный и рассудительный, {175} до распутья двух дорог и мне было приказано идти по правой дороге,- тогда, из неосторожности или упрямства, я свернул на левую, и не принесли мне пользы стихи, которые я часто читал в отрочестве:

Вот и распутье, где на две тропы расщепилась дорога.

Правая вьется стезя мимо стен Плутонова дома;

Ею в Элизии придем. На казнь идут нечестивцы

Левой тропой; их в Тартар она преисподний низводит.

Дело в том, что хотя я читал это раньше, но понял лишь тогда, когда испытал это на опыте. С тех пор как меня потянуло на кривой и нечистый путь, я часто со слезами оборачивался назад, но уже не мог идти правой дорогою; и вот, когда я ее покинул, тогда-то, несомненно, воцарилась эта неурядица в моих нравах.

Августин

Но в какую пору твоей жизни случилось это?

Франциск

В разгаре юношеского пыла, и если ты повременишь немного, я легко вспомню, какой мне шел тогда год.

Августин

Я не требую столь точного вычисления. Лучше скажи мне, когда ты впервые увидал черты той женщины?

{176}

Франциск

Этого-то я, конечно, никогда не забуду.

Августин

Теперь сопоставь сроки.

Франциск

В самом деле, эта встреча и мое падение произошли в одно и то же время.

Августин

Так я и думал. Ты, вероятно, остолбенел, и необычный блеск ослепил твой взор; ведь изумление, говорят, есть начало любви, оттого и сказано у поэта, хорошо знавшего жизнь:

Глянула - и обомлела, дивясь, сидонянка Дидона...

и затем следует:

Глядит - пламенеет и любит.

Хотя весь этот рассказ, как ты хорошо знаешь, вымышлен, однако поэт в своем вымысле соблюдал порядок природы. Но почему, оцепенев при встрече с нею, ты предпочел свернуть на левый путь? Вероятно, потому, что он показался тебе более отлогим и более широким, тогда как правый крут и тесен; другими словами, ты боялся усилий. Но почему, когда ты колебался и {177} дрожал, эта знаменитая женщина, которую ты выдаешь за твоего надежнейшего вожатая, не направила тебя к высшим целям и, как поступают со слепыми, не удержала тебя, взяв за руку, и не указала, куда надо идти?

Франциск

Она делала это, сколько могла. Ибо что же другое, как не эта цель, заставило ее, не поддаваясь никаким мольбам, никаким сладким речам, соблюсти свою женскую честь и, наперекор своему, равно как и моему возрасту, наперекор многим различным обстоятельствам, которые могли бы смягчить и сердце, твердое как алмаз, остаться неприступной и твердой? Поистине, эта женская душа учила меня долгу мужчины и предстояла мне затем, чтобы в трудной школе стыдливости, говоря словами Сенеки, у меня не было недостатка ни в примере, ни в укоризне; когда же, наконец, она увидела, что я разорвал узду и несусь стремглав, она предпочла оставить меня, нежели последовать за мною.

Августин

Значит, ты иногда желал зазорного,- а ведь ты только что отрицал это. Но уже таково общеизвестное свойство влюбленных или, вернее, помешанных; к ним ко всем приложимы слова:

{178}

"Хочу - не хочу, не хочу - хочу". Вы сами не знаете, чего хотите, чего нет.

Франциск

Я нечаянно попался в сети. Но если в прежнее время я подчас желал иного, то к этому меня толкали любовь и возраст; теперь же я знаю, чего хочу и к чему стремлюсь, теперь я наконец укрепил свой колеблющийся дух. Она же, напротив, осталась твердою в своих решениях и всегда неизменной. Чем более я понимаю это женское постоянство, тем более удивляюсь ему, и если некогда меня огорчало, что она приняла такое решение, то теперь я рад и благодарен.