– Шелли? – послышался женский голос. – У тебя все в порядке?

Теперь Брэндстеттер знал имя убитой им сестры. Ее тело начало заваливаться на бок. Пальцы скользили по стене, оставляя кровавые полосы. Даже умирая, женщина пыталась сохранить равновесие, боролась со смертью и с силой земного притяжения.

Брэндстеттер встал рядом с дверью и выключил видеостенку, чтобы темнота скрыла труп от еще живой женщины.

Эйми осторожно вошла в комнату:

– Шелли? Где ты, милая?

Брэндстеттер заставил себя расслабиться. Предвкушение нового убийства охватило его.

– Надеюсь, это не какая-нибудь глупая игра. – Голос Эйми казался раздраженным. – Свет!

Он помешал автоматическому рефлексу системы искусственного интеллекта, попытавшемуся включить освещение в спальне.

– Свет! – На этот раз голос женщины прозвучал более тревожно.

Брэндстеттер снова подавил попытку компьютера А1 включить освещение.

– Ты где, Шелли? – Женщина обогнула угол и протянула руку к настенному выключателю.

Брэндстеттер схватил ее за руку и включил записывающее устройство видеостенки, заставив его вести видеозапись через свои собственные глаза. Прежде всего он зарегистрировал смертельный ужас женщины и сконцентрировал внимание на вопле, вырывающемся из широко раскрытого, с ровными белыми зубами рта. Затем Брэндсдеттер переместил точку съемки с собственных глаз на видеостенку и увидел себя.

Он бросил ее на кровать и прыгнул следом, упал на женщину, которая под его тяжестью не смогла сопротивляться. Лезвие вонзилось в женское тело до самой рукоятки. Брэндстеттер выдернул нож, всадил снова, выдернул опять, и все стало повторяться чаще и чаще, быстрее и быстрее, физические и компьютерные ощущения слились в единое целое, заставив его сконцентрироваться на своем успехе. Женщина перестала двигаться задолго до своей смерти. Простыни были залиты кровью.

Брэндстеттер опустился на колени рядом с кроватью и расслабил мышцы, тяжело дыша.

Через десять минут он принес первый труп, положил его радом со вторым и принялся вонзать в него лезвие ножа.

Когда он закончил кромсать тело, ему в голову пришли мысли о детективе из отдела по расследованию убийств. Эти мысли подорвали уверенность Брэндстеттера. Он попытался отыскать мать, но если она и была рядом, то помалкивала.

Поспешно, опасаясь, что осторожность и страх отнимут у него решимость, Брэндстеттер схватил ближайшую женщину за короткие, липкие от крови волосы и откинул назад голову, обнажив перерезанное горло. В глубине виднелась белая кость.

Он принялся пилить кость ножом. Это оказалось труднее, чем он ожидал, но не заставило его остановиться. Слишком многое было поставлено на карту.

– Ты не мог бы сделать перерыв?

Трэвен поднял взгляд от экрана компьютера и увидел в дверях Дэнни. Глаза детектива горели от напряжения – в течение нескольких часов они не отрывались от строчек бесконечной информации.

– Конечно, – кивнул он и пригласил юношу сесть на кровать. Лишь теперь он заметил, какой беспорядок царил в спальне. Повсюду, на всех плоских поверхностях, лежали чипы и печатные копии материалов, касающихся корпорации Нагамучи и ее сотрудников.

– Хочешь пива? – спросил Дэнни.

Трэвен кивнул и потянулся, чтобы избавиться от боли между лопаток.

– Сейчас принесу. Позвонки затрещали, руки и плечи Трэвена испытали необычайное облегчение. Его разочарование, однако, не исчезло. Детектив задействовал коммуникационный микрокристалл и подключился к центральному банку данных. Сейчас воскресенье, 7.57 вечера. Завтра у них заберут кабинет в корпорации Нагамучи, а вместе с кабинетом и те ограниченные возможности, которые предоставила корпорация, а он так и не сумел узнать имя убийцы. Трэвен встал, вошел в ванную и плеснул в лицо холодной водой. Когда он вернулся в спальню, там его ждал Дэнни с банкой пива.

– Как продвигается работа? – спросил юноша. Он сидел на краю кровати, и было видно, что ему неловко.

Трэвен покачал головой:

– Никак. – Он открыл банку и сделал несколько глотков. Желудок тут же возмущенно запротестовал, напомнив ему, что он не ел весь день.

– Может быть, мне уйти? Я не хочу мешать.

– Нет. Пожалуй, перерыв в работе – это именно то, что поможет мне встряхнуться.

Дэнни потянул за кольцо на своей банке, и послышалось шипение.

– Мы так и не разговаривали с тобой с того вечера.

– Ты не думай, я не избегал тебя, – произнес Трэвен. – Просто ждал, когда ты сам захочешь поговорить.

– Мне кажется, что я и сам это понял, – вздохнул юноша. – Мама всегда давала мне возможность во всем разобраться самому. Хочу поделиться с тобой мыслями. – Дэнни сжал в кулак свободную руку. – Понимаешь, мне нужна твоя помощь, чтобы решить, как поступить дальше. – Теперь он говорил быстрее, словно боялся остановиться. – Даже если отец когда-нибудь надумает забрать меня отсюда, куда он меня денет? Поселит в своем роскошном доме вместе с собой и Бет? Нет, на это я никогда не соглашусь. Значит, отдаст в закрытую школу или в военное училище. Это мне тоже не нравится. – Он пристально посмотрел на Трэвена и сжал зубы. – Только если у меня не будет выбора.

Трэвен увидел непримиримость в глазах юноши, и это испугало его. Непримиримость означала, что признаются всего лишь два варианта – успех или неудача. Дэнни заранее отказывался от любого компромиссного Решения, даже вполне приемлемого. Кроме того, он готов вести борьбу без правил, обрекая и себя на ту же участь.

– Ты хочешь остаться со мной?

– Да.

– Как мы поступим, когда между нами возникнут разногласия по поводу того, что происходит у тебя в жизни, – если ты будешь жить здесь?

– Наверное, так же, как поступим с другими осложнениями, – уладим их. Такова жизнь. Этому я научился у своей матери.

Трэвену показалось, будто у него что-то застряло в горле.

– Да, – с трудом выдавил он и сделал глубокий вдох, чтобы избавиться от напряжения. – Только учти, ты не сможешь жить у меня с испытательным сроком. Нам придется сесть, разработать правила и после этого придерживаться их все последующее время. – Он протянул руку. – Согласен?

– Согласен, – ответил Дэнни, пожимая протянутую руку.

Трэвен притянул юношу к себе и обнял его, удивляясь тому, как хорошо он сразу себя почувствовал, и одновременно испытывая ощущение, словно перешагнул бездонную пропасть. У него в мозгу проносились мысли о Бет и ее измене, картинки того, чем занимается она с Крейгом Трэвеном. Она улыбалась, казалась счастливой и ни в чем не раскаивалась. И тут же Трэвен вспомнил свой последний разговор с Шерил, что создало безумную путаницу в его эмоциях.

В голове послышалось жужжание коммуникационного микрокристалла. Он разжал объятия, отпустил Дэнни и сделал шаг назад.

– Слушаю.

– Произошло новое убийство, – услышал он голос Хайэма, усталый, но по-прежнему бодрый. – На этот раз двойное. И наш парень изменил модус операнди.

Трэвен протянул руку за плащом и сунул в карман СИГ/Зауэр.

– Каким образом?

– Он убил двух женщин точно так же, как и раньше, каким-то острым инструментом – мы считаем, что это был нож. Но затем отрезал им головы.

Трэвен пристегнул кобуру на лодыжку и вложил запасной пистолет.

– Зачем, как ты считаешь?

– Одну из голов он забрал с собой.

Трэвен не знал, что ответить. Его преследовали слова Шерил: больше всего в жизни Дэнни нуждается в близком ему человеке, на которого можно опереться.

– Если дело в деньгах, – произнес юноша нервно, – я могу найти работу.

– Дело не в деньгах, – ответил Трэвен и отвернулся, не в силах видеть разочарование на лице Дэнни.

– Тогда в чем?

Трэвен посмотрел на него. Он решил говорить с парнем совершенно откровенно, ничего не скрывая.

– Мне кажется, я не тот человек, который нужен тебе. Я – полицейский. Ты видел, сколько времени мне приходится проводить на службе. Очень часто тебе придется оставаться одному.